Пронзительно кричащего Салима уложили грудью на плаху, прикрутили к ней шкотом, и матрос прижал обе его руки к помосту.
- Аллах Акбар, Аллах Акбар! - снова и снова выкрикивал он.
Несмотря на цепи, веревки и усилия матросов, он извивался, дергался и бился с такой силой, что сдвигал плаху в сторону и даже приподнимал ее.
Окума, облизнув губы, занес над головой большой меч, держа его двумя руками. Он выжидал. Приговоренный на мгновение затих. Все замерли. Не слышны стали даже обычные на корабле звуки. Брент затаил дыхание. Меч превратился в свистящую сверкающую дугу и с тупым стуком врезался в тело Салима, который издал вопль ужаса и боли, отозвавшийся у Брент где-то в самой глубине его существа. Удар, пришедшийся поперек спины, разрубил Салиму лопатки, рассек позвоночник и вонзился в оба легких. Теперь он уже не вопил, а рычал, как дикий зверь, попавший в стальной капкан. Кровь хлынула у него изо рта.
- По шее! - закричал адмирал. - По шее!
Брент почувствовал, как поднимается из желудка волна тошноты.
- На чикагских скотобойнях это делают куда лучше, - сказал Аллен.
- О Боже! - вырвалось у Кеннета Розенкранца.
Такаудзи Харима с криком бился на палубе, захлебываясь рвотой. Ирвинг Бернштейн сжал кулаки и поднял глаза к небу.
Снова свистнул меч, и повторился тот же звук, но теперь голова Салима отлетела прямо в корзину. Все с облегчением перевели дух.
Покуда матросы укладывали обезглавленный труп на носилки, подполковник повернулся к адмиралу:
- В последний момент он дернулся вперед.
- Ложь! - крикнул Брент Росс.
- Это было сделано нарочно, - сказал Мацухара.
Окума оперся на меч, и опасно мерцающие глаза его загорелись жаждой крови.
- Если кто-нибудь из вас посмеет...
- Прекратить! - крикнул адмирал. - Мне надоело вас разнимать. Давайте следующего. А вы, подполковник Окума, потрудитесь отрубить ему голову с одного удара.
Хариму втащили на помост и начали привязывать.
- Лицом на северо-восток, - распорядился адмирал.
- Сэр, - послышался голос Аллена, - разрешите быть свободным?
- Не разрешаю. Вы прикомандированы к моему штабу и должны присутствовать...
- При этом зверстве?! Я протестую!
- Протестовать можете сколько угодно, а уходить нельзя. - Сухонький пальчик уперся в Окуму. - Давайте.
- Господин адмирал, позвольте и мне вознести молитву, - попросил Харима.
- Даю одну минуту, - бросил Фудзита.
Пленный вскинул голову и, задыхаясь, стал читать буддистскую молитву:
- О Благословенный, ниспошли душе моей мир, который дарует понимание и невредимым выведет из огня гнева, скорби и вожделения... - закрыв лицо сложенными ладонями, он еще что-то невнятно пробормотал.
- Все! Помолился! - крикнул адмирал.
Хариму связали. Он кричал не переставая, когда матрос затягивал узлы на веревках, и замолчал лишь в тот миг, когда холодная сталь, разрубив ему шею, рассекла голосовые связки. Окума горделиво повернулся к адмиралу, как школьник, ожидающий похвалы за удачный ответ на уроке. Останки Харимы на носилках вынесли из храма. Все взгляды обратились к Розенкранцу.
Его побелевшее лицо было так густо покрыто ледяной испариной, что казалось выточенным из перламутра. Но челюсти были сжаты все так же плотно, и прежняя решимость сверкала в сузившихся глазах.
- Адмирал, - твердо произнес он. - Предсмертное желание.
- Хотите помолиться?
- Нет. Я в Бога не верю. От этой чепухи проку мало. Пусть вот он, лейтенант Брент Росс, сделает это. Он американец. Я предпочитаю загнуться от его руки.
Брент оцепенел, не веря своим ушам.
- Нет, - мгновенно охрипшим голосом ответил он. - Нет. Я не... Я не буду.
- П...а ты, а не лейтенант, - глумливо кривляясь, заговорил Розенкранц. - Чего струсил? Не тебе же башку собрались оттяпать, а мне.
- Лейтенант Росс выполнит мой приказ, если таковой будет отдан, сказал адмирал. - В этом отношении можете быть совершенно спокойны, Розенкранц. Впрочем, этот вопрос представляет лишь академический интерес, поскольку я решил оставить вам жизнь.
Ропот пробежал по шеренгам офицеров.
- Спасибо, сэр, - с непривычным волнением ответил летчик.
Фудзита улыбнулся и, показав на залитый кровью помост, сказал негромко:
- А прежде чем я покончу с вами, вы можете помолиться за это.
- Брент, тебе надо поменять место службы. Возвращайся в Вашингтон, в управление ВМР. Приказ об откомандировании я тебе устрою, - сказал адмирал Аллен, с размаху бросившись в кресло.
- С какой стати, сэр? - Брент тоже сел на один из двух стульев, стоящих в адмиральской каюте.
Когда после казни Аллен взял его под руку и почти потащил его по коридору к себе, он сразу понял, что разговор предстоит неприятный.
- Я нужен здесь. В моем предписании сказано: "в качестве шифровальщика и для выполнения иных обязанностей по усмотрению командира авианосца "Йонага" поступает в его распоряжение".
- Я знаю, Брент. Я же эту бумагу и писал. Не забудь - твой отец был моим лучшим другом, мы вместе учились в академии, вместе воевали, вместе служили в оккупационных войсках в Японии. Я был шафером у него на свадьбе, я радовался вместе с ним, когда ты появился на свет, и я же... - он отвернулся. - И я же закрыл глаза и ему, и твоей матери. Так что ты не просто мой помощник и подчиненный.
- Я знаю, сэр, и глубоко ценю это. Но почему я должен покидать "Йонагу"?
- Я тысячу раз объяснял тебе почему.
- По-вашему, я изменился?