— Молодец девчонка, — одобрительно кивнул Брул. — Хорошая порода!
Крики и рычание не стихали некоторое время: тигры сполна возвращали свой долг Куллу. К тому же они очень проголодались…
Время уходило как песок между пальцами, Таалана перевернула всю комнату, залезла во все известные только ей тайники и укромные местечки, но тщетно… Часов не было.
Наконец какофония в коридоре смолкла — то ли афридам удалось победить черных хищников, то ли те, удовлетворив голод, наконец оставили их в покое.
Послышался грозный рев — Кулл узнал голос Курашбаха, — и на дверь обрушился град ударов. Но массивные створки пока еще держались.
— Их здесь нет! — Таалана уселась на пол, обхватила колени руками и расплакалась, — Все пропало… Все наши усилия напрасны…
Побледневший Асаф уселся рядом с девушкой, обнял ее за плечи и начал что-то нашептать на ухо, успокаивающе покачивая.
— Они должны быть где-то здесь! — рявкнул Кулл. — Ищите! Не смейте сдаваться! Думай, Таалана, куда мог спрятать этот талисман чертов Тулса Дуум! Ты же сама колдунья…
Девушка перестала плакать и глубоко задумалась.
— Ну как же я не догадалась! — воскликнула Таалана, вскакивая на ноги. — Зеркало Ишмагаду!
Девушка бросилась к необычно толстому круглому зеркалу, стоявшему на низком столике, вырезанном из громадного кристалла сверкающего черного кварца.
Толстенная дверь, содрогающаяся от мощных ударов, с оглушительном треском лопнула, но удерживаемая массивной железной полосой засова, все еще держалась в петлях.
— Мне нужно немного времени! — крикнула Таалана, в голосе ее слышалась радость. — Хорошие вы мои, продержитесь еще чуть-чуть, и все наши проблемы будут решены!
Мужчины, изготовившись к бою, бросились к расползающемуся заслону. И вовремя. Не выдержав ударов тарана, дверь раскололась на мелкие щепки, и в образовавшийся проход вломились размахивающие своими кривыми клинками африды.
Асаф, Брул и Кулл встали плечом к плечу и приняли бой. Кулл орудовал на дальней дистанции тяжелой алебардой, Брул крушил врагов тяжелым длинным клинком на средней, а верткий, как песчаный мангуст, Асаф выстроил непреодолимую стальную стену на ближней. Его Каркадан метался точно серебряная молния, разя наповал прорвавшихся сквозь защиту атланта и пикта афридов. Хвала небесам, в такой страшной толчее афридам не удавалось пустить в ход дротики и длинные пики.
Казалось, троица друзей превратилась в лютого шестирукого демона войны, Тайхабара (древние книги утверждали что это страшное существо, явившееся невесть из каких глубин мироздания, было непобедимо в бою; именно Тайхабар Шесть Лезвий отрубил Йог-Саготу все семьдесят щупалец Тьмы). Их клинки сокрушали кожаные доспехи и шлемы афридов как бумажные, громоздя вокруг кучи изрубленных тел.
Африды валились десятками, кровь хлюпала под ногами, но слишком уж не равны были силы. Все новые и новые отряды зверолюдей, подгоняемый стальной волей Курашбаха, бросались в бой. И хотя за каждый сделанный вперед шаг рогатые бестии платили страшную дань своими жизнями, под их давлением друзьям приходилось отступать. И когда афридам удалось отбросить их от дверей, помещение в одно мгновение заполнилось бесчисленным количеством краснокожих тварей.
Покрытые десятками мелких и крупных ран, друзья окружили замершую у зеркала Таалану. Прикрывая девушку своими телами они, словно металлический еж, ощетинились клинками. Окружившие их со всех сторон африды взяли пики и дротики наизготовку, но опьяненных запахом крови людоедов остановил властный голос Курашбаха.
— Горец — мой! — взревел африд-великан, расталкивая своих подчиненных.
Злобная ухмылка исказила его морду, на губах выступила пена, в налитых кровью, как брюшко обожравшегося клопа, глазах металось безумие. Чудовищные мышцы бугрились на могучих руках и бочкообразной груди. Вид вождя племени зверолюдей был поистине страшен.
— Осквернитель! — взревел вождь афридов. — Ты посмел бросить вызов могуществу великого Шаб-Ниггурата! Я убью тебя своими руками… Я разрублю тебя на тысячу кусочков, я сожру твою печень, я высосу твой костный мозг!
— Смотри не подавись, урод, — сплюнул на пол розовой слюной Кулл, отирая заливавшую глаза кровь. — Что-то я смотрю, твой повелитель не спешит тебе на помощь. Ну что, как, презренный трус, прикрываясь именем своего кривоногого божка, прикажешь растерзать меня своим рабам, или сразимся один на один, как подобает мужчинам?
Тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из бурно вздымающейся груди Кулла. Атлант тянул время, давая Таалане шанс добраться до артефакта Тулсы Дуума.
— Ты — мертвец, человек! — Разъяренный Курашбах взвыл, как будто его заживо тащили в преисподнюю. — Твоя смерть будет страшна! Сперва я отрублю тебе руки, потом ноги, затем вырву левый глаз, распорю твое брюхо…
— Не обделайся от напряжения, — рассмеялся Кулл. — Смотри, кишки застудишь, так языком болтая. Ты будешь сражаться или нет, чучело рогатое?
Вождь афридов страшно оскалился.
— Места! — проревел Курашбах, оборачиваясь к своим воинам.
Краснокожие людоеды попятились к стенам, освобождая центр комнаты для поединка. Кулл перехватил поудобнее свою тяжелую алебарду и шагнул в центр импровизированной арены. Он на мгновение замер, оглянувшись. Асаф и Брул надежно загораживали Таалану, по искаженному невероятным напряжением лицу которой стекали крупные капли пота. Несмотря на все происходящее, девушка так и не открыла глаза, полностью сконцентрировавшись на своих чарах.
На мгновение воцарилась полная тишина. Сотни пар глаз были обращены на сошедшихся в смертельном поединке противников. Курашбах воистину был великаном. Ростом более пяти локтей, африд обладал могучими мускулами, которым позавидовал бы и лев. Каким бы высоким и крупным ни был Кулл по человеческим меркам; как бы ни была мощна его грудь и широки его плечи, все же по сравнению с троллеподобным афридом он казался подростком. Однако движения атланта, грациозные и обманчиво плавные, как у хищника, говорили о его невероятной физической силе. А те из его врагов, кто заглядывал в ледяные серые глаза Кулла, могли бы засвидетельствовать, если бы конечно они выжили, что в глубинах этих прозрачных колодцев таится сама Смерть.
Курашбах взмахнул своим огромным двуручным мечом и без предупреждения обрушил тяжелое лезвие на Кулла. Вернее на то место, где только что тот стоял. Зашипев, точно разъяренная кошка, Кулл отпрыгнул в сторону и, в свою очередь, попытался длинным выпадом снизу поразить Курашбаха в живот. Африд ловко увернулся, отведя алебарду плоскостью меча.
Противники, обмениваясь мощными ударами, танцевали вокруг друг друга. И хотя Куллу до сих пор удавалось или уворачиваться от ударов Курашбаха или их блокировать, видно было, что дается это ему с величайшим трудом. Если бы атлант был так же прикрыт доспехами и полон сил, как Курашбах, течение боя было бы совершенно другим.
Но, увы, судьба подобные пожелания в расчет не принимает.
Вот уже глубокий порез лег на правый бицепс атланта, длинная рана тянулась по правому боку, а из задетого острием меча бедра текла кровь. Однако и Куллу удалось пару раз достать Курашбаха. Могучий африд все еще мотал головой, стараясь прийти в себя после неожиданной контратаки Кулла, сумевшего тяжелым древком нанести ему сильнейший удар в голову. А из глубокой раны на груди Курашбаха, в такт ударам сердца, стекали тяжелые крупные капли крови.
Курашбах наседал на Кулла, его тяжелый меч со свистом рассекал воздух. Атлант понимал, что, пропусти он хоть один подобный удар, — с ним будет покончено. Нельзя сказать, что Курашбах хорошо владел мечом, — Куллу попадались мечники куда сильнее, — африд брал скоростью и чистой силой. Ну что же, Кулл готов был побить рогатого великана его собственным оружием!
Кулл понадежнее уперся в каменный пол, мышцы на его спине и руках вздулись, а алебарда превратилась в размытый круг. Курашбах попятился, гадая, что предпримет его противник. Сперва вождь афридов думал, что Кулл попросту выплеснул все оставшиеся у него силы в последнем рывке, но атлант и не думал снижать скорость. Раз за разом он обрушивал на африда тяжелое лезвие.
Впервые с начала поединка в глазах вождя зверолюдей появилась неуверенность. То, что он поначалу счел легкой разминкой, грозило превратиться в смертельный поединок.
Человек вовсе не собирался умирать. Более того, он упрямо наступал! На губах Курашбаха выступила кровавая пена, африд совершенно потерял разум, превратившись в алчущего крови дикого зверя. С ревом он раскрутил меч и, подпрыгнув, обрушил тяжелый клинок на Кулла, вложив в этот удар все свои силы.
И хотя парировать его атланту не составило особого труда, атака африда все же увенчалась успехом. Толстое древко алебарды с жутким треском лопнуло в руках Кулла и тот остался безоружным. Побледневшие Асаф и Брул не успели ничего сделать, как Курашбах высоко занес свой меч и опустил его на голову атланта. Безумная радость отразилась в выпученных глазах людоеда, уже видевшего ненавистного человека разрубленным на две половинки.
Кулл, однако, до последнего момента сохранял ледяное спокойствие. И когда уже казалось, что острая сталь неминуемо поразит атланта, он резко бросился вперед. Кулл поймал крестовину меча Курашбаха и одновременно ударил вождя коленом в пах. Рев торжества сменился криком боли. Рогатый людоед выпустил меч и повалился на Кулла, сбив его с ног. Противники, изо всех сил молотя друг друга, покатились по полу.
Одного-единственного момента замешательства Курашбаха хватило Куллу, чтобы зажать шею краснокожего великана стальным захватом. Вождь афридов беспорядочно наносил атланту по голове и корпусу страшные удары, но ничего изменить уже не мог — захват Кулла неумолимо сжимался. Обливаясь кровью из разбитых носа, бровей и ушей, Кулл сумел подняться на ноги, не отпуская Курашбаха.
С яростным звериным рыком атлант изо всех сил несколько раз ударил коленом в живот африду. И когда тот скрючился, глотая воздух, Кулл разжал руки, подпрыгнул и со всего маху опустил правый локоть на затылок Курашбаха. Тот, не издав ни звука, повалился на залитый кровью пол. Не дожидаясь, пока вождь придет в себя, Кулл подхватил его на руки.
Мышцы атланта вздулись в чудовищном напряжении, когда он поднял неподвижное тело Курашбаха над головой. Все, кто сейчас присутствовал в зале, затаили дыхание, не в силах оторваться от разворачивающегося действия. Кулл яростно взвыл и обрушил гигантского африда спиной на выставленное колено. Раздался страшный треск, и позвоночник Курашбаха переломился, точно сухая хворостина.
Кулл медленно выпрямился, обвел вжавшихся от страха в стену афридов безумным взглядом и, запрокинув голову, издал победный рев. Тот самый, воспоминания о котором еще не успели выветриться у афридов, уцелевших в ту роковую для них ночь, когда Кулл и Асаф освободили Таалану и Брула.
Когда же откуда-то издалека в ответ раздались два ужасающих тигриных рыка, заставившие задребезжать стеклянные светильники на стенах, африды не выдержали. Давя и калеча друг друга, краснокожие людоеды в ужасе бросились прочь. Теперь они были уверены, что злая судьба свела их с неким страшным демоном в человеческом обличье. А за их спинами жутко рычал и бешено хохотал могучий, яростный, окровавленный человек, голыми руками разорвавший на части их непобедимого вождя!
Вскоре Кулл, Асаф, Брул и Таалана остались одни в заваленном мертвыми телами помещении. Кулл перестал смеяться, зашатался и, обливаясь кровью, рухнул на руки вовремя подскочившим друзьям. Муджариец и пикт, изорвав на куски свои рубахи, стали перевязывать израненного Кулла.
— Ты самый великий боец, какого только я видел! — воскликнул пораженный до глубины души Асаф. — Благословен будь Голгор Пожиратель Огня, отпустивший тебе столько силы!
— Подожди, пообщаешься с ним подольше, увидишь и не такое! — грубовато пошутил Брул. — Видел бы ты, что нам пришлось перенести в жутких подземельях Черного Города, где один проклятый лемурийский колдун чуть было не оживил самого Повелителя Тьмы Верезаала!
— Да уж, — прохрипел более или менее пришедший к этому времени в себя Кулл. — Нельзя сказать, что Курашбах был сильным противником. Так, здоровенный тупой болван, который…
«Дзы-ынн-нннь!» Кулла перебил длинный хрустальный перелив.