— Что ты знаешь? — опешил я.
— Ну, например, что ты — кровохлеб, и папа тоже, и у тебя проблемы с твоим, хм-м, боссом.
"Кровохлеб" — это интересно. Так меня еще не называли.
— Так, минутку притормози, — попросил я. — Когда ты успела все это вытрясти из Криса?
— Сегодня днем.
— И ты так сразу поверила?
— Ты бы видел, какие типы ошиваются вокруг папы! Глядя на них, поверишь во что угодно. Впрочем, ты их, наверное, как раз видел.
— А раньше ты мне не верила…
— Раньше у меня мозги были затуманены, — Агни заговорила очень серьезно. — А с тех пор они прояснились, да и я немножко… поумнела, что ли. Я ведь помню, как Лючио прокусил мне шею и заставлял пить кровь из своей руки… просто долгое время я не хотела об этом думать. А если бы не ты, Илэр, я бы еще раньше все узнала… только уже при других обстоятельствах. Папа мне рассказал, как ты меня спас. А сам вляпался.
— Вляпался я гораздо позже, — пробормотал я, порозовев от смущения. "Спас!".. Ну надо же…
— Да неважно, раньше или позже, — отмахнулась Агни. — Вот что, Илэр: я хочу с тобой увидеться, и приеду обязательно. Так что лучше скажи, как тебя найти, иначе я не отвечаю за сохранность папиных записных книжек.
— Агни, но ведь я живу в другом городе!
— Ну и что?
— Нет, Агни, — помолчав, сказал я. — Пока не надо приезжать, правда.
— Как хочешь, — несколько разочарованно протянула она. — Только я все равно приеду. Будет тебе сюрприз. Жди.
— Агни!
— Ой, папа идет. Пока, целую! Увидимся, — и Агни отключилась. Несколько ошарашенный ее напором и особенно этим неожиданным «целую», я медленно и осторожно положил умершую трубку на стол.
Аврора, упершись бедром в край разделочного столика и сложив на груди руки, грустно смотрела на меня.
— Ты прямо нарасхват…
Я почувствовал, что краснею.
— Я же говорил, Агни просто знакомая…
— Ну да, ну да. "Как я рад тебя слышать!" — передразнила Аврора. — Видел бы ты при этом свою физиономию. Похоже, ты рад слышать и видеть всех подряд… только не меня.
— Аврора…
— Ладно, — она махнула рукой и, повернувшись ко мне спиной, а к столику лицом, принялась что-то яростно кромсать ножом. — Проехали. Ты ведь любишь свою дурацкую блондинку — ну и люби на здоровье.
— С чего ты взяла? — вспыхнул я.
— Иначе с чего бы ты полез на Алана? Начни он подкапываться под кого-нибудь другого, ты просто стоял бы, смотрел и помалкивал, чтобы самому не огрести.
С минуту мы молчали. В кухне было тихо, только глухо стучал по разделочной доске нож. Потом Аврора развернулась и поставила передо мной тарелку с нарезанной зеленью и сыром. Где же она все это раздобыла? Сыр — ладно, мог и заваляться в холодильнике, но зелень?.. неужели она уже в магазин сбегала? Эх, Аврора, Аврора…
— Аврора, а кто тебя превратил?
— Тот же, кто и тебя, — буркнула она, стаскивая с тарелки ломтик сыра. — Алан, конечно.
— И сколько тебе было лет?
— Шестнадцать. Если снова будешь выпытывать, сколько мне лет сейчас, то фиг я тебе скажу.
— Вряд ли очень много, — сказал я, внимательно на нее глядя. — Поскольку на шестнадцать, ну, от силы на восемнадцать, ты и выглядишь.
— Спасибо, — ядовито отозвалась Аврора.
— Нет, правда. А ты добровольно пошла на превращение?
В Аврориных глазах вспыхнули злобные огоньки.
— Да — так же как и ты. Правда, между нами есть и небольшая разница: я тогда была как распоследняя дура влюблена в Алана. Он был моим первым любовником, так что нас связывает не только кровь… Если превращение соединено с любовным актом, связь получается крепче.
— Попахивает извращением, — заметил я.
— Кто бы говорил, — огрызнулась Аврора.
— Извини.
Снова ожил телефон. Теперь экран высвечивал номер Алана, и сердце у меня провалилось куда-то в пятки. Я смотрел на телефон, не решаясь ответить на вызов.
— Еще одна девица? — заинтересовалась Аврора.
— Нет. Алан.
Лицо ее вытянулось, и всякая охота шутить отпала.
Телефон все звонил — вероятно, Алан настоятельно желал побеседовать со мной. А я все смотрел и смотрел на него, пока меня вдруг не посетила мысль: Алан, при всей своей неприязни к телефонам вообще и к сотовой связи в частности, звонит мне на мобильник, вместо того, чтобы напрямую залезть в голову, как это он обычно проделывал! И о чем это говорит? Я с шумом выдохнул воздух, взял трубку и прижал ее к уху:
— Да, Алан, я слушаю.
— Наконец-то! — голос не злой, но и не так чтобы веселый, обычный такой голос, нейтрально-дружелюбный. — Как ты? Жив, здоров?
— Относительно, — ответил я осторожно. — А с чего такая забота?
Он засмеялся, но тоже без веселья, как-то сухо.
— Ну, ты все-таки мое создание. Аврора у тебя?