— Если не может он, то, возможно, получится у меня, — улыбнулась Агни.
Мне это не понравилось.
— Зачем тебе в это путаться?
— Ты когда-то помог мне, — ответила она. — А я теперь хочу помочь тебе. И не возражай, пожалуйста! Насколько я понимаю, в помощниках у тебя ощущается серьезная недостача. Но все в одиночку вытянуть невозможно.
— Но ведь ты даже не знаешь, в чем дело… — пытался протестовать я.
— Ну почему же? Кое-что знаю… А остальное ты мне расскажешь.
Разговор у нас состоялся довольно бестолковый, хотя разговаривали мы долго. Мы расположились в гостиной: я — в кресле, Агни — на полу, вытянув ноги и спиной привалившись к дивану. Между нами примостился низенький кофейный столик с кое-какой закуской и бутылкой вина. Поскольку до магазина я еще не успел добраться, логично было предположить, что вино появилось в моей квартире благодаря практичной Авроре. Вряд ли, правда, она рассчитывала, что я стану пить его с другой девушкой.
Лично мне вино пришлось весьма кстати. На своих губах я еще ощущал вкус губ Агни, а ноздри мне щекотал сладкий, пряный запах, исходящий от ее тела. Уже несколько дней я не пробовал крови, и этот запах раздражал все мое существо. Жажда разгоралась, и я запивал ее вином, уговаривая себя, что придется потерпеть. Вино отчасти приглушало жажду, но не достаточно. Я старался не смотреть на Агни слишком голодными глазами и уповал на то, что она не понимает моего состояния.
Агни начала с того, что попыталась объяснить, зачем ей вообще понадобилось меня непременно видеть. Да только, кажется, она и сама этого толком не понимала. Нас никогда не связывала тесная дружба; мы переписывались, это верно, но переписка — недостаточный повод, дабы серьезно скучать друг по другу. Однако, как я вспоминал Агни на протяжении всех лет, что мы не виделись, с непонятной мне самому грустью, так и она вспоминала меня. И чем дальше, тем сильнее мысли обо мне мешали ее отношениям с мужем, хотя, казалось, в этих воспоминаниях не было абсолютно ничего интимного…
Агни помнила внезапный отъезд Илэра. Ей казалось, что после гибели отца ничто на свете не сможет оторвать его от Кристиана, но случилось невероятное: Илэр и Кристиан поссорились. Поссорились настолько серьезно, что юноша собрал вещи и уехал к сестре отца, жившей в другом городе. Что за черная кошка пробежала между ними? Агни не бралась даже предположить. В переписке, которая продолжалась следующие несколько лет, они этого вопроса не касались. А потом Илэр вдруг перестал писать…
Он запомнился ей по-девичьи изящным и склонным к меланхолии юношей, внешность которого неизменно наводила ее на мысли о бледных и изнеженных молодых аристократах викторианской эпохи. Он был сдержанным, немного холодноватым и рассеянным, незлобивым и иногда даже робким. После смерти отца Илэр изменился и стал нервозным и резким, у него то и дело случались нервные срывы, сменявшиеся периодами полнейшего безразличия ко всему. Ничего удивительного в этих переменах не было: еще не такое может статься с человеком, который собственными глазами видел, как убивают его родного отца.
Воспоминания об Илэре и неожиданно проснувшееся желание увидеться с ним и посмотреть, каким он стал, ускорили разрыв Агни с Роном. Вообще-то, разойтись им следовало давно, уже год или два назад… а то и раньше. Отношения у них давно уже не ладились, но Агни все тянула с окончательным разрывом, на что-то еще надеясь. Ей хотелось родить ребенка, но ничего не получалось, они с Роном осыпали друг друга взаимными упреками, и кончилось тем, что обнаглевший Рон принялся водить в их квартиру любовниц. Агни взбесилась, собрала чемодан и уехала домой, бросив все.
Почему домой? Ничего другого ей просто не пришло в голову. Да и куда еще ей было ехать? Оставаться в одном городе с бывшим мужем она не хотела.
Перед тем, как ехать, Агни созвонилась с отцом. Матери она ничего говорить не хотела — да и вряд ли той было интересно, что происходит с дочерью. Другое дело — отец. Он яростно возражал против брака с Роном, и они с Агни даже поругались и много лет не разговаривали и не переписывалось, но — Агни признавала это, — виновата по большей части была она сама. Она злилась на него много лет, а он простил ее тогда же. Она знала, что отец любит ее, и точка. И когда Агни спросила робко, можно ли немного пожить у него, он ответил: "Конечно, приезжай", — так, будто ждал этого вопроса много лет. Возможно, так оно и было.
Отец встречал ее на вокзале. Соскочив с подножки на платформу и приняв у проводника чемодан, Агни тут же увидела его: в толпе встречающих его высокая осанистая фигура сразу бросалась в глаза, словно вокруг никого, кроме него, не было. Он стоял, прикрыв глаза, то ли погруженный в дремоту, то ли созерцая что-то внутри себя, но едва Агни на него посмотрела, ресницы его поднялись, и из-под них сверкнуло ясной синевой. Агни даже опешила: не помнила она у него таких глаз. И такого лица тоже не помнила… Кристиан выглядел молодо и свежо настолько, насколько никак не мог выглядеть пятидесятилетний мужчина, не прибегая к услугам пластического хирурга. Но Агни просто не могла представить, чтобы отец так сильно озаботился собственной внешностью, что лег на операционный стол! Ошарашенная этой переменой, она молча отдала подошедшему отцу чемодан и на несколько секунд прижалась к нему, чувствуя себя в кольце его обнимающих рук так же спокойно, как в детстве.
— Здравствуй, девочка моя, — проговорил Кристиан чуть дрогнувшим голосом. Агни глубоко вздохнула, немного отодвинулась и посмотрела ему в лицо.
— Ты сделал пластическую операцию? — спросила она.
Вопрос был дикий, она сама признала это в то же мгновение, но отец, казалось, ничуть не удивился. Он посмотрел на нее долгим взглядом и ответил:
— Нет.
И это короткое слово явно заключало в себе какой-то тайный смысл, недоступный Агни.
— Но ты выглядишь просто замечательно, пап! — ей бы радоваться моложавости отца, но она ощутила лишь тревогу. — В чем дело? Ты раздобыл какой-то чудесный гомеопатический препарат? Или принимаешь ванны из крови девственниц? Или, может быть, попросту влюбился?
Кристиан отпустил ее, взялся за ручку чемодана и покатил его за собой, без труда уворачиваясь от столкновений в густой толпе.
— Пожалуй, кровь девственниц ближе всего к истине, — проговорил он с какой-то затаенной горечью, которая встревожила Агни еще сильнее. Однако же она не могла воспринять этот ответ иначе как шутку.
С другой стороны… чем дольше она смотрела на отца, тем сильнее поднималась в ней тревога. Изменения не ограничивались одной только неожиданно возвратившейся молодостью. Агни помнила, каким ровным и спокойным в обращении был отец, каким он был приветливым со всеми без исключения. А теперь он стал какой-то холодный и… тяжелый. Властный. Это особенно подчеркивала непривычно жесткая складка его плотно сжатых губ.
— Папа, — позвала Агни, — что с тобой?
Он посмотрел на нее и не ответил.
Отцовский «шевроле» ждал их на площади перед вокзалом. Кристиан убрал чемодан в багажник и пригласил Агни садиться.
— Симпатичная машина, — сказала она.
— Спасибо, — кивнул отец. — Мама знает, что ты вернулась?
— Нет, — насупилась Агни. — Скажи ты, если хочешь. Я с ней разговаривать не буду.
К ее удивлению, он даже не стал упрекать ее в неуважительном отношении к матери.
Несколько минут они ехали в молчании. Потом Агни сделала еще одну попытку растормошить отца, решив, что в таком состоянии он ей совершенно не нравится:
— Папа, что же все-таки случилось? Какое-то несчастье?
— С чего ты взяла? — удивился Кристиан. — Все хорошо.
— По тебе не похоже… Пап, а ты знаешь что-нибудь об Илэре? Мне бы хотелось с ним увидеться.
Агни показалось, что лицо его передернулось, как от боли. Но голос прозвучал спокойно:
— Илэра в городе нет.
— А где он?
— Не знаю, Агни. Мы давно не общались. Ты ведь знаешь, мы… поссорились.
Агни недоверчиво прищурилась:
— И до сих пор не помирились?
— Нет.
— Не очень-то верится.
Отец только плечами пожал.
— Илэр что, опять попал в какую-то передрягу?
— Откуда такие мысли?
— Не знаю, что еще могло тебя так расстроить, — честно сказала Агни.
— Глупенькая, — он улыбнулся, и у Агни немного отлегло от сердца. Если отец улыбается, значит, не все так плохо. Но все-таки она взяла его явную ложь на заметку.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросила вдруг Агни, прервав рассказ.