Я уложила мужчину спать, пообещав разбудить, если замечу что-нибудь подозрительное. Айолин завернулся в отсыревшее походное одеяло и забылся беспробудным сном.
На фоне грубого серого полотна бледное лицо гомункула выглядело ещё более исхудавшим и усталым. Энергия для регенерации не бралась из ниоткуда. Организму, чтобы залечить раны в одном месте, требовалось взять её из другого. Мой спутник в буквальном смысле исхудал, будто много дней провёл впроголодь.
По-хорошему, пойти бы поохотиться, но я не могла оставить Айолина одного, поэтому занялась сбором снаряжения — мы должны были отправиться в путь сразу после пробуждения воина.
Пока руки механически выполняли работу, я размышляла о том, о чём думать совершенно не хотелось.
Куда идти, когда в ордене я оставаться больше не смогу.
Я знала, что Ард не солгал. Мимолётная тревога, будто первый холодный ветер в конце лета, предвещающий приход осени, засела глубоко внутри. Орм открылся мне с новой стороны. Я многое узнала об обычаях, социальном устройстве, культуре и других жизненно необходимых вещах. И от того мои шансы на выживание казались мне ещё более призрачными. Конечно, Ард обещал мне поддержку, если я выполню его задание. Но на бога надейся, а сам не плошай. Особенно, если благодетель твой — бог Тьмы.
Единственное, что я умела, из того, что могло пригодиться в этом мире — владеть мечом. Надо признать, так себе, но всё же не хуже, чем многие другие новобранцы. Вот только шансы мои заработать себе на хлеб ратным делом стремились к нулю.
Если я получу «красную карточку» в ордене, на службу ни к одному лорду меня не возьмут, даже если захотят. А могут и не захотеть, потому что только в Орден пятерых спокойно брали женщин, в остальных случаях всё сильно зависело от феодала. Конечно, искусные воительницы, вроде мастера Аноры, всегда были в почёте. Но, вот беда, я к ним не относилась.
Ещё один вариант — податься в наёмники. Но это весьма скользкая дорожка. В прославленные отряды с хорошей репутацией очередь желающих вступить. И, разумеется, туда берут лишь самых лучших. А вот в менее щепетильные наёмничьи шайки самой не хотелось. Меня может быть и возьмут, только в качестве кого? В определённых кругах сочетание «боевая подруга» — это завуалированное «шлюха походная». Берут таких девок с собой, чтобы в перерывах меж охраны обозов жить было веселее… И не всегда они даже сражаться умеют. Подумаешь, помрёт? Найдут другую, мало ли неприкаянных сирот, нуждающихся в куске хлеба.
Да и, что самое главное, не хотелось мне рубить людей да самой шею подставлять. Одно дело — нежить, другое — разбойники и другие такие же наёмники.
Как ни крути, а этот путь для меня закрыт.
Крестьянкой стать тоже не так-то просто. Когда читаешь книги, об этом не задумываешься, но нельзя просто так прийти в деревню, занять какой-нибудь пустующий домик и начать выращивать репу да картофель, которые, кстати, на Орме всё равно не растут.
Раз в несколько лет каждый феодал проводит перепись крестьян, живущих на его земле. Может быть, моё появление и не вызовет особых вопросов. В конце концов, какая разница, если староста дал дозволение поселиться, а я плачу подати.
Вот только, смогу ли я их платить? Сначала нужно взять где-то семена и зёрна, денег на покупку которых у меня нет. Умудриться не угробить все посадки в течении года и собрать урожай, чтобы весомую часть его отдать не только лорду земель, но и деревне на общие нужды.
Даже если невероятно повезёт, меня приютят и не дадут загнуться от голода, пока я осваиваю огороднические премудрости, одной огромной проблемы это не решает.
Рано или поздно мне придётся выйти замуж за какого-нибудь крестьянина. Просто потому, что крепкая семья с кучей родни — основа любого хозяйства в деревне. В одиночку поле не больно вспашешь, за скотиной не походишь и кучу других дел не переделаешь. Да и брак в моей ситуации был бы единственным надёжным способом закрепиться на земле.
Подозреваю, что для замужества мне пришлось бы ещё крепко попотеть. У крестьян женят рано, и я, какая бы красавица ни была Генерис, скорее всего, уже перестарок. К тому же пришлая. И не девица. Только мечом махать и умею. Куда ни плюнь сплошные минусы. Даже, если удастся скрыть мою бездарность.
И не верила я, что смогу полюбить крестьянина. Слишком велика разница в кругозоре и культурном уровне. Я не ханжа. Но это только в нашем мире во многих сёлах есть связь и интернет, поэтому люди остаются более или менее в одном информационном поле. А в Орме? Боюсь, с местными лишь об урожае поговорить и можно, да о том, что жену кузнецову застали на сеновале со старостой. В пору удавиться, чем выживать такой ценой.
А уж совместные ночи мне и вовсе представить трудно. Как-то так вышло, что сексуальность мужчины в моих глазах тесно связана с интеллектом, возможностью поддержать разговор на разные темы и чувством юмора. Всю жизнь терпеть возле себя мужчину, к которому не испытываю ни то что любви, но даже влечения?
В общем, перспективы открывались не радужные. Может быть, мне удастся устроиться куда-нибудь служанкой, но у знати требуются рекомендательные письма, а у птиц меньшего полёта прислуга обычно приходящая и не живёт при хозяине. Хватит ли мне копеек, чтобы снять где-нибудь комнату? Большой вопрос.
Глупо беспокоиться заранее, но, когда голова занята работой, есть ощущение, что не всё безнадёжно.
Ещё до встречи с Ардом я начала готовить пути отступления. В старом амбаре в обители у меня уже был припрятан старый заплечный мешок. Потихоньку, но в нём копился нехитрый скрап — огниво, верёвка, небольшой запас крупы, записи с зарисовками карт и съедобных, несъедобных растений. Остальное ещё предстояло умыкнуть. К сожалению, легального способа раздобыть нужные вещи у меня не было. Здешние деньги я видела лишь издалека.
Мои размышления прервал едва слышный стон. Я развернулась к Айолину и всмотрелась в его спящее лицо. Меж густых бровей пролегла глубокая складка. Лицо было влажным от пота, будто воину было нестерпимо жарко, грудь тяжело вздымалась, а зубы сжаты с такой силой, что я почти ожидала услышать скрежет.
— Айолин? — нерешительно окликнула его и подошла поближе. Вспомнился наш уже давний разговор. Похоже, и гомункула мучали свои кошмары.
Я медлила, не зная стоит ли его будить. Как и всякий воин, Айолин приучен реагировать на опасность на уровне инстинктов. Не снесёт ли он мне голову клинком, если я внезапно побеспокою его?
Оставалось надеяться, что нет. В конце концов, существуй такая опасность, он предупредил бы.
Осторожно приблизившись к лежанке, я присела рядом, коснулась плеча мужчины и с силой сжала его:
— Тише! Это просто сон! Ты в безопасности.
Глаза его, совершенно дикие ото сна, распахнулись. Мужчина взметнулся и сел так быстро, что я невольно отшатнулась и упала бы навзничь, не перехвати он моё запястье. Пальцы сжали руку до боли, но я знала, что даже в таком состоянии, на уровне подсознания Айолин сдерживается. Он мог бы сломать каждую косточку без особых усилий, но лишь впился в запястье и тяжело дышал.
— Всё хорошо, — мягко сказала я, стараясь не морщиться от боли.
Он посмотрел мне в глаза и хрипло произнёс:
— Не уверен, Ольга. Совсем не уверен.