– И я ни к какой партии не принадлежу. И вообще политикой не занимаюсь. Но я заметил одно: если человек нападает на Россию и на коммунистов, то от него можно ожидать всяких неприятностей. Уж не знаю, почему это так, но на опыте это проверено.
Роже бросил посуду и подошел к ним, держа мочалку в мокрых дымящихся руках.
– Альбер верно говорит, – сказал он, угрожающе сощурив черные глаза. – Я лично это тоже заметил.
– Постой, Роже, не надо ссориться, – вмешался Альбер. – Мы все тут связаны общим делом, все подвергаемся опасности… Жозеф к тому же родственник хозяйки дома…
Этого не следовало говорить. Роже сразу, что называется, взвился.
– Такой же родственник, как и я! – вызывающе сказал он. – А ну, выкладывай начистоту, как ты сюда попал! – Он прыгнул к двери и заслонил ее своими широкими плечами. – Не уйдешь, пока не скажешь!
– Это глупо, – с достоинством проговорил Раймон. – Вы можете, в конце концов, спросить мадам Лоран…
– А чего это я буду мучить бедную девочку? У нее и без того хватает горя! А тебе и вовсе стыдно за ее юбку прятаться! Отвечай сам, как полагается мужчине!
– Послушай, Роже… – вмешался было Альбер.
Но Роже не собирался отступать.
– Не виляй, парень! – настаивал он. – Никакой ты ей не племянник, Роже Леруа не обманешь, и никакой ты не Жозеф. Давай начистоту: какого черта тебе понадобилось в этом доме и чего ты морочишь голову Луизе?
– Какая она вам Луиза? – надменно сказал Раймон.
Он лихорадочно обдумывал, как поступить. Он понимал, что этот проклятый Роже не отвяжется…
– А что, она, значит, только тебе Луиза? – ехидно спросил Роже. – Вот и объясни, почему так получилось.
– А по какому праву вы требуете объяснений? – все так же надменно возразил Раймон.
– Послушайте, приятель, – сказал Альбер: он уже понял, что подозрения Роже справедливы, – мы тут взялись за очень опасное дело. От поведения одного может зависеть жизнь остальных. К тому же профессор Лоран надеется, что мы сохраним в тайне то, что увидели здесь. За себя и за Роже я ручаюсь. А насчет вас мы, вполне понятно, хотим выяснить, что вы собой представляете. Вы лучше сразу откройтесь нам, а потом вместе обдумаем, как быть.
Раймон проклинал себя за то, что не предвидел такого разговора и не условился с Луизой о другой версии. Конечно, легко заметить, что их отношения не похожи на родственные…
– Разрешите мне немного подумать, – сказал он. – Через час возобновим разговор.
Но Роже только шире расставил ноги и покачался из стороны в сторону, стоя в дверях.
– Чего там думать? – сказал он насмешливо. – Забыл, как тебя зовут, что ли?
Раймон вынул сигарету, закурил. «Пожалуй, ничего тут не поделаешь, этот чертов моряк прицепился, как клещ, – думал он. – Их двое… Если выскочить в окно… Нет, догонят, пока откроешь калитку. Да и вообще – бросить Луизу так грубо, после этого разговора… и подвести ее под удар… если профессор узнает, что она была в сговоре с Пейронелем… нет, это уж просто свинство…»
– Ладно, – сказал он, отходя от двери. – Я действительно не родственник мадам Лоран, и зовут меня не Жозеф, а Раймон. Раймон Лемонье. Но, если вы скажете профессору, как и зачем я появился у него в доме, он не простит этого жене… ей придется плохо…
– Вы что, ее прежний поклонник? – спросил Альбер.
– Я познакомился с Луизой Лоран всего днем раньше, чем вы. Я объясню, в чем дело. Но прошу вас – ни слова профессору. Поймите, так будет лучше. Иначе произойдет катастрофа, вы же видите, в каком состоянии профессор…
Роже пробормотал: «Вот черт, за один день. Ну и ловкач!» В голосе его звучало восхищение. Альбер толкнул его в бок – Роже неисправим, он все о своем.
– Ну что ж, мы слушаем, – сказал Альбер.
Выслушав рассказ Раймона, они озадаченно переглянулись.
– Вот так штука! – сказал Роже. – Выходит, ты только и ждешь случая, чтоб все разболтать в своей газетенке и зашибить на этом деньгу?
– Все обстоит не так, как вы думаете, – нервничая, ответил Раймон. – Поймите, я пока ничего не пишу и не собираюсь писать. Да и шеф этого не хочет. Ведь сейчас это может повредить Луизе, а ради нее меня и послали сюда. Больше всего ради нее, понимаете?
Роже скептически ухмыльнулся, но промолчал. Альбер сказал:
– Все-таки очевидно, что ваше пребывание здесь очень опасно для профессора Лорана. Кто знает, что решит завтра ваш шеф, не соблазнится ли он такой крупной сенсацией?
– А Луиза? – возразил Раймон.
– А что – Луиза? Допустим, ваш шеф предложит ей уйти от мужа, чтоб избежать несомненно грозящей ей опасности. Вы уверены, что она не согласится?
– Уверен, – твердо сказал Раймон, слегка краснея под насмешливым изучающим взглядом Роже. – У Луизы очень сильно развито чувство долга. Она не оставит профессора в опасности.
– Да ведь он уже не один. И что она может сделать, какая от нее помощь?
– Ну, все же… моральная поддержка… Потом, знаете ли, первая жена профессора оставила его… это его очень травмировало…
Роже усмехнулся:
– Значит, в случае чего, он легче перенесет… все же привычка! Но мне нравится, как ты заботишься о профессоре!
– Что вы хотите, в конце концов? – примиряющим тоном сказал Раймон. – Ведь все равно я уже узнал совершенно достаточно для сенсационной статьи, даже для серии статей. – Он не сказал, что у него есть и фотографии. – Вы хотите, по-видимому, чтоб я ушел отсюда? Но кому от этого будет лучше? Подумайте.
– Он прав, Роже, – сказал Альбер. – Но вы должны дать слово, Раймон…
– Постой, – перебил Роже. – Что мне его слово! Ты вот что запомни, парень: если будешь болтать, то Роже Леруа тебя на дне моря сыщет и обработает так, что тебя родная мать не узнает. Это ты хорошенько запомни!
Раймон ни секунды не сомневался, что Роже свою угрозу сумеет исполнить. Он пожал плечами и сказал как можно более убедительным тоном:
– Но это же нелепо! Я ведь вам объяснил, как обстоят дела…
– Вот и я тебе объяснил, как обстоят дела, – упрямо сказал Роже.
– Друзья, пора кончать этот разговор, – спохватился Альбер. – Мы совсем забыли о профессоре! И, раз уж мы договорились обо всем, не надо ссориться, нам не до ссор. Это я говорю в первую очередь тебе, Роже!
– Ладно, ладно, – пробормотал Роже и пошел домывать посуду.
Раймон и Альбер вышли вместе. Сверху доносилась дробь пишущей машинки – значит, все было в порядке.
Альбер сказал:
– Надеюсь, вы не будете сердиться на Роже? Он человек прямой, может быть, немного грубоватый, но у него золотое сердце, он сама честность. Знаете, в таких тяжелых условиях человека узнаешь быстрей и верней, чем за многие годы спокойной жизни…