— Ничего, — ответил я, отворачиваясь, но она потянула меня за волосы к себе.
— Нет, погоди, на этот раз не отмолчишься. Кто такая эта Агни?
— Ты что, ревнуешь? — усмехнулся я.
— Да! — ответила она с вызовом, и глаза ее сверкали. Мне стало смешно: к многочисленным девицам легкого поведения, с которыми я проводил ночи напролет, Аврора относилась легко, даже равнодушно, а какой-то телефонный разговор о девушке, которая будто бы желает приехать увидеться со мной, заставил ее ревновать! Я щелкнул ее по носу.
— Ну и дурочка. Мы не виделись десять лет.
— Правда? А зачем тогда вам встречаться сейчас?
— Мы не будем встречаться.
— Правда? — просияла Аврора. Дурочка и есть.
— Правда. И отпусти, пожалуйста, мои волосы, если не хочешь оставить меня лысым.
— А мне нравится их гладить.
— Ты их не гладишь, а рвешь!
— Я? Рву твои волосы? Да ни за что! У меня рука не поднялась бы!
— Аврора, ну пожалуйста…
Но с расходившейся Авророй было не так-то легко совладать. Это она только на вид маленькая, но стряхнуть ее с себя не легче, чем гризли или тигра. Особенно, если она сама этого не хочет. В эту же минуту она явно не хотела оставить меня в покое — напротив, уселась на меня верхом и принялась недвусмысленно ласкаться. Но я был настолько не в духе, что не задумываясь применил силу и буквально сбросил Аврору с себя, хотя обычно стараюсь не быть грубым. Упав боком на диван, Аврора тут же приподнялась и впилась в меня взглядом сквозь закрывшие лицо волосы. Я же встал и отошел в сторону во избежание повторного нападения.
— Не верю я, что эта Агни ничего для тебя не значит! — заявила Аврора дрожащим от злости и обиды голосом. — Вот расскажу про нее Алану…
— Рассказывай на здоровье, — огрызнулся я. — Все равно он до нее не доберется.
— А вот увидишь, доберется или нет!
Я резко развернулся к ней.
— Послушай, Аврора, чего ты от меня хочешь? — я говорил уже в полный голос, не боясь разбудить Алана. Проснется — ну и черт с ним. Пусть слушает… Все равно он не поедет к Кристиану только затем, чтобы полюбоваться на его дочку — это будет расцениваться уже как вторжение на чужую территорию.
— От тебя я ничего не хочу, — Аврора подчеркнула слово «от». — Я хочу тебя. Целиком.
— Тогда не понимаю, что тебя не устраивает, — раздраженно отозвался я. — Я твой с потрохами — твой и Алана.
— Это не то, — возразила она, роняя голову на согнутую в локте руку. — Не то! потому что ты здесь, со мной, только потому, что вынужден. Если бы Алан позволил тебе уйти, ты ушел бы… без меня. Я тебе не нужна. Ты меня терпишь, потому что Алан не оставил тебе выбора. Скажешь, не так?
— Не скажу.
— Как всегда, честен, — проговорила Аврора с отвращением. — Мог бы хоть раз соврать девушке…
— Тебе стало бы легче, если бы я соврал, что люблю тебя?
Мы уже говорили в полный голос и, конечно, разбудили Алана.
— Что за шум? — буркнул он раздраженно, садясь в кровати. Простыня сползла с него, обнажая грудь и живот; всклокоченные со сна жесткие черные волосы придавали ему демонический вид. — Не могли найти другого места, чтобы поругаться? Совести у вас нет!
Аврора тут же соскочила с дивана и бросилась к Алану, как обиженный или испуганный ребенок бросается к отцу за утешением. Только ни один отец не будет встречать свою дочь таким поцелуем и, уж наверное, не будет щипать ее за ягодицы.
— Чего тебе, радость моя?
— Какая-то Агни рвется приехать, чтобы повидаться с Илэром! — наябедничала Аврора.
— Да? — без особого интереса переспросил Алан. Похоже, имя ничего ему не сказало. Но радоваться было рановато: Аврора еще не закончила.
— Причем эта Агни живет сейчас у господина Кристо!
— Агни Лэнгли желает нас посетить? — оживился Алан. — Что ж, добро пожаловать. Пусть приезжает, мне давно хотелось познакомиться с ней.
— Лэнгли? — удивилась Аврора.
— Это дочка Кристо.
— О!
— Она не приедет, — бросил я, не глядя на них.
— Почему? Уж не собираешь ли ты запретить ей приезжать? Это ты брось, мой мальчик. Я желаю с ней познакомиться. Тебе ясно? Если Агни будет звонить, пригласи ее.
— И не подумаю.
— Ты что, боишься? — что-то в голосе Алана показалось мне странным; я повернулся и посмотрел на него. В его черных глазах, устремленных на меня, мелькнуло что-то вроде презрения; чуднО! я и не знал, что вызываю в нем подобные чувства. Почему-то это неприятно меня покоробило. — Боишься, что я тут же брошусь обрабатывать твою подружку, дабы завлечь ее в свои сети? Думаешь, мне доставляет такую уж радость мучить Кристо? И без того из-за тебя он живет как в аду!
— Вы же и творите этот ад! — разозлился я.
Алан некрасиво скривил тонкие губы.
— Мы вместе творим его, мой мальчик. Не забывай, чей шаг был первым.
Да уж! Такое не забудешь! И главное, возразить на это было нечего. Снова Алан загнал меня в угол.
— В общем так, — снова заговорил Алан, прямо-таки отеческим жестом обнимая прильнувшую к нему Аврору — она злорадно смотрела на меня через завесу упавших на лицо шелковых волос, и я впервые осознал, какая страшная штука — женская ненависть. И это еще Аврора ничего не знает о Мэвис! — Если Агни Лэнгли пожелает приехать, чтобы повидаться с тобой, ты не станешь ее отговаривать. Наоборот, пригласишь со всем гостеприимством. И лучше бы тебе сделать как я велю!
— Я не буду приглашать Агни, — ответил я тихо и мрачно.
— Илэр!
Всего одно слово, но оно обрушилось на меня подобно многопудовой наковальне. Не в состоянии выдержать давление чужой воли, я пошатнулся и бухнулся на колени. Выспавшийся и бодрый Алан принялся со вкусом терзать мой мозг, и я мало что мог ему противопоставить. Однако он так и не добился от меня обещания быть полюбезнее с Агни, если она вдруг все-таки позвонит.
День выдался для меня крайне неудачный. После жесткого объяснения с Аланом я несколько часов пролежал, приходя в себя и мучаясь головной болью; рядом сидела Аврора, вновь кроткая и нежная, с самым сочувственным выражением мордашки, и время от времени ласково гладила меня по волосам или по плечу. Еще она наклонялась ко мне, целомудренно целовала в щечку и шептала: «Бедненький». Ее прикосновения были мне противны, злился я на ее страшно, но молчал, зная, что никакое выражение неудовольствия не заставит ее уйти… да и Алан не позволит. Хорошо еще, что Алан перед глазами не маячил — он удалился в соседнюю комнату, вернее, за ширму, и занимался своими делами. Я слышал, как он ходит там, что-то двигает и шуршит бумагами.