Нам пришлось перенести стоянку к убежищу Умбры. Теперь, когда волшебство, скрывающее дверь, рассеялось, в него мог проникнуть любой желающий. И хотя ничего ценного мы не обнаружили, бросить его без присмотра не могли.
Половинку сферы я запрятала в заплечный мешок, надеясь, что Ард знал своё дело, и разделённый артефакт не почувствует не только Айолин, но и прибывшие маги и орденцы. Побороть желание ежечасно проверять, на месте ли неприметный с виду камень, было очень сложно, но я держала себя в руках.
Когда мы закончили с переездом и начали готовиться к новой тяжёлой ночи, Айолин подозвал меня и серьёзно заметил:
— Маги прибудут завтра-послезавтра. Хотел, чтобы ты ничего не перепутала.
Я вопросительно вскинула бровь. А он невозмутимо скользнул пальцами по белоснежной пряди, выбившейся из моей косы. Глаза мужчины, начинающие понемногу светиться в сумерках, казались сосредоточенными. Я успела заметить сухой лист, выуженный из моих волос и зажатый теперь меж его пальцев.
— Это я нашёл и открыл дверь в убежище Умбры. Ты не видела, как я это сделал, потому что осматривала противоположную стену.
— Хочешь забрать все лавры себе? — хотя я старалась, чтобы мой голос звучал насмешливо, вышло плохо. Мой спутник лишь едва заметно улыбнулся и протянул мне хрупкий лист, распадающийся на сухое крошево от его хватки.
Скверное тёмное чувство заполнило грудь. Оно хлынуло в меня будто вода в кувшин, ещё чуть-чуть и вплеснется наружу. Мне не хотелось предавать. Пользоваться шансом, что гомункул даёт.
Неужели он совсем не допускал мысли, что я могу навредить? Что не просто так под моей рукой волшебный камень открыл путь к убежищу колдуна.
— Не слишком ли ты мне доверяешь? — наконец, выдавила я. — Я знаю, как всё это выглядит со стороны. На твоём месте я бы уже давно устроила допрос с пристрастием.
— Как хорошо, что ты не на моём месте. Всегда подозревал, что ты кровожадная, — отмахнулся гомункул, будто, не замечая вовсе моего напряжения. — А теперь заканчивай сверлить меня взглядом, нас ждёт тяжёлая ночь.
***
Маги прибыли ближе к вечеру. Их было трое — двое мужчин и молодая девушка.
Принадлежность к магической элите была предметом гордости и наделяла волшебником немалой властью. Поэтому большинство из них по негласному обычаю носили серо-бордовую одежду в цветах герба академии магов. Так они подчёркивали свой статус и предупреждали обычных смертных, что связываться с ними — себе дороже.
По высокомерным лицам приближающихся к нам путников, я поняла, что едва ли мне понравится общение с ними. Если, конечно, они вовсе соизволят заметить нас… гомункула и какого-то там новобранца бедного ордена.
Опасения мои не оправдались.
Девушка на мгновение откровенно уставилась на Айолина. Затем, спохватившись отвела взгляд, но яркий румянец, заливший её щёки, недвусмысленно намекнул, какое впечатление орденец произвёл на неё.
— Приветствую вас, миледи, — неожиданно учтиво обратился ко мне светловолосый маг, возглавляющий отряд. — Мы получили ваш сигнал, но нам понадобилось время, чтобы понять, куда вы сместили стоянку.
Я искоса взглянула на гомункула, стоящего в стороне с непроницаемым выражением лица. Формально командиром нашего отряда был он, но магам даже в голову не пришло, что такое в принципе возможно. А Айолин, похоже, не собирался их разубеждать…
Мне не так уж часто приходилось наблюдать, как гомункул взаимодействует с кем-нибудь вне ордена, но отчего-то я знала, что ему не слишком нравится прорываться через ворох предубеждений собеседников. А маги в каком-то смысле были его естественными врагами. Ведь именно они создавали волшебных созданий для безропотного служения.
И сейчас волшебники старались не замечать Айолина, хотя наверняка знали, кто он. Если уж обычные одарённые были в курсе состава свиты Лидии, то что говорить о магах.
Однако не важно, что гомункул был феноменом в своём роде, помог победить Умбру и получил указ о признании его полноправным гражданином государства. Никто не знал тонкостей взоимоотношений Лидии и её гомункулов, поэтому присоединение Айолина к ордену было воспринято народом по-своему. Безупречная благодетельница пожертвовала Айолина Ордену пятерых, словно поношенную одежду приюту бездомных.
Не знаю, видели ли они, что я бездарок, но в их глазах новобранец был всё же выше любого самого распрекрасного гомункула, который воспринимался не более как чужое имущество.
— Прошу прощения, мы опасались оставить логово колдуна без присмотра после того, как магическая защита пала.
Он кратко расспросил меня о том, что произошло, и я постаралась по возможности ответить честно. За исключением мест, связанных с непосредственным нахождением двери. Очевидно маги не обратили внимание на то, что в некоторых частях моего рассказа было много подробностей, а другие я отметила лишь вскользь. Слишком уж торопились сами забраться в убежище Умбры.
Я проводила взглядом троицу, что быстро скинула поклажу и направилась к оврагу осматривать нашу находку, а затем обернулась к молчаливому Айолину:
— А он довольно любезный для мага, — меня приятно удивило, что предводитель внимательно выслушал меня и поблагодарил за помощь. Может быть, я ничем не лучше здешних тёмных крестьян, раз так уж была предубеждена против магов на пустом месте.
— Иногда ты ведёшь себя так, будто прибываешь в счастливом неведении, — гомункул растянулся на своём лежаке и уставился солнце, клонившееся к закату. Я предупредила магов о нападении странной нежити, и они пообещали вовремя вернуться в круг, чтобы помочь нам с защитой стоянки.
— О чём это ты? — не до конца поняла я слишком уж туманный намёк.
Он насмешливо скользнул по мне взглядом.
— Вот об этом. Ты всегда ведёшь себя так, будто забываешь, какое впечатление производишь на мужчин.
Я почему-то окинула взглядом свои бледные ладони, огрубевшие за время тренировок и похода. Это были не те руки, что дала мне природа родного мира, но уже и не руки Генерис.
Её изящные пальцы, что никогда не знали тяжёлой работы, стали сильнее. Более ловкими и цепкими, с мозолями на подушечках и короткими некрасивыми ногтями. Пожми я такую руку с закрытыми глазами, могла бы принять и за мужскую, если бы не небольшой размер кистей.
Подобные изменения произошли со всем телом Генерис.
Не сомневаюсь, что при жизни она умело пользовалась всеми достоинствами внешности. Легко представить, как она кружится на балу в роскошном платье из вороха юбок и кружев. Грациозно скользит по паркету, будто плывёт, и мужчины, даже знающие о её скверном характере, невольно провожают женщину взглядами.
Вот только в этом великолепном теле оказалась всего лишь я. Не любящая лишнее внимание, с кучей глубоко зарытых комплексов и с жизнью в самом заурядном теле за плечами. Я не знала, что делать с внезапно обрушившейся на меня красотой, и, честно говоря, чаще всего вовсе забывала, как выгляжу. Где-то внутри представляя себя всё той же серой мышкой из прошлого.
— Пожалуй, ты прав, — только и смогла признать я.
***
Этой ночью я впервые увидела боевую магию в действии. И свитки с огненными заклинаниями показались мне цветочками.
На поиски убежища Умбры отправили в основном магов света и некоторых других направленностей, полезных в подобной экспедиции. Предводитель волшебников оказался именно последователем Квелты. Он поражал монстров в масках, нападающих на нас, одного за другим. И в перерывах между геноцидом теневых тварей успевал читать мне лекции.
— У вас было мало шансов против них. Умбра, по-видимому, создал их именно для борьбы с рыцарями ордена и другими воинами. Они очень быстры и у них отменная физическая защита, но почти нет устойчивости к магии.
Похоже, Айолин был прав в своих предположениях на счёт колдуна и того, что он положил на меня глаз. Маг часто искал меня взглядом, рассказывал что-то и объяснял, найдя благодарные уши, которые по приятному стечению обстоятельсв венчали симпатичную женскую голову…
В этот раз я была не против внимания. Волшебник мог ответить на такие вопросы, на какие не мог тот же гомункул.
Оставалось лишь надеяться, что мой интерес к магии мужчина не примет за интерес лично к нему.
Как оказалось, не я одна опасалась слишком уж сблизиться с магом. На другой день, когда мужчины-волшебники вернулись в логово, а Айолин был занят заготовкой дров неподалёку, ко мне подсела девушка и смущённо заговорила.
— Скажите… Мы всё равно застрянем здесь ещё, как минимум, на неделю…
Я недоумённо смотрела на неё, не понимая к чему волшебница пытается подвести разговор. Та же, отчаянно краснея и даже слегка заикаясь, с трудом давила из себя слова.
— Может быть, вы дадите добро гомункулу на сближение? Чтобы скрасить время?
— Да? — протянула я и прожгла взглядом мужчину, занятого сбором дров. У Айолина был какой-то уж слишком сосредоточенный на этом обыденном деле вид. К тому же даже отсюда я видела, как подрагивают уголки его губ, поэтому догадалась, что орденец прекрасно слышит наш разговор своим «эльфийским» слухом и забавляется ситуацией.
— Это он так вам сказал?
— Когда я обратилась к нему, он ответил, что может действовать лишь в рамках инструкций и за расширением… возможностей, нужно обратиться к контролирующему лицу.
Я улыбнулась чуточку сочувственно девушке, но больно уж хотелось насолить подслушивающему гомункулу.
— К сожалению, его создатель не предусмотрел такой функции, — я говорила больше наугад. Понятия не имею, как работает механизм сотворения искусственных созданий. Но, если можно наделить гомункула определёнными свойствами, то некоторыми, скорее всего, можно сознательно и не наделять. — Он, безусловно, хорош внешне, но на реальные… дела, помогающие… скрасить время, не способен. Вот если вам понадобиться тюки носить, дров наколоть или ещё что-нибудь в этом роде, обращайтесь.
Мне с трудом удалось не рассмеяться при взгляде на разочарованное лицо девушки, которая теперь не знала, куда прятать глаза.
Ещё бы. С трудом набралась смелости, чтобы хозяйка гомункула дала разрешение на ночь с ним. И всё зря. В том, что я говорю правду, она похоже не сомневалась. В конце концов, я ни разу при ней не воспользовалась «услугами» темноволосого обольстителя. Значит, он действительно бесполезен.
Разочаровавшись в достижениях современной алхимии, девушка покинула стоянку и отправилась к своим коллегам. Только после этого Айолин решил подойти ко мне.
Я ожидала, что он будет возмущён моей ребяческой выходкой, но он, как обычно, лишь чуть улыбнулся.
— Ты понимаешь, что сотворила с моей мужской гордостью?
— Неужели её так легко сломить?
— Я счёл бы, что ты меня провоцируешь, если бы хорошо не знал тебя.
Тут уже я не могла не улыбнуться:
— Ты, и правда, думаешь, что знаешь? Мы не так уж долго знакомы. А за исключением этой вылазки и вовсе почти не общались.
— Зато теперь провели вместе столько времени, сколько я проводил мало с кем, — признал мужчина, опустившись рядом со мной на ствол старого поваленного дерева.
— Мне будет этого немного не хватать, — я не смотрела на гомункула, заглядывающего мне в лицо. Взор мой был направлен вверх, в оранжевое с голубым отливом небо. Разумеется, я имела в виду не только наше возвращение, после которого каждый займётся своими привычными делами.
Времени до моего ухода оставалось мало. Совсем мало. И мне было до слёз жаль оставлять всё позади.
— Мне тоже, — негромкие слова были ответом сразу на всё.