— Гомункул? — механически переспросила я.
— Ты никогда не слышала про них? — поразился Григ.
Я промолчала. Про гомункулов я знала, но лишь из истории своего мира. Помню, как смеялась над средневековыми алхимиками, когда узнала, что они пытались создать человека из смеси навоза и мужского семени. Озвучивать эту информацию я благоразумно не стала. Если судить по эльфоподобному Айолину, здешние искусственно созданные существа едва ли вышли из навоза. Наконец, я прервала своё затянувшееся молчание:
— Их создают алхимики?
— Не совсем, — покачал головой мой собеседник. — Алхимик делает жизнеспособную заготовку, а маг придаёт ей нужные свойства. Пол, внешность, способности. Гомункула может вырастить только искусный алхимик с подходящим магическим талантом. А вдохнуть искру жизни способны лишь немногие волшебники. Поэтому гомункулов немного — обычно их создают для себя или в редких случаях покупают у тех, кто способен их создать.
— И зачем они нужны? — не совсем поняла я.
Григ замялся и покраснел, будто маков цвет.
— Помощники, слуги, стражи. Маги часто чураются общества других людей и даже себе подобных. А гомункул может ассистировать в экспериментах и при этом хранить все тайны своего хозяина. Бывают и другие дела…
Почему-то я не сомневалась, что под «другими делами» Григ имел в виду согревание постелей, но воспитание помешало ему обсуждать чужую интимную жизнь с девушкой. Дальнейшее пояснение лишь сильнее укрепило мои подозрения.
— Ничего сложного, правда, они делать не способны. Всё-таки не люди, лишь безвольные оболочки. Зато чётко выполняют приказы, гораздо выносливее и сильнее обычных людей, хорошо обучаемы.
Я вновь взглянула на эльфоподобного мужчину. Он замер посреди зала и о чём-то негромко разговаривал с Крисом. Айолин стоял ко мне спиной, но я отчётливо видела улыбающееся лицо моего наставника. Если судить по лицам остальных орденцев, наш мастер-убийца единственный, кто по-настоящему обрадовался приходу гомункула.
— Он не похож на безвольную оболочку, — наконец, резюмировала я.
— Души в обычном понимании у него нет, — равнодушно ответил Григ, потерявший интерес к теме нашего разговора. — Видимость жизни в гомункуле зависит от искусности мага. Чем сильнее творец, тем убедительнее его создание будет имитировать поведение нормального человека. Но Айолин, и правда, очень силён. Гораздо сильнее, чем все остальные гомункулы. Нам повезло, что его отдали ордену.
— Кто отдал? — спросила я, хотя внезапно осознала, что знаю ответ на вопрос и без Грига.
— Принцесса Лидия. После того, как стала королевским магом. Не знаю, имён остальных, но один из них, похожий на змею, работает в библиотеке академии.
Я пытала Грига ещё минут пять. Раз уж показала свою неосведомлённость, осторожничать поздно. Тем более в кои-то веки мне повезло — оказалось, что брат молодого мужчины алхимик, и он учился в академии одновременно с Лидией.
Создание заготовок для гомункулов и их оживление — часть обучения алхимиков и магов. Обычно, правда, больше теоретическое, потому что редким алхимикам-студентам удаётся создать жизнеспособные образцы. И ещё реже среди обучающихся находятся маги, которые могут сделать что-то путнее из заготовок.
Один из самых сложных экзаменов у студентов совместный. Алхимик создаёт заготовку, а маг, работающий с ним в паре, пытается её оживить. Иногда удаётся-таки сделать гомункулов. Так было с Лидией, которая сумела создать Айолина.
— Но ты сказал, что у неё было ещё два гомункула?
— Двух других она сотворила позднее, вместе с тем же алхимиком, с которым сдавала экзамен, Мириусом.
Я вспомнила, где слышала это имя. Мириус был среди тех, кто помогал девушке одолеть Умбру.
Как оказалось, два других гомункула ещё более примечательны внешне, чем искусственный эльф Айолин. Крис не знал, как их зовут, но в подробностях описал внешность. Оба нечеловечески прекрасны, вот только у одного из них есть длинный мощный змеиный хвост. А у другого — два белоснежных крыла.
Опознав по описанию очередных выдуманных существ из моего мира, я не смогла сдержать саркастичной улыбки. Похоже, Лидия воплотила в гомункулах свои экзотичные фантазии о мужчинах. Удивительно, что сумела остановиться и не заселила Орм ещё и демонами, оборотнями, драконами и другими волшебными расами, придуманными на Земле.
Озвучивать свои догадки о том, что создавала гомункулов девушка вовсе не из научного, а из более приземлённого интереса, я не стала. Не уверена, что на её месте смогла бы удержаться. Соблазнительно почувствовать себя всемогущей и получить идеального мужчину, который будет полностью тебе предан. Последнее именно так — искусственное существо связано с хозяином магическими узами, оно боготворит своего создателя и готово выполнить абсолютно любой приказ.
И я догадываюсь, почему в конце концов гомункулы отправились в свободное плавание. Едва ли принц Джарел готов был терпеть подле себя гарем Лидии.
— И все маги создают таких красивых гомункулов? — я не смогла сдержать едких ноток, задавая этот вопрос.
Григ снова смутился.
— Да, обычно они приятны внешне, но в пределах разумного. На Айолина, честно говоря, почти больно смотреть. Думаю, это светлый дар помог Лидии создать таких красивых и необычных существ. Они удивительно продуманы, как внешне, так и с точки зрения их способностей. Нужно обладать настоящим талантом творца, чтобы совершить подобное.
Да, а ещё быть знакомым с массовой культурой Земли.
Остаток трапезы прошёл в молчании. Я переваривала услышанное, а Григ притих, опасаясь, что я вновь начну обсуждать с ним красоту других мужчин, пусть и бездушных гомункулов. После обеда я попрощалась с парнем, ставшим для меня источником ценной информации, и побежала на кухню. Сегодня была моя очередь мыть котлы и посуду.
***
Время до ужина пролетело быстро, но к моему огорчению ни Айолин, ни Крис не появились в обеденной зале. Впервые за время моего пребывания в этом мире судорожное желание выжить сменилось простым интересом, природа которого была мне вполне понятна.
Гомункул представлялся непостижимым инопланетным существом, куда уж там эльфам, драконам и оборотням. Что заставляет его тело двигаться? Действительно ли у него нет души? Из чего сделано его тело?
Собственный интерес вызывал у меня чувство удручённости. Подозреваю, именно такие жадные до неизведанного люди и ставили опыты на иномирянах.
После ужина уже привычно пошла в библиотеку. Джет, наш бессменный смотритель книг, приветственно кивнул мне, но с разговорами приставать не стал.
Я нашла том, посвящённый истории нынешней королевской династии, и с удовольствием отметила, что моя закладка осталась на месте. Вообще, насколько я заметила, орденцы не слишком жалуют чтение. Как и говорила мне когда-то Магда, многие из них научились разбирать письмо с горем пополам и до сих пор не считали это занятие удовольствием.
Искала в книге я ответ на давно мучавший меня вопрос. Во время последнего моего дня в тюрьме принц сказал одну интересную фразу.
— Если бы меня было можно обмануть, я решил бы, что ты легла под какого-нибудь конюха.
Очевидно она относилась к дару Джарела, но спрашивать у кого-либо, какой способностью владеет наследник престола, я побоялась. Во-первых, сдаётся мне, это знают все, раз уж мужчина без утайки говорил со мной о своём таланте. А, во-вторых, спрашивать про то, в чём заключается дар, было верхом неприличия. Эта часть жизни людей считалась такой же интимной, как и секс. Именно поэтому никто до сих пор не спросил, в чём же заключается мой талант.
Глаза слипались от усталости, и даже Джет уже давно покинул библиотеку, когда мои старания были вознаграждены.
«Король Дангариан Седьмой, как и большинство, представителей династии Триционов, чувствовал зов крови, поэтому сразу опознал в Тересе свою внучку».
— Всё, дело закрыто, Ватсон, — я устало захлопнула книгу. Наверное, стоило дочитать её до конца, но информация не относилась к знаниям первостепенной важности. И без подробностей жизни королей мой список литературы для изучения был огромным. Я бы вовсе не стала тратить на это время, но зудящее чувство не давало мне жить. Что если принц умеет чувствовать ложь? Если так, почему он мне не поверил? Не захотел?
Мои подозрения были вполне обоснованными, умение ощущать правду было довольно распространённым в этом мире, но, как оказалось, Джарел лишь понял, что ещё нерождённый ребёнок — именно его.
Мысль об умершем малыше Генерис окончательно испортила настроение. Я собиралась уходить, когда услышала голос Криса, доносившийся из-за стеллажей:
— Подожди, я проверю, есть ли нужные книги, чтобы завтра озадачить своих оболтусов.
— Они у тебя даже читать умеют? Действительно выбрал лучших из лучших, — в негромком голосе его собеседника звучала явная ирония.
Я почему-то сразу опознала в говорящем гомункула, хотя до этого ни разу не слышала его голос.
Наверное, подслушивать не стоило, но вопреки здравому смыслу я замерла на месте и затаилась. За стеллажами они не смогли бы разглядеть меня, сидящую в самом дальнем углу библиотеки.
Крис зашелестел страницами каталога, но разговора не прервал. Вот только интонации его голоса изменились, эта часть беседы явно не предназначалась для посторонних ушей:
— Говорил тебе, что поиски бесполезны. Я перерыл всю столицу ещё до твоего возвращения. Все концы в воду. Возможно, принц объявил о том, что помиловал Генерис, чтобы успокоить Лидию, а сам убил предательницу. Я бы так и поступил.
— Я не успокоюсь, пока не увижу мёртвое тело этой твари, — голос гомункула источал холод, пробиравший до костей.
Внезапно я отчётливо осознала, что Айолин, будто неутомимая адская гончая, будет преследовать Генерис до скончания её дней. Я сжалась на своём стуле, словно надеясь раствориться в пыльном воздухе ночной библиотеки.
— Сомневаюсь, что он убил её, если она, и правда, стала пустышкой. Очень это уж похоже на него — растянуть удовольствие от чужих страданий. Уверен, что он знает, где её искать, но притворяется дураком.
— Не слишком-то умно называть наследника престола и мужа Лидии дураком даже в шутку, — неодобрительно заметил Крис. — Ладно я, но другие могут использовать это против тебя.
— Ты знаешь моё мнение о нём, — резко ответил Айолин и в нетерпении заходил по комнате. Половицы гневно скрипели под его ногами. — Он держит меня и остальных на расстоянии от дворца, не даёт с ней увидеться.
В голосе его прорезалось отчаяние, нарастающее с каждой брошенной фразой. Почему-то я отчётливо увидела прекрасное лицо гомункула, на котором под влиянием чувств поселилась тоска по любимой женщине и ненависть к отнявшему её мужчине. Что бы ни говорил Григ, я не сомневалась, что у Айолина есть душа. И эта душа любит Лидию.
— Я не видел её полтора года. После того, как он убедил Лидию отпустить нас «ради нашего же блага», — боль в голосе сменилась ядом. Благом расставание со своей хозяйкой гомункул явно не считал.
Крис долго молчал, но, наконец, осторожно заметил:
— Ты, Трэс и Киа всегда слишком идеализировали Лидию. Я люблю её как сестру, которой меня никогда не было, но всё-таки ясно вижу и её недостатки. Называй это, как хочешь, но не верю, что пожелай она увидеться с вами, Джарел смог бы её остановить.
Я приятно удивилась. Не думала, что Крис из тех немногих, кто смотрит на Лидию трезво. Сама я была полностью согласна с его доводами. Похоже, что принцессе было удобно нынешнее положение вещей, поэтому исправлять его она не собиралась.
Но Айолин не захотел замечать не то, что недосказанное, но даже сказанное напрямую и продолжил:
— Будь я рядом, эта дрянь не сумела бы к ней подобраться. Он не сумел защитить её, хотя обязан был это сделать. Как он вообще может спать спокойно, зная, что женщина, попытавшаяся убить его возлюбленную и ребёнка, ходит по земле и дышит одним с ними воздухом?
Услышав это, я похолодела, и ясно поняла то, что Айолин, ослеплённый чувствами, не осознал.
Нет, разумеется, Джарел не позволит мне спокойно жить дальше. Раньше или позже за мной придут. Когда ему надоест растягивать предвкушение моей казни. Или, когда посчитает, что я недостаточно сильно страдаю.
Человек, в глаза которому я смотрела в темнице, не оставит несостоявшуюся убийцу своих близких в живых.