На других плакатах можно было прочесть: "Убийцы невинных!", "Свободу народам мира!", "Йонага" - виновник катастрофы на Гинзе". Среди прочих красовалось и неизменное, набившее оскомину "Yankee go home!".
Йоси выпятил подбородок, Брент стиснул зубы, и оба плечом к плечу стали проталкиваться через демонстрантов. Те раздвинулись, очищая проход, но внезапно один из них - рослый мужчина с европейскими чертами лица, с перебитым приплюснутым носом и черной дырой на месте передних зубов схватил Брента за руку.
- Ах ты, гнида империалистическая! - выкрикнул он по-английски без намека на акцент. - Иди лизать задницу жидам! Насосался, сволочь, нашей японской крови?! Погоди, мы тебя с твоим "Кадиллаком" разжуем и выплюнем!
В груди у Брента, как всегда в подобных ситуациях, стало горячо, сердце заколотилось. Он круто остановился и сказал негромко:
- Отпусти-ка меня.
Вокруг все замолкли, уставясь на противников. Человек вдруг отхаркнулся и через дырку в зубах смачно плюнул Бренту в лицо, забрызгав его слюной и густой желтой мокротой. Знакомый туман заволок сознание, вытеснив все доводы рассудка и остатки самообладания. Брент стоял неудобно, перенеся центр тяжести на выставленную назад ногу, а потому не сумел вложить в прямой удар правой вес всего тела. Но все же его массивный кулак врезался в лицо противника, накрыв нос и правую скулу. Брент не услышал знакомого хруста хрящей - нос был сломан в стольких местах, что просто вдавился внутрь, - и сейчас же ударил левой в зубы, почувствовав, как что-то заскрипело, словно гравий под ногой, и пикетчик, подброшенный в воздух двумя сотнями фунтов ненависти, отлетел и грузно рухнул на мостовую, выплевывая осколки выбитых зубов.
- Теперь моему автомобилю ничто не грозит: можешь его жевать, пока не сдохнешь.
Пикетчики, держась на почтительном расстоянии, стали тем не менее туже стягивать кольцо вокруг двоих офицеров, которые стали спина к спине.
Но тут раздался топот матросских ботинок, и в толпу врезалось полдесятка моряков с авианосца во главе со старшиной Хиранумой. Замелькали приклады карабинов. Пикетчики, продолжая выкрикивать угрозы и оскорбления, отхлынули, а потом, подхватив валявшегося на мостовой белого, бросились наутек.
- Какого черта вы их подпустили к самым воротам? - крикнул Брент.
Старшина вытянулся.
- Виноват, господин лейтенант! Япония - демократическая страна. Мы действовали согласно приказу: демонстрации не препятствовать.
- Но они же набросились на нас! - воскликнул Йоси.
- Полагаю, господин подполковник, тут замешана "Ренго Секигун", без нее не обошлось.
- Что? "Японская Красная Армия"?
- Так точно, господин подполковник! Но подобную выходку они себе позволили впервые. - Он показал подбородком на Брента. - Не обижайтесь, мистер Росс, но они американцев... как бы это сказать?.. - он замялся.
- Что? Ненавидят? На дух не переносят, да?
Старшина, кусая губы, кивнул:
- Именно, мистер Росс, именно так.
- Просто трусливый коммунистический сброд, подголоски Каддафи, - с горечью сплюнул Мацухара. - Американцы своей кровью заплатили за их благополучие и их поганые "Тойоты". - Он тронул лейтенанта за руку. Пойдем, Брент-сан.
- Виноват, господа офицеры, - вдруг сказал Хиранума. - Не сочтите за навязчивость, но... Вы... при оружии?
Мацухара и Росс улыбнулись, и Брент похлопал себя по чуть оттопыривающемуся слева борту кителя.
- Автоматический "Оцу", старшина, - сказал он. - Калибр шесть и пять.
- Замечательно, мистер Росс, - улыбнулся тот в ответ. "Намбу-малютка", знаю! Чудная машинка! С ее помощью можно образумить за девять секунд девятерых террористов.
Но никто не рассмеялся.
Поскольку Йоси Мацухара и за рулем мирного автомобиля оставался боевым летчиком-истребителем, Брент заявил, что либо сам поведет машину, либо не сядет в нее вообще. Мацухара со смехом уступил ему, и штабной "Мицубиси" без номеров покатил по широкой автостраде в сторону Токио, до которого было 30 км.
- Знаешь, Йоси-сан, Мицубиси причинил Америке куда больший ущерб своими автомобилями, магнитофонами и прочей электроникой, чем истребителями "Зеро", - весело сказал Брент и осекся, понимая, что допустил неловкость.
Но Мацухара улыбкой дал ему понять, что не обиделся.
- Ты имеешь виду экономический ущерб, Брент?
- Ну, разумеется. Ты знаешь, что в Америке не производится ни одного видеомагнитофона? Что большая часть телевизоров и двадцать процентов машин сделаны в Японии?
- Но все наши триумфы были бы невозможны без нефти. Нефть, нефть, все упирается в нефть, - задумчиво проговорил Йоси.
- Верно, - согласился Брент и сейчас же перевел разговор на другую тему, давно не дававшую ему покоя. - Я хотел тебе сказать, Йоси-сан, когда капитан Таку Исикава ворвался позавчера на заседание штаба, он... он был явно не в себе. Дураку ясно, что если закрылки на соплях болтаются, а элерона вовсе нет, надо выходить из боя! Черт возьми, закрылок держался на одном штифте! Ты и сел-то просто чудом. Я думал, выпрыгнешь с парашютом, он обошел грузовик, медленно ползший по правой полосе.
- Да уж, машину будто якорем держало. Но дело не в этом.
- А в чем же?
- А в том, что Таку уверен, будто я специально бросил его в беде.
- Да что за чепуха! Он был ранен, в жару, себя не помнил... Ну, и потом... он тебя терпеть не может. У вас с ним, кажется, давние нелады.
- Давние. С тридцать девятого года. Я его не переношу, как и он меня, но не в воздухе же, когда от тебя зависят жизнь и смерть человека, сводить с ним счеты?! Честь дороже. - Он откинулся на сиденье и задумчиво сказал: - Подполковник Окума, однако, был не в жару и не в бреду.
- Ну, этот просто метит на твое место, все это знают.
Мацухара тихо, словно размышляя вслух, сказал:
- Он залез в мою машину и считал оставшийся боезапас. Сорвал пломбы и... В голове не укладывается... Ну ничего, придет день, когда мы с ним разочтемся сполна.
- И когда же это будет?
- Когда я собью "клетчатого".
- Полковника Фрисснера? Вряд ли это получится. Его эскадрилья эвакуируется из Маньчжурии, ты же знаешь.
- Я знаю, что этот мясник расстрелял моих ведомых, когда они беспомощно болтались на стропах между небом и землей. Я знаю, что ненавижу его и убью. Вот и все.
Они замолчали. Брент повернул налево и въехал на Гайен-Хигаси-Дори, деловой центр Токио, застроенный стеклянно-стальными башнями небоскребов, очертания которых угадывались в тумане. По крышам самых высоких зданий бежали, сверкали и переливались ослепительные неоновые огни реклам "Хитачи", "Кока-Кола", "Санио", "Мазда", "Хонда", "Кенвуд-Стерео".
- Продажные твари, - пробормотал Мацухара. Потом он перевел взгляд на запад, и лицо его омрачилось. - Симбаси, - низким рокочущим голосом произнес он. - В этом квартале жила моя семья. Здесь она и погибла при авианалете в сорок пятом. Жена и двое сыновей.
Брент закусил губу.
- Йоси-сан, поверь, мне очень...
Мацухара выпрямился, взглянул на него.