Хочешь, так хочешь. Дело не трудное.
– Главное слова не перепутай. А то ничего не получиться, – приказал я, предварительно раза три повторив на ухо хранителю нужную информацию.
– Да знаю, знаю, – отмахнулся тот, и исчез за поворотом, чтобы найти поблизости подходящее место для диверсии.
Появился он обратно ровно через четыре минуты. Довольный, хоть портрет пиши. Да на стенку вешай.
– Все в норме, шеф! – гордо сообщил он, – Твои заклинания ни хрена не работают, пришлось самому костер раздувать. Чуешь?
За что я не люблю неисполнительных друзей, так это за то, что сами же потом от них и страдаем. Одному говоришь, принеси бутылку. Он несет три и соответственно разбивает их на самой ближайшей кочке. Второму приказываешь создать лже – костер, только чтоб отвести внимание, а он старательно разводит целый пионерский пожарище. А головой подумать, что если все запылает, так и нам не выбраться, сложно. Философия у ангелов, что ль, другая?
– Молодец, – добросовестно похвалил я Мустафу. А что делать? В следующий раз черта с два что сделает без благодарности.
А запах гари, действительно приближался. Пока что его чуял только мой нос. Но вскоре дым достигнет и остальных. Начнется или безумная паника, или четко налаженное тушение. Так или иначе необходимо занять наиболее удобное стратегическое положение относительно дверей. В случае чего, как сказал Мустафа, придется идти по трупам.
Первый крик, возвестивший, что наша небольшая шутка удалась, вылетел из рта ангела. Конечно, сам поджигал – как не рассказать остальным?
– Что это? – кричал он голосом второсортного сельского актеришки, мелко семеня вокруг меня и размахивая руками, – Дым? Бабы! Горим! Горим же! Пожа-а-ар! Королева в опасности!
Решающую роль сыграли последние слова, выплеснутые ангелом на бедных слушательниц с таким жаром и такой непередаваемой болью, что все, подчеркиваю, все сорвались с места и сминая под собой наши остолбеневшие тела, бросились в сторону возникновения пожароопасного очага.
– Есс! – ангел сделал рукой абсолютно непонятный мне жест.
– Сыграно бездарно, – поморщился я, охлаждая разошедшегося Мустафу.
– Так поверили же?!
– Хорошо, что не избили. Ну ладно, – махнул я рукой, – Двинулись.
Только мы собрались вломиться в дверь, как она самостоятельно распахнулась и перед нами возникла собственной персоной Повелительница.
И снова, как и прежде, защемило, заплакало сердце. Любава! Любава! Лю…
Мустафа кремень! Усек, что я начинаю расплываться и услужливо пхнул меня локтем.
Когда-нибудь, в свободное от подвигов время, я напишу трактат о роли толчков и пинков в жизни знаменитых людей. Толчок локтем, пинок ногой, реже бадание головой не раз спасало людей от опрометчивых поступков, а иногда и от смерти. Но это потом. Сейчас я должен сохранить ясность ума, силу воли и твердость характера.
– Где все? – Любава, вернее Повелительница окинула холодным взглядом пустую площадку.
– Тушат пожар-с! – вытянулся Мустафа, старательно выпячивая вперед упругую грудь. Мог бы и не стараться. Повелительница даже не взглянула на него.
– Идите за мной, – Любава стремительно развернулась и исчезла в дверях.
– Ну что же ты?! – прошипел Мустафа, напоминая про цель нашего визита. Хорошо говорить, попробуй сделать, не говоря уже о том, что мешочек с пеплом сожженной гвоздики находился у меня в наиболее труднодоступном в данной ситуации месте. Понятно где.
Мешкать, действительно, нельзя.
Я подобрал подол и залез рукой под широкие шаровары.
– Никак! – складки одежды мешали, да эти чертовы железяки.
– Блин, – сказал ангел и стал помогать мне вылавливать болтающийся между ног кожаный мешок. Чуть с головой не залез.
Дверь вновь распахивается.
На пороге – Повелительница.
Глаза горят гневом.
Видит нашу, не вполне объяснимую позу.
Глаза распахиваются от изумления.
В это время Мустафе, наконец-то, удается схватить драгоценный груз за веревку и он, еще не видя Повелительницы, радостно вопит:
– Готово. Она у меня в руках.
Зал надрывает животики, актеры смущенно краснеют, занавес опускается.
– Что это за… , – я принципиально не стану передавать то, что сообщила нам Повелительница. Единственное – сообщила она достаточно много.
Ангел наконец-то вылез, увидел горящие огнем глаза и заскочив вперед меня принялся старательно отвешивать поклоны, пряча за спиной мешок с пеплом. Повелительница еще раз окинула взглядом пустоту площадки и, омерзительно окинув взглядом, повторила приказ.
– Следуйте за мной. Иначе…
Что последует вслед за этим, нетрудно догадаться. Самое лучшее в ситуации, когда женщина, а тем более облаченная властью, сердиться противопоставить ей анти аргументы. Мы сделали почти так. Мы попросту ломанулись за ней следом. Мустафа впереди, услужливо распахивая перед повелительницей двери. Я позади, стараясь зубами распутать стянувшую горловину мешка веревку. Хранитель, когда уходил из поля зрения Любавы, делал мне свирепые глазки и тыкал указательным пальцем на наружную сторону запястья.
Я и сам знал, что сейчас настолько подходящее время для проведения террористического акта к коронованной особе, что просто дальше некуда. Но веревка затянулась слишком сильно и не поддавалась. Или это просто мои пальцы играли неуместную шутку.
Когда, наконец, мешочек оказался раскрытым и рука потянулась, чтобы достать пепел, Повелительница стремительно ворвалась в большую комнату, или небольшой зал, как удобнее, и остановила нас у входа строгим окриком.
– Стоять здесь. Двери никому не открывать. Все что увидите, забыть. Если я прикажу, выполнять немедленно.
Она б еще все мои гражданские права зачитала. Но все равно интересно.
– Ну что же ты! – Мустафу трясло от азарта, словно пингвина в ожидании холодной зимы.
– Да подожди ты! – отмахнулся я, – Ты только посмотри, что твориться.
Рассказал бы кто, не поверил.
Прежде всего, наверно, стоит описать необычный вид помещения на страже которого мы находились.
Не требовалось особой фантазии и ума, чтобы не догадаться, что именно здесь создаются все великие творения, посвященные колдовству и магии. Огромные полки по всем стенам, сплошь заставленные скляночками, баночками. Столы с раскрытыми книгами и заправленными приборами. Связки трав, сушеные лягушки, змеи и прочая живность. Естественно, не обошлось без черепов. Заканчивало картину скудное освещение, создающее в зале не то чтоб полумрак, но мрачный полусвет, полутень.
Но самое замечательное, самое неожиданное находилось сейчас перед повелительницей.