— И скажу, — проворчал диспетчер. — Вы меня без помощников оставили, а что я без них? Тут, как минимум, троих надобно. Втроем еще можно справиться. Плюс восстанавливать многое придется. Первый-то литерный на подходе, а кто его встречать будет?
— Ох, и горазд ты врать, дедуля! — Павел Матвеевич хмыкнул. — Я ведь в путевой блокировке тоже кое-что смыслю. И как паровозики по рельсам шкандыбают, приблизительно представляю. Вы тут на крайний случай сидели. А крайний случай пришел, вы и натрескались в зюзю.
— Еще чего!..
— Нишкни! — Мацис тряхнул смотрителя за ворот, поднял глаза на полковника. — Я вот чего не понимаю, — почему их пуриты не шлепнули? Тут отставшие в бараке ютились, так их вместе с операторами перещелкали, а этих не тронули.
— А потому нас не перещелкали, — сварливо забубнил старик, — что место искали под штольню. Где, значит, проход рыть. Я обещал подсказать.
— Обещал, значит?
— А что делать, когда перед носом стволом крутят?
— Мы тоже умеем крутить! — Мацис присел на топчан, автомат выложил на колени, ненароком направив в сторону бородатого диспетчера.
Павел Матвеевич недовольно покосился на разведчика.
— У подвала охрану выставили?
— Там Во-Ганг в засаде. Я ему пулемет дал. Вот он и ждет.
— Ждет, когда тварь вылезет?
— Ага… Парень он терпеливый, обязательно высидит. — Мацис ширкнул носом. — Это у него как бы месть. За Злотницкого.
— Ну и зря, — подал голос старик. — ОНО теперь долго может не показываться. Неделю, а то и две. Вы ж его напугали. Тем паче, и человечка вашего утащил, голодать не будет.
— Ну, паскудник! — Мацис вскочил было с места, но полковник успокоил разведчика движением руки.
— Не горячись, малыш. Давай сперва узнаем, о ком нам тут толкуют. Рассказывай, дед! О ком речь ведешь?
— Так черт их разберет. Либо крокодил, либо аллигатор.
— Чего ты мелешь!
— Ничего я не мелю, — старик обиделся. — Или крокодилов не знаете? Такая гадина не только человека, — буйвола под воду уволочь может. Потому и вино в подвале уцелело. Мы-то туда почти не совались, понимали чем рискуем. Это пуриты дурные пронюхали про склад — и ринулись толпой. Что им какой-то крокодил, когда там несколько сот бутылок. Вот и сломали дверь.
— Как же он там живет? Крокодил твой чертов?
— Откуда ж мне знать! Как-то, значит, живет.
— Ага! Кажется, понимаю, — Мацис возбужденно завозился. — Подвал-то сквозной! В смысле, значит, наружу выходит — прямо в океан. Вот он там и плавает, наверное. А голодно становится, — в подвал прется.
— Крокодилы в океанах не живут, — угрюмо пробормотал смотритель станции. — У них жабер нет.
— Жабер? — Павел Матвеевич усмехнулся.
— Ну жабров, какая разница? Я вам не филолог, чтобы все знать. Только эти твари воздухом дышат, понятно? И среди акул не плавают.
— Есть еще морские крокодилы.
— Они тоже посреди океана не плавают. Только близ рек и побережий.
— Чего же он тогда не выныривает? — Мацис посмотрел на старика возмущенно. — Во-Ганг его ждет там, понимаешь, а ты говоришь — недельку!
— Погоди! — полковник ощутил смутное беспокойство. В памяти зашебуршилось давно слышанное — о заповедной штольне, о способности крокодилов задерживать дыхание, о прочей чепухе. — Давай-ка подробнее и с самого начала.
Павел Матвеевич стянул с себя вязанную шапочку, бросил на стол. Возбужденно взъерошил волосы. Он и сам еще не понимал причины своего волнения, но что-то маячило на горизонте — что-то, может быть, очень важное, и он чувствовал, что спешить не следует, дабы важное это не спугнуть, как того же крокодила.
— Так что у нас там с подвалом, дед? — он взглянул в серенькие глаза станционного смотрителя.
— Да ничего. Все в образцово-показательном!
— Ты, дед, на нас не злись, сам видел, какая каша тут бурлила. Когда было разбираться, кто свой, кто чужой.
— Могли бы и разобраться! По-человечески!
— Вот я и пытаюсь. А ты помоги.
— Так я же не отказываюсь. Только все равно не поверите.
— Во что не поверим? В штольню пуритов? Так это действительно бред. А вот подвал… С подвалом — сложнее. Откуда там взяться аллигаторам?
— Вот и я у спрашиваю, откуда? — старичок хитро прищурился. — Либо сами догадаетесь, либо и толковать больше не о чем. Вы же меня чокнутым объявите и к стенке следом за Радеком и Митькой поставите.
— Не поставим, слово даю! Мы ведь уже поняли, кто есть кто.
— Поняли они, как же!..
— Так откуда аллигаторы, дед?
— Я уже сказал, с суши. Они на бережку обычно греются, под солнышком. А за добычей в воду ползут.
— Так… И где же твоя суша располагается? — Павел Матвеевич неожиданно ощутил, что начинает обильно потеть. Голова становилась мокрой, словно его сунули в парильное отделение.
— Это уж я не знаю, но только где-то, верно, есть. Может, даже совсем близко. Пуриты считали, что под водой.
— Во, дают! — фыркнул Мацис. — Какая ж там под водой суша? Там — дно!
— Вот и я им про это говорил: дно, мол, там. А они мне объяснили, что со спутников землю тридцать три раза успели просветить насквозь. Потому и рванули из космоса назад. Нет ведь там никого. Молчат станции. Потому как рассмотрели, где и что. Поезда, мол, поездами, а суша — сушей.
— Ничего не понимаю! — честно признался Мацис. Полковник задумчиво продолжал глядеть на «языка».
Застучали шаги, дверь распахнулась. Майор Рушников, отряхивая с капюшона воду, сумрачно доложил:
— Трупы убрали и, кажется, вовремя. Литерный на подходе. Просили передать поздравления. Все довольнехоньки!