Брент и Йоси осторожно приподнялись, Маюми встала на колени.
- Побудь с ней, - сказал американец тихо.
Медленно он стал продвигаться туда, откуда доносились стоны, и вскоре увидел Ниба. Тот полусидел, привалясь спиной к валуну, поддерживая левой рукой перебитое предплечье правой. Из задетой плечевой артерии фонтаном била кровь. В крови был и левый бок. От боли он раскачивался из стороны в сторону и стонал. Брент посмотрел на неподвижное тело Кимио, перевел взгляд на террориста. Он не испытывал никаких чувств, кроме ярости.
- Разрывными, сука, бьешь, - простонал Ниб. Тонкая струйка крови стекала с угла его губ. - Это подло...
Брент чуть не расхохотался в ответ на этот упрек и поднял пистолет.
- Ты что?.. - с побелевшим, искаженным от ужаса лицом спросил Ниб. - Ты что задумал?..
- Бешеную собаку хочу пристрелить.
- Нет! - Ниб вскинул руку, словно загораживаясь от пуль. - Я не собака, я человек!..
- Ничего общего с человеком, - Брент навел пистолет точно на середину его лба. - Ни малейшего сходства.
- Не убивай! Пощади! - Ниб отполз от валуна и опрокинулся на спину, дергаясь и извиваясь на земле.
Но в душе Брента не было ни капли жалости и не осталось никаких человеческих чувств. Одно лишь желание уничтожить этого зверя, этого выродка.
- А ее ты пощадил? - он кивнул туда, где лежала Кимио.
Он нажал на спуск. Маленькая синяя дырочка появилась между расширенных ужасом глаз. Расплющенная пуля вышла у него из затылка, развалив черепную коробку и выпустив наружу желтоватый студень мозга. Руки и ноги Ниба еще несколько раз дернулись, а потом он затих навсегда.
Брент плюнул в мертвое лицо, повернулся и зашагал вверх по склону туда, где истерически рыдала Маюми. Йоси сидел у камня, положив голову Кимио себе на колени, чуть покачивая ее и напевая, словно убаюкивал захворавшего ребенка.
9
На похороны, состоявшиеся в четверг в одном из токийских храмов приехали сын Кимио Садамори и ее дочь Симикико с мужем. Брент и Йоси были в "белом парадном", как и все участники погребальной церемонии. Адмирал Аллен и полковник Бернштейн, сменивший свой камуфляжный комбинезон на одолженные у Нобомицу Ацуми белые тужурку и брюки, тоже были здесь, хоть лично и не знали покойную. Маюми сидела рядом с Брентом, сжимая ледяными дрожащими пальцами его руку.
Маленький иссохший буддийский священник в деревянных лакированных сандалиях, мешковатых синих штанах и коричневом балахоне вел церемонию. Ему помогали двое служек: они, рассыпая искры, окуривали ореховый гроб благовониями, покуда священнослужитель на негнущихся ревматических ногах обходил его, вознося молитвы. Брент смутно разбирал слова, но одна фраза, повторявшаяся под каменными сводами маленького храма вновь и вновь, врезалась ему в память: "Тело и дух ее соединились со вселенной". Мацухара, казалось, ничего не слышал и не видел. Незадолго до окончания службы Маюми разрыдалась.
Брент обрадовался, когда тяжкий и горестный обряд подошел к концу. Офицеры вернулись на "Йонагу", а он на такси повез Маюми домой.
- ...Какая бессмыслица, - проговорила Маюми, сделав глоток сакэ.
- Жизнь не бывает бессмысленной.
- Я - о смерти. Из-за чего она погибла?
Брент залпом выпил свою порцию.
- Они хотели убить тебя, - продолжала Маюми.
- Да.
- Этот маньяк знал тебя.
- Знал, - Брент налил себе из фарфорового кувшина еще и с увлажненными глазами повернулся к Маюми: - Я любил ее. Видит Бог, мне легче было бы умереть самому.
Но Маюми продолжала, словно не слыша:
- Ты застрелил их - и ту женщину тоже...
- Маюми, что мне, целоваться было с ними?
- Не знаю, не знаю, - и она опять расплакалась.
Брент обхватил ее сотрясающиеся плечи, пытаясь успокоить.
Но вот она постепенно взяла себя в руки и сказала:
- Я знаю, у тебя не было выбора: они убили бы нас всех... Но в том, что в мире так много ненависти и злобы, повинны и мы. Мир устроен неправильно.
Брент, нежно гладя ее волосы, прошептал ей на ухо:
- Мир таков от своего сотворения и пребудет таким до скончания веков. Он поглядел в широкое окно, откуда открывалась панорама Токио. - И мы, несовершенные, испорченные, обреченные уничтожать себе подобных люди, движемся, быть может, к какому-то вселенскому харакири, - Брент сам удивился, как вырвалось у него это неожиданное откровение.
- И в этом мире всегда были Каддафи...
- Да, только в разные века они назывались по-разному - Калигула, Чингисхан, Аттила, Наполеон, Гитлер, Сталин...
- Но с ними боролись...
- ...здравомыслящие люди.
- Но те, кто приходил на смену этим монстрам, тоже считали себя людьми разумными и здравомыслящими.
Брент выпрямился на диване.
- Да.
- И люди, которых ты застрелил во вторник, ни за что бы не согласились считать себя исчадиями ада.
- Разумеется, нет.
- У них были убеждения... Были причины поступать так, как они поступали?
- Наверно.
- Люди всегда находят себе оправдание... - голос ее истерически зазвенел.
Брент попытался привлечь ее к себе.
- Маюми, послушай меня...