- Ну, я же говорю: крыло чуть не напрочь оттяпал.
- И он не мог продолжать бой?
- Какой там еще, к черту, бой?! Он лететь не мог! Спрыгнул, наверно, с парашютом?
- Нет, дотянул и сел на палубу.
- Ну ничего, следующий раз я его сделаю.
- Ты думаешь, у тебя будет "следующий раз"?
- Конечно! Иначе меня прикончили бы вместе с Харимой и Салимом.
- Мысль адмирала Фудзиты ходит никому не ведомыми тропами. Думаю, он припас для тебе что-то поинтереснее, чем просто смертная казнь.
Американец в явном волнении заерзал по кровати, не спуская глаз с лица Таку. Тот же взглянул Кеннету в глаза: это были глаза тигра, попавшегося в ловушку, сбитого влет ястреба, изготовившейся к броску кобры. Но страха в них не было - были смерть и ад. И низкий голос вдруг стал царапать, как наждак:
- Ты женат?
Таку насторожился было, но вопрос показался ему вполне невинным.
- Был женат. Жена умерла.
- Несчастные вы, в сущности, люди - японцы. Жалко мне вас.
- Это еще почему?
- Да потому, - через все его жестокое лицо поползла глумливая усмешка. - Что у вас за бабы? Это ж вообще не бабы - японки ваши! Титек нет, подержаться не за что... И еще, говорят, в этом месте у них - не вдоль, как у нормальных, а поперек и сикось-накось. Как вы их пилите - не представляю... - Он захохотал.
Исикава почувствовал, как всю кожу на нем вдруг туго стянули покалывающие мурашки. Внутри стало горячо, кровь забурлила. Исковерканное бешенством лицо, на котором резче и глубже проступили все морщины и складки, сделалось похожим на уродливую маску гнева. Рана давала себе знать, тело плохо слушалось его, но он встал, выдернув иглу капельницы из левой руки. Боли он не ощутил - только что-то теплое полилось от предплечья к ладони. Розенкранц тоже уже был на ногах и, продолжая посмеиваться, принял стойку.
Войдя в лазарет, Брент Росс услышал доносящийся из дальнего угла рев и мимо часового с "Оцу" в кобуре устремился туда. Мертвенно-бледный Таку Исикава и ухмыляющийся Кеннет Розенкранц стояли лицом к лицу. На обоих были только короткие больничные рубахи. Левая нога Таку была забинтована от лодыжки до бедра, из левой руки текла кровь. Он явно оберегал обожженную ногу и к тому же был еще слаб. Рубашка Кеннета была выпачкана сзади кровью и лимонно-желтыми подтеками гноя.
Закачались капельницы, зазвенев о штативы, - раненые повернулись к противникам. Брент, торопливо направляясь к ним, услышал за спиной шаги и голос Такеды.
- Прекратить! Дурачье! Сейчас же по койкам! - кричал он. За ним бухал тяжелыми ботинками по блестящему линолеуму часовой.
Но Исикава и Розенкранц уже ничего не слышали и ни на что не обращали внимания, готовясь к схватке.
- Розенкранц, не трогай его! - крикнул, переходя на бег, Брент.
Таку ударил первым, целясь американцу в горло. Если бы он сохранил свою прежнюю силу, удар мог быть сокрушительным, а то и смертельным. Но Рози успел закрыться, и ладонь японского летчика вместо того, чтобы разрубить гортань, ткнулась в бугор могучего плеча и уже на излете задела левое ухо. Американец не замедлил с ответом. От удара его огромного кулака, попавшего в ухо и щеку, Таку подкинуло вверх и отбросило спиной на металлическую прикроватную тумбочку. На пол со звоном и грохотом полетели лампа, графин с водой, стаканы, пузырьки с лекарствами. Отлетев к стене, Таку сполз вниз и присел на корточки, остекленевшими глазами следя за противником. Потом, ухватясь за спинку кровати, он сделал попытку подняться.
Кеннет быстро оглянулся через плечо и увидел Брента - тот, согнув руки в локтях, медленно и осторожно приближался к нему.
- А-а, - протянул Кеннет. - Кто к нам пришел! Старый знакомый, стопроцентный американец!
Санитар Такеда сделал новую попытку восстановить порядок:
- Я кому сказал - по местам! Прекратить безобразие! Оба - в постель! Он двинулся мимо Брента к месту схватки, но лейтенант одной рукой легко придержал его.
- Пошел-ка ты... - отозвался Кеннет, сделав похабный жест.
- Розенкранц, ты просто сволочь, - придвигаясь к нему и сжимая кулаки, сказал Брент. Он чувствовал, как все туже натягиваются в нем нервы, как поднимается волна ярости. Мышцы плеч и рук напряглись, от шеи к квадратному подбородку толстыми веревками вздулись жилы.
- Капитан Розенкранц, мне приказано вас охранять. Если вы не будете слушаться старшего санитара Такеду, я отведу вас в карцер, - заговорил часовой, тоже пытаясь подойти поближе. Брент задержал и его. - Господин лейтенант, вы препятствуете исполнению моих обязанностей.
- Вы кто такой?
- Матрос Шосецу Юи, господин лейтенант.
- Как старший по званию, приказываю вернуться на ваш пост!
- Господин лейтенант...
- Исполнять!
- Слушайся, - захохотал Кеннет, - слушайся старших - особенно по званию, - и тебя не отшлепают.
- Мистер Росс, - вмешался Такеда. - В настоящий момент в судовом госпитале старший по должности - я. В отсутствие начальника МСЧ его заменяю я. А вы - строевой офицер, ваши приказы на госпиталь не распространяются.
- А ваши - не выполняются! - сердито отмахнулся Брент. - И потому по корабельному уставу любого флота я беру командование на себя.
- Я заявляю протест!
- Очень хорошо, Такеда. Подайте рапорт.
- Понял, старикан? - явно наслаждаясь происходящим, сказал Розенкранц. - Иди строчи.
- Я буду с ним драться, - медленно распрямляясь, сказал Исикава.
Брент, не обращая на него внимания, повернулся к Розенкранцу, и его синие глаза потемнели, сделавшись похожими на вороненую оружейную сталь.
- Нам с вами, капитан, надо бы разобраться что к чему. Но вы ранены.
Кеннет прищурился:
- Это ничего. Не беспокойся, мне это не помешает. - Его лицо озарилось чарующей улыбкой. - Надо успеть выбить из тебя дурь, пока ваш адмирал не... - Он выразительно полоснул себя пальцем по шее, и в ту же минуту его тяжелая широкая ладонь наотмашь хлестнула Брента по щеке с такой силой, что у лейтенанта лязгнули зубы, во рту появился солоноватый привкус, а из глаз посыпались искры. - Ну как? Вкусно? Еще хочешь?
- Не вмешивайтесь, лейтенант, - вскричал Таку Исикава.
- Уже вмешался, - процедил сквозь зубы Брент, чувствуя, как захлестывает его жаркая волна, заставляя сердце биться чаще. Он показал в угол палаты, где стояло семь пустых коек. - Прошу, капитан, добро пожаловать.
- С удовольствием.
Не обращая внимания на Такеду, оба американца под прицелом двадцати пар любопытных, предвкушающих зрелище глаз двинулись к месту своего поединка. Таку Исикава тяжело осел на койку. Старший санитар засеменил к телефону. Часовой стоически застыл у двери.