Я, заспанная и взъерошенная, зябко куталась в плащ, спасаясь от промозглого ветра. Мои спутники, бывшие более благоразумными, спать в середине дня не ложились, поэтому были как огурчики. Я же пребывала в состоянии легкого раздражения и недовольства жизнью в целом и моим маленьким мирком в частности.
Не повезло даже Марэлю, который меня разбудил и до сих пор расплачивался за этот опрометчивый поступок. Потому что всю вину за свою несостоявшуюся жизнь я свалила на него.
— Нет, ну зачем надо было переться куда-то в такую погоду? — в который раз вопросила я.
— Иначе мы не успеем подготовиться к балу, — в который же раз терпеливо пояснил наемник. — Хотя бы два дня в запасе у нас должно быть. К вечеру, если свезет, будем в Россыпях, а оттуда до города рукой подать. Переночуем там — и в Тэш'Ша.
Я, проворчав что-то нелицеприятное о вечно спешащих куда-то мужчинах, посильнее запахнулась в плащ, но помогло мало — ветер пробирал до костей, наплевав на одежду.
Дорогу, обычно вьющуюся по полю, теперь было едва заметно. Метель была такая, что снега намело по щиколотку. И это только в деревне, где все дорожки были расчищены. Здесь же, за околицей дела обстояли похуже.
— Давайте не пойдем никуда, — заныла я. — Вернемся в тепло, к еде…
Но мужчины игнорировали мои попытки призвать к их благоразумию. Иллий, тяжко вздохнув, шагнул на дорогу, всмотрелся вдаль и пошел дальше. Следом двинулся некромант, за ним — Марэль. Я замыкала наше триумфальное шествие, поминутно ворча себе под нос.
Стараясь ступать след в след, мы удалялись от деревни все дальше. В мои короткие ботинки то и дело набивался снег. Сначала я его выковыривала оттуда, но вскоре плюнула — все равно снова набьется, а я только всех задерживаю, постоянно останавливаясь.
Пока мы шли, я все думала над словами Иллия. Мол, что некроманту на самом деле не надо доверять, ведь он был отправлен убить меня. Глупость, конечно, несусветная, но чего только в жизни не бывает!
Я давно знаю Дара, и причин ему не доверять у меня нет. Хотя… знаю ли я его?
Может, он тогда соврал, что ему надо в Гатту и он идет с нами просто потому, что нам по пути. Вдруг Иллий все-таки прав? Да нет, не может такого быть! Тогда бы Дар и Тень работали в паре, а это мы с Марэлем обязательно бы заметили. Да и не стал бы тогда некромант спасать меня от Призрачного Охотника. Стыдитесь, ваше величество, стыдитесь. У вас и вашего начальника охраны коллективная паранойя. Наверное, это во дворце зараза какая-то летает, и все заражаются.
А тем временем погода все портилась. С севера ползли низкие темные тучи, готовые разразиться очередной порцией снега, ветер делался все сильнее, начинало потихоньку темнеть.
— Интересно, почему деревня называется Красной? — поинтересовалась я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Потому что там раньше практически на каждом шагу росли рябины. И, когда ягоды поспевали, вокруг все было красное. Отсюда и название, — неохотно отозвался некромант. — Потом рябины вырубили.
— А я слышал, что в здешних местах жил какой-то бирюк. У него был сад, и он за ним ухаживал, — сказал Иллий. — А когда этот бирюк умер, сад решили вырубить и построить деревню. Якобы тогдашний король Гатты ссылал неугодных ему людей в приграничье. Но люди отказались вырубать сад.
— Я тоже про это слышал, — откликнулся Марэль. — Но мне рассказывали, что рябины выращивали потому, что принц гаттийский любил рябиновое варенье. А потом он погиб на войне, и король приказал вырубить сад, чтобы ничто не могло напомнить ему о потерянном сыне.
— Почему я одна ничего не слышала об этом? — угрюмо буркнула я.
— Потому что надо было больше путешествовать, пока возможность была, — сказал Дарисс.
— А я и путешествовала, умник, — огрызнулась я. — Просто ни разу не была в приграничье Гатты. Что здесь делать, скажи на милость? На рябину глазеть?!
— Ну вот, не прошло и трех лет, как они снова начали ссориться из-за каждой мелочи, — вздохнул Марэль. — А я уж было обрадовался…
— Будет еще он мне тут обсуждать мое королевское величество. Я сама кого хочешь могу пообсуждать, ишь ты. — Я показала его спине оттопыренный средний палец и посчитала себя отмщенной. — Вот ты зачем жену одну оставил?
— Вот-вот, — поддакнул Дарисс. — Тень беспокоится, а ты тут гуляешь. Странно, что ты еще и ее с собой не потащил, — явно намекая на Иллий, продолжил мужчина.
— Ладно-ладно, я понял, — повысил голос наемник. — Больше не лезу в ваши дела, чудики.
Я усмехнулась и задумалась о Мортане. Что там во дворце? И что там поделывает Кэсс? Строит очередной план, как бы мне еще напакостить? Вот уж от кого я не ожидала предательства! Ведь мы столько лет дружим, нам нечего делить. Было, по-видимому. Зачем ей это? А может, так мне и надо? Давно пора раскрыть глаза и вылезти на свет белый из того мирка, что я сама себе придумала.
— Надо останавливаться на обед, — заключил Иллий, тем самым выводя меня из раздумий.
Я подняла глаза и с удивлением заметила, что дорожка привела нас к лесу. Тьма под кронами деревьев сгущалась быстрее, чем на поле, и стволы обволакивали тени, путаясь в низких кустах. Снега в лесу было на порядок меньше, но и этого было достаточно, чтобы я увязла в первом же попавшемся на моем пути сугробе. Теперь главное — не провалиться в какую-нибудь яму, это будет уже совсем не весело.
Иллий сошел с дороги и принялся вытаптывать снег под стоянку. Марэль нашел обледенелое бревно, лежащее немного в стороне от нашей импровизированной полянки, и принялся его тягать ближе к нам. Дар копался в своей сумке, что-то там перекладывая с места на место. Я же отправилась за дровами.
Это был не лес, а посадка — деревья стояли рядами, визуально смыкающимися на горизонте. Здесь мне было как-то не по себе, будто за каждым деревцем мог прятаться убийца или, хуже того, вурдалак. От осознания, что нежити я боюсь больше, чем убийц, меня пробрало неуместное хихиканье.
Искать дрова было хлопотно: вскоре у меня покраснели замерзшие руки, кончики пальцев потеряли чувствительность, в рукава забился снег. Однако в руках у меня очень скоро набралась целая охапка хвороста. Довольная собой, я выпрямила затекшую спину и собиралась уже возвращаться к стоянке, но тут меня поджидал сюрприз — дорожек в снегу было четыре, и все они шли в разные стороны. Я недовольно поджала губы, костеря про себя лешего и его дурацкие шуточки. Пустить поисковое заклинание я не могла — руки слишком озябли. Осталось только сесть на пенек и ждать либо пока кто-то спасет, либо конца. Первый вариант личне мне больше нравился.
Пошел снег. Он легко кружился, падая на землю большими пушистыми хлопьями. Значит, должно потеплеть — в морозные дни снег был колючий, мелкий. Что ж, одно радует — я не смерзнусь в ледышку. Моя кончина переносится на другой день.
Я сидела на пне, подперев рукой щеку, и смотрела, как из снежинок ткутся три зыбкие, призрачный фигуры. Пугаться здесь было абсолютно нечего — это были проказы лешего. Сейчас три снежные девы будут пытаться меня запутать окончательно, чтобы я уже точно не нашла дорогу обратно.
— Зачем тебе возвращаться? — сказала одна, дотрагиваясь до моей щеки своими ледяными пальцами. Я поежилась. — Здесь лучше, а там нерешенные проблемы. Там твой страх, твоя нерешительность и сомнения. Пошли с нами, и ты забудешь обо всем.
— Это, конечно, заманчиво, но нет, спасибо, — пробурчала я, хватая ветку, которая норовила скатиться с моих колен на землю. — Но вы предлагаете, может, я что и выберу.
— Алеса! — донесся до меня голос Иллия. Три девы рассыпались, оставив после себя три маленьких сугроба.
— Я здесь! — крикнула я, от радости вскочив с пня и рассыпав хворост, лежащий у меня на коленях.
Начальник охраны появился пред мои светлы очи, критически оглядел мою скромную персону, подхватил охапку хвороста и пошел обратно к стоянке. Я поплелась следом, напоследок оглянувшись. Дорожка вновь стала только одна — та, по которой пришли я и Иллий.
Ну, леший! Я угрожающе потрясла кулаком, зная, что он увидит. Представляю, как я его развеселила.
— Долго меня не было? — кисло спросила я у моего спасителя.
— С полчаса где-то, — спокойно отозвался мужчина.
Мы вышли на нашу полянку, оказавшуюся так близко от того злополучного пня, на котором я провела несколько томительных минут в ожидании спасения. Иллий сложил хворост, принялся за кресало. Я присела на обледенелое бревно, поджала замерзшие ноги, спрятала руки в рукава. Нос покраснел, у меня было такое ощущение, что вместо кончика носа теперь ледяной шарик. Как бы не заболеть такими темпами!
— Что-то случилось? Почему тебя так долго не было? — поинтересовался Марэль.
— Леший кругами водил, — отмахнулась я.
— А чего ж ты дорогу обратно магией не нашла? — наконец запалив костер и подсев ко мне, спросил Иллий.
— Руки окоченели, — призналась я. — Когда с руками что-то не в порядке, колдовать невозможно.
Начальник охраны взял мои ладони в свои и стал согревать их своим дыханием. Я вытаращилась на него, как на чудо, потом с надеждой поглядела на костер, но огонь только-только взялся за дрова и тепла еще не давал. Между прочим, Дар мог бы и магией костер развести, так быстрее. И Илию не пришлось бы спасать королевские конечности от окоченения.
— А я всегда говорил, что от магии вашей толку чуть, — сказал начальник охраны. — Только фокусы показывать и годится.
— Да-а, — протянул некромант, до этого молчавший и, казалось бы, даже ушедший в себя. — Но если бы и не нашла дорогу, так срубила бы себе мечом избушку. Логика железная.
— А я и не говорил ничего про меч, — напрягшись всем телом, выплюнул Иллий. — Или ты считаешь, что я такой зацикленный?
Дар многозначительно усмехнулся, предлагая самому додумывать ответ. Я же, знавшая, что некромант может цепляться к людям до бесконечности (проверено на себе), дернула начальника охраны за рукав, привлекая его внимание. Он снова стал греть мои руки, открыто глядя на меня. Я, жутко смутившись, опустила глаза, да так и сидела, пока Иллий не счел, что я уже согрелась. Но даже тогда он не выпустил моих рук.
Марэль подвесил котелок со снегом над огнем, посолил получившуюся воду и засыпал крупу. Помешал, чтобы не слипалась в комочки, постучал ложкой о бортик котелка, стряхивая налипшие крупинки.
— Я думаю, до темноты мы до деревни не доберемся, — заключил он. — Можем остаться ночевать здесь, а может пойти дальше. Но, если честно, блуждать в потемках мне не нравится.
— Мне все равно, — пожала плечами я и под предлогом срочного водворения на место выбившейся прями высвободила руку из цепкой хватки Иллий. Мужчина недовольно поморщился.
— Ты сам говорил, что хочешь побыстрее дойти до Тэш'Ша, — напомнил наемнику Дарисс, протягивая руки к огню. — Сейчас еще не темно, так почему бы не пойти дальше? Оставаться здесь на ночь… Мало ли что прибьется к нашей компании — костер слишком хорошо видно.
Я, пока Иллий внимательно слушал рассуждения ребят, высвободила другую ладонь и быстро протянула руки-ноги к огню. Когда начальник охраны спохватился, было уже поздно.
Некромант пластал вяленую свинину, через силу врученную нам хозяйской женой. Объедать эту семью еще больше нам не хотелось, но женщина настояла на своем, пообещав смертельно обидеться. Пришлось взять.
Разомлев у огня, я задремала, просыпаясь лишь тогда, когда кто-то случайно задевал меня или повышал при разговоре голос. Сны мне не снились уже несколько дней, а если и снились, то я их не запоминала. Хотя радовал уже тот факт, что сны мне стали снова сниться, потому что за те три года, что я была под воздействием зелья, сны мне не снились.
Сейчас же у меня было ощущение, будто я становлюсь все меньше, а тьма, заполнившая все мои сны, затягивает все сильнее. Захотелось кричать, плакать и чтобы кто-нибудь вытащил меня отсюда. Перед нависшей надо мной тьмой я была бессильна, а спасти в моих снах меня было некому.
Ни тебе прекрасных принцев, ни рыцарей. Хотя, я и сама не похожа на беззащитных барышень, которых надо спасать от драконов и злых колдунов. Я сама кого хочешь могу спасти. Хм, могла — раньше. Что за жизнь такая…
Марэль растолкал меня, вырывая из бессмысленной неги, и сунул под нос котелок с кашей и кусок свинины. Я встрепенулась, потерла сонные глаза и приняла предложенное. Потом осмотрелась и заметила, что костер затушили, немногочисленные вещи собрали, а я была единственной, кто еще не поел и кого ждали.
— Давай быстрее, — поторопил некромант, вскидывая сумку на плечо. — Скоро совсем стемнеет.
Есть под тремя нетерпеливыми взглядами было некомфортно. Я стала черпать водянистую кашу, но вместо насыщения получила только икоту. С отвращением отбросил ложку, гулко звякнувшую о бортик котелка, я встала.
— Ладно, изверги, пойдемте уже, — проворчала я, поднимая свою сумку за лямочку. — Поесть спокойно нельзя, смотрят и смотрят в рот. Заморите ведь голодом свою королеву…
Мужчины развернулись и двинулись вперед, по неглубокому снегу, укрывшему дорогу. В колеях снег просел, обрисовывая все завитки дороги. Я зажгла осветительную сферу, выдающую лишь тусклое свечение — еще недостаточно стемнело. Сфера поплыла передо мной, зависнув на уровне груди.
Дар, последовав моему примеру, так же зажег осветительную сферу, у некроманта отливающую зеленым. Мне всегда было интересно, почему у него и против нежити шарик был ядрено-зеленый и осветительная сфера. Так странно.
Такими расцветками только заблудившихся на болоте путников пугать. Идет мужик в вонючем тумане, поднимающимся над трясиной, а тут глядь, что-то беленькое чернеется… в смысле — зелененькое плывет сквозь завесу тумана. Вообще, пора оставить эти хулиганские мыслишки, я ведь взрослая статная эльфийка, к тому же королева. Ай-яй-яй, нехорошо, ваше величество.
В просветах между деревьями становилось все светлее, и вот уже видно поле, занесенное снегом, сквозь который торчали ажурные остовы сухостоя. Я и некромант затушили осветительные сферы. Снег давно закончился, небо расчистилось, лишь на горизонте рваными клочьями висели тучи, а над полем сияла холодная и далекая луна.
Мои спутники молча шли вперед, а я, как всем известно, долго молчать не могла и поэтому жутко скучала. Но нарушить суровое молчание мужчин я не решалась.
…Снежок описал большую дугу и впечатался некроманту точно в затылок. Хотя я целилась не в него, а так, куда попадет. Дар потер ушибленное место, посмотрел через плечо. Я сделала вид, что тут ни при чем, а на небе так много интересного.
Меня кто-то тронул за плечо. Я, забыв, что иду последняя и там никого не может быть в принципе, обернулась. Сзади стоял человек, слепленный из снега. Я попятилась, и на меня обрушилась лавина, похоронившая мою скромную персону под собой. Снег забился за шиворот и даже, извиняюсь, в исподнее. Ну некромант, погоди ж ты у меня! Мститель тоже мне нашелся.
Откопал меня Иллий. Немного опешив от не сулившего ничего хорошего выражения моего лица, он поднял меня на ноги, отряхнул, поправил сумку, улезшую на спину. Я стояла насупившись и скрестив руки на груди. Какую бы гадость тебе сделать, Дарисс?
— Да как ты посмел так обращаться со своей королевой?! — вспылил Иллий, обращаясь к некроманту. — Она могла простудиться!
— Пусть закаляется, ей полезно, — нахально ответствовал Дар. — И, если хочешь знать, ее величество первая ко мне полезла, ей и выговаривай. Как это она могла так обращаться со мной, Дариссом Самнайским — великим повелителем магии хаоса? Да в самих Призрачных чертогах трепещут от одного моего имени!
— Тебя научить этикету? — угрожающе прорычал мой спаситель, надвигаясь на Дара. Тот вызывающе посмотрел на начальника охраны и не сдвинулся с места.
— Иллий, перестань! — возмутилась я. Впрочем, тон вышел скорее приказной.
Начальник охраны недовольно посмотрел на меня, но все же послушался.
— Он оскорбил тебя, — попытался переубедить меня он. — И это не впервые. Никто не смеет так обходиться с тобой, а я приносил клятву чести, что буду охранять твою королевскую честь.
Ну спасибо, хоть не девичью. Мне стало намного легче, да.
— Я, кажется, приказала тебе прекратить, — холодно сказала я, поднимая левую бровь. — Или ты забыл, как обращаться со своей королевой и что ее надо слушаться, какой бы приказ она не отдала? Мы с Даром друзья, и в этой невинной шутке ничего особенного не было. Только вот ты почему-то запрещаешь вольное поведение со мной всем, кроме себя. С чего бы это?
Нет, я, конечно, знала, с чего бы это, но «топить» начальника охраны прилюдно мне не хотелось. Да, всем и так было понятно, почему он с такой пылкой ревностью охраняет мою венценосную особу. Но одно дело знать и помалкивать, а другое — высмеивать и унижать.
— Иногда я ее боюсь, — сказал Марэль, все это время с интересом наблюдающий за нашей перепалкой и игрой в снежки. — Особенно, когда она делает такое лицо и говорит таким тоном.
— Жуткое зрелище, — с иронией поддакнул Дарисс. — Эк ее перекосило…
Напряжение как-то сразу спало, я устыдилась своего гневного выпада и, махнув рукой, прошла мимо своих спутников.
Это будет самое «веселое» екратить, — меня, но на некроманта наступать прекратил. ким повелителем магии хаоса. служителем ко путешествие из тех, что были в моей жизни. Двое баранов, которым лишь бы пободаться, и я ничего не могу с этим сделать. Один баран готов за меня горло перегрызть, причем всем и каждому, не разбирая, где свои и где чужие. А второй баран… А второго барана я вообще не могу понять. Если раньше я его понимала через раз, то теперь не понимаю абсолютно. Вот зачем он постоянно цепляется к барану номер один? Цеплялся бы ко мне, я хоть привычная. А то передерутся, не ровен час, и даже Марэль их не разнимет.
— Во всяком случае, — вполголоса проговорил Иллий, — я ее хотя бы уважаю.
— А дороги-то нет, — заключил Марэль, глядя вдаль. Что можно было разглядеть при лунном свете, я не знаю, но поверим ему на слово. — Совсем замело.
Я покосилась на одинокое дерево, торчавшее посреди поля, подумала-подумала, сняла сумку с плеча и протянула ее стоящему рядом начальнику охраны:
— Подержи-ка.
— И плащ снимай, — сказал подошедший ко мне некромант. — А то зацепишься за ветку, да и неудобно.
Я ухмыльнулась — надо же, какой догадливый! — и протянула ему плащ. Сразу стало очень холодно, и появилось ощущение, будто я голая. Иллий, после слов Дара, понявший, что я задумала, занервничал.
— А может, не надо? — заикнулся было он. — Упадешь еще…
Я покачала головой, упрямо выставив подбородок, и подошла к дереву. Оно выглядело жутковато, растопырив голые, без листвы, ветви. В страшные сказки я не верила, но это не помешало мне покрыться легкими мурашками.
— Давай лучше я, — предложил Иллий, потащившийся за мной.
Примерившись, я поставила ногу на нижнюю ветку, слишком тонкую, чтобы выдержать вес мужчины, но достаточно прочную, чтобы выдержать мой. А если наступить там, где основание ветки, то вообще можно не опасаться, что оная сломается.
— Она легче и поворотливей, — сказал Дарисс, тоже подошедший к дереву. Один Марэль остался стоять там, где стоял. — Ничего с ней не будет. Ее даже утопить однажды пытались, так не вышло.
Я, вспомнив присказку «твари, они живучие», но не принимая ее на свой счет, проворчала:
— Ты сам же и сделал все, что мог, чтобы «не вышло».
— Думаешь, надо было тебя там оставить? — с ленцой поинтересовался Дар. — Я помню, как ты обрадовалась, что жива, а я не Черт, пришедший по твою душу.
Я недовольно пропыхтела, подтягиваясь на руках и закидывая ногу на ветку. Оседлав толстый сук, я пригляделась к линии горизонта, приложив ладонь козырьком к глазам. Там притаилась россыпь огоньков, бывшая деревней. Значит, еще недолго идти осталось.
Спрыгнув на землю и провалившись при этом в снег, я первым делом отобрала у некроманта свой плащ, закуталась в него и забрала сумку у Иллия. После нескольких минут, проведенных на холоде в одной рубашке, плащ казался как минимум пуховым одеялом.
— Там деревня, — указывая рукой в сторону огоньков, крикнула я наемнику. — Через полчаса должны дойти.
Марэль махнул рукой — мол, догоняйте, и медленно двинулся в указанную мною сторону. Мы поплелись наперерез, оставляя в снегу широкую борозду.
Это вечное «надо идти» меня здорово злило. Я чувствовала себя лошадью. Та тоже скачет себе да скачет. Только вот скачет она под седоком, направляющим ее. Меня же «оседлали» обстоятельства, которые имеют особенность постоянно меняться. А такое непостоянство здорово выбивает из колеи. Как ни крути, а история повторяется: мы снова бредем в темноте, не зная, на что можем наткнуться. И даже то, что нам известно, кто может сделать так, чтобы мы таки наткнулись, как-то не добавляет оптимизма. От знания, кто твой враг, возможно, и становится спокойней, но расслабляться не стоит. Выход из сложившейся ситуации сам не найдется. Только вот я не знаю, что делать. Аб-со-лют-но.
Дар раздраженно зашипел сквозь зубы и вскинул руку ко лбу, выводя меня тем самым из задумчивости. Я обогнала его и встала, заставив тоже остановиться.
— Сильно болит? — деловито, как заправский лекарь, спросила я. — Судя по тому, что до этого ты так не шипел, это внезапный приступ…
— Отстань, прилипала, — отмахнулся некромант. — Просто немного кольнуло в виски, ничего особенного. Может, это не из-за призраков вовсе, а просто из-за погоды.
— Ну да, — протянула я. — Голова болит из-за погоды, а чистилище это просто баня, всего-то. Знать бы еще, чего они хотят… И почему я их перестала видеть? Оказывается, это было так удобно, а я всегда была недовольна этой способностью. Вот уж точно, все познается в сравнении.
— Вы идете?! — недовольно крикнул Марэль. — Я уже замерз вас ждать!
Я вздохнула и, развернувшись, пошла к наемнику. Иллий, шедший позади, догнал меня и примостился слева. Попытался взять под ручку, но я вырвалась. Терпеть не могу, когда меня держат подле себя таким вот образом.
И почему некромант такой упрямый? Лечиться не любит, в том, что голова сильно болит, признаваться не хочет. Хотя, кто любит о своих болячках плакаться? Наверное, только кисейные барышни. Дар на кисейную барышню не тянул, больше на упрямого барана, о чем я уже говорила раньше. Жаль только, что от этой головной боли его не вылечишь простым касанием руки, как это бывает с простудой.
Бросив быстрый взгляд на хмурого Дарисса, я покачала головой. Ну что ж, с этим тоже придется разобраться. Только вот вопрос, как?
Марэль, замерзший и хлюпающий носом, ждал нас, скрестив руки на груди. Ну вот, еще и его лечить. А впрочем, маги-наемники были ценны как раз тем, что могли лечить и себя, и других. Небольшого дара целительства им хватало.
— Надо Тени весточку послать, — сказал он. — А то все забываю, а вроде уже все решили.
— Давай завтра, когда в Тэш'Ша прибудем, — зевнув, предложил некромант, обещавший отправить магическое послание жене наемника. — Я сейчас вообще никакой, спать хочу — не могу.
Деревня, и без того маленькая, пребывала в запустении. Из сорока одного дома (да, я специально считала) жилых было всего шестнадцать. Остальные же кричали пустотой разбитый окон, просевших крыш и срубов. Еще несколько лет — и в деревне не останется никого. Наверняка близость города повлияла — многие переехали туда.
— Где бы нам переночевать?.. — размышлял вслух Марэль, высматривая цепким взглядом что-то во дворах, мимо которых мы шли.
Пройдя деревню до конца и не найдя постоялого двора — хотя на самом деле, мы не очень-то на это и рассчитывали, — мы решили проситься на постой. Но проблема была в том, что все уже легли спать и будить кого-то нам не хотелось.
В этот момент дверь в доме справа открылась, и на порог вышла женщина, кутающаяся в пуховой платок. Она подошла к конуре, выманила оттуда собаку, отвязала повод и, напутствовав псину весьма нелестным словом, вытолкнула ее за калитку.
Марэль, не желая упускать подвернувшуюся возможность, кинулся к женщине, придержав калитку. Женщина вскинула глаза, с испугом посмотрела на мужчину. Марэль отпустил калитку, отступил на шаг и спросил:
— Переночевать пустите? Мы заплатим.
Женщина оглядела нашу компанию, почему-то задержалась взглядом на мне (может, подумала, что если я путешествую в компании мужчин, то они не опасны?) и, задвинув засов на калитке в пазы, более уверенно, свысока поглядела на Марэля.
— Вы ксавийцы? — спросила она. Мы обрадовано закивали. — Иди-ка вы отсюда, к себе не пущу. Опасно это, донесет еще кто, проблемы мне не нужны. К Марьке постучитесь, она в конце улицы живет, в доме напротив погреба. Она, может, и пустит.
Мы развернулись и пошли в назначенном направлении. Странно, и почему она не захотела нас пускать? Ну ксавийцы и ксавийцы, дальше-то что? Это явно как-то связано с гонениями на ксавийцев…
Вышеозначенная Марька не спала — дверь нараспашку, из глубины дома доносятся голоса. Мы постучали для приличия и, не получив ответа, вошли в сени. Здесь было темно, я хотела зажечь осветительную сферу, но оступилась и споткнулась обо что-то, отозвавшееся гулким звоном и покатившееся по полу. Дверь в сени приоткрылась, и в щель между ней и косяком просунулась всклокоченная женская голова.
— А вы кто? — поинтересовалась она.
— Нас сказали, что у вас можно переночевать, — неуверенно сказала я, зажигая-таки осветительную сферу.
Дверь распахнулась на всю, и в сени вышла низенькая худая женщина, телосложение чем-то напоминающая мне меня же. Волосы ее напоминали воронье гнездо, на скуле желтел уже сходящий синяк, одежда была потрепана и залапана пятнами.
Женщина похлопала по карманам, что-то разыскивая, потом вытащила, если судить по запаху, мешочек с табаком и кусочек бумаги. Насыпала табака, послюнила и скрутила бумажку трубочкой и засунула самокрутку в рот.
— Огонька не найдется? — хрипловатым голосом спросила женщина.
Дар поднес ей огонек, расположившейся у него на ладони. Курильщица не выказала удивления, будто ей каждый день маги прикуривать дают.
— Вы из Ксавии, верно? — спросила она.
— Да, а откуда вы знаете? — удивилась я.
— Потому что ко мне только ксавийцы и приходят. Я, в отличие от остальных, не боюсь гнева его величества. Да и почему бы не помочь землякам? Только придется тут лечь, в доме места нет, сами в одной комнате ютимся.
Я подняла осветительную сферу повыше, разглядывая обстановку в сенях. Здесь все было завалено хламом, а единственным местом, свободным от вещей, был пятачок пола, где стояли ведра с водой.
— Может, мы к другим попробуем попроситься переночевать? — предложила я. — Здесь так мало места…
— Глупости, — уверенно заявила женщина. — Другие вас не то что на порог не пустят, а еще и из деревни вытурят и ограбят чего доброго. Нынче приказ из самого Дортра: никаких ксавийцев, всех гнать взашей. А вы тут переночуете, я никому не скажу. Ведра на улицу выставьте и ложитесь.
И, не дожидаясь наших робких возражений, женщина вернулась в комнату. Мы вздохнули и принялись разбираться. Ведра, как и было предложено, выставили на улицу, расстелили одеяла. С входной дверью пришлось повозиться — она просела и закрывалась с трудом. Наверное, поэтому она и была всегда настежь.
Мне было тесно, некомфортно и брезгливо. Чтобы все уместились, пришлось повернуться и спать на боку. Плечу было жестко, земляной пол холодил даже через одеяло, а в голову лезли всякие мрачные мысли. И почему это я, королева, должна спать в какой-то хибарке?!
А через несколько минут началось представление. Из комнаты послышался звон бьющегося стекла, сдавленная ругань мужчины, недовольный крик хозяйки, детский плач и еще раз звон стекла. Потом ругань стала смачнее, плач — громче и надрывнее, а крик хозяйки превратился в сплошные причитания. В итоге мужчина не выдержал и, судя по глухому шлепку и вскрику женщины, ударил жену.
Мы слажено сели и переглянулись. Иллий вообще порывался пойти разобраться, что к чему. Я схватила его за рукав, заставляя сесть обратно.
— Не вмешивайся, это их дело, — сказала я.
— Тем более, что после нашего ухода он может отыграться на ней еще и за то, что мы ее пытались защищать, — продолжил мою мысль некромант.
— Интересно, — спросила я тихо, — и часто они так? И если да, то почему она терпит? Уходила бы к другому.
— А если нет никакого другого, что делать и куда уходить? — подавив зевок, заметил Дар. — Тем более с ребенком. Ты иногда как скажешь.
— По-моему, лучше никакого, чем такой, — упрямо возразила я. — А за хозяйством женщина и одна может следить.
— Угу, — подавив еще один зевок, сказал некромант. — Вас послушать, так вы и детей без нас рожать можете и хозяйство вести. Вы только и можете продолжать то, что мы начали.
— Что еще за глупости такие? — взбеленилась я. — Мы без вас прекрасно обходимся, вы нам ни к чему.
— Ладно, — хитро сказал Дарисс, — давай так: завтра все свои проблемы решаешь сама, мы тебе не будем помогать. Потом посмотрим, как ты запоешь.
— Еще как посмотрим, — надменно согласилась я. — У меня ведь никаких проблем нет.
Ответом мне было скептическое хмыканье мужчин.
Паршивцы.
…Я бежала по заснеженному полю, босыми пятками касаясь белоснежной морозной пелены. Просторная длинная белая рубаха неприятно холодила и липла к телу. Длинные волосы развевались за спиной. А за мной тянулась вереница кровавых бусинок, ярко алеющих на снегу. Кровь заливала глаза, стекала по подбородку, капала на рубаху, выкрашивая ее красноватыми подтеками.
Поле быстро сменилось лесом, замелькали деревья, кусты, бурелом. Я остановилась, чтобы перевести дух, оперлась руками о колени, тяжело дыша. Я ловила ртом воздух, не обращая внимания на сочившуюся кровь.
— Вспомни…
Я чересчур резко выпрямилась, переждала, пока приступ головокружения пройдет, и огляделась. Но вокруг не было никого, только деревья, деревья, деревья.
— Вспомни…
В десяти шагах от меня мелькнул женский силуэт, скрылся за толстенным старым дубом. Потом дальше — в тридцати шагах. Потом — в шестидесяти. Я никогда не могла на глаз определять расстояние, но в этот раз знала точно.
Хотелось догнать незнакомку, спросить — о чем вспомнить? — но тело перестало слушаться, ноги будто онемели. Я могла только стоять и смотреть, как она уходит.
— Вспомни! — резанул мои уши истошный крик…
Я рывком села, задев при этом мирно спавшего некроманта. Мужчина что-то проворчал сквозь сон, натянул одеяло до самых ушей и отвернулся на другой бок.
— Твою налево, приснится же пакость, — хватаясь за бешено скачущее в груди сердце, сказала я. — Что бы это значило? Нет, уж лучше снова никаких снов, чем такие. И что мне надо вспомнить?
— Что другие тоже спать хотят и совсем необязательно их будить, — проворчал Дарисс сквозь толщу одеяла.
— Мне просто кошмар приснился, — принялась оправдываться я, ложась обратно.
Сердце до сих пор бухало так, что мне казалось, будто это слышно даже некроманту. Лоб покрылся испариной, рубашка прилипла к спине.
Некромант, шумно вздохнув, перевернулся на правый бок, лицом ко мне. Оное лицо было чересчур бледное, вокруг глаз залегли темные круги, губы побелели. В гроб и то краше кладут.
— Голова? — проницательно спросила я.
— Всю ночь болела, еле заснул, — признался он. — А сейчас в глазах темнеет и будто молоточками по черепушке изнутри бьют, особенно, когда делаю резкие движения.
Я показала головой, раздумывая — что же делать? А что будет, если попробовать обезболить? Я попробовала и вопросительно поглядела на некроманта.
— Без разницы. Да ты не старайся, — сказал он, видя, что я собираюсь попробовать что-нибудь еще. — Все равно не поможет. Я уже Марэля просил, но тот сказал, что если бы болело не из-за призраков, то помогло бы, а так — нет, не по его части.
Я выпростала руку из-под одеяла и потрогала лоб мужчины. Он был ледяной. Прямо как труп, подумала я. Когда-нибудь эти боли Дарисса доконают.
— Трупное окоченение, — оптимистично заявила я. — Ничего, мы тебя вылечим. Надо только как-то связаться с твоими призраками. Может, с помощью целителей, ведь они умеют видеть более тонкие материи.
— Вот будем в Тэш'Ша, зайду к ним, — поморщившись, сказал некромант, отводя мою руку от своего лба. — Только после бала, сейчас некогда лечиться.
В этот момент дверь в сени открылась, и к нам вышла хозяйка. На щеке у нее красовалась свежая ссадина, а синяк, начавший уже было сходить, вновь набух и налился кровью. Женщина оглядела нас, заметила, какими глазами мы на нее смотрим, опустила взгляд, снова вытащила табак и бумагу, скрутила трубочку, зажала ее в зубах и спросила:
— Завтракать будете?
— Нет, нам бы не хотелось стеснять вас еще больше. У вас и так из-за нас неприятности, ведь я правильно поняла? — осторожно уточнила я.
— Не берите в голову, — покачала головой женщина. — Муж боится, что однажды за нами придут так же, как за его сестрой. И он против, чтобы я помогала вам. А синяки это так, маленькая плата. Так вы завтракать будете? — уже более бодрым голосом переспросила она.
— Нет, на в город надо, там позавтракаем, — сказал Дарисс, вставая и потягиваясь. — Далеко до города?
— Часа четыре, — навскидку сказала хозяйка.
— Марэль, Иллий, вставайте, надо уходить, — обратился некромант к спящим ребятам, пихая наемника ногой.
Марэль пнул его в ответ и поплотней закутался в одеяло.