— Дай-то бог, — вздохнул Кристиан, пожал мне на прощанье руку, и оставил нас вдвоем с Авророй на ступенях дома, где я не был почти десять лет. В моей руке лежал ключ от двери; прежде чем вставить его в замочную скважину, я с минуту или две рассматривал его, так что Аврора потеряла терпение и подергала меня за пояс пальто:
— Мы идем или нет? Хотелось бы уже оказаться под крышей.
— Боюсь, под этой крышей тебе не очень понравится, — обрадовал я ее и взялся за дверную ручку.
И угадал. Аврора сморщила нос, едва переступив порог. В доме было холодно, сыро и пыльно. Очень пыльно. Десять или девять лет здесь не ступала нога человека. После полицейских, расследующих убийство моего отца, в доме бывали только Кристиан и я… и Лючио. Здесь мы впервые встретились.
В дверях гостиной я застыл в растерянности. Кристиан предупреждал, что в доме нас ожидает беспорядок, но я как-то совершенно забыл, что никто не занимался уборкой в комнатах, перевернутых вверх дном парнями Лючио. Многие вещи были поломаны, испорчены и разбросаны в беспорядке. Так они пролежали десять лет, и никто их не касался.
— Ф-фу, — Аврора выглянула из-за моего плеча. — Здесь по углам паутина в палец толщиной!
— А я предлагал тебе пожить у Криса, — рассеянно ответил я. — У него не дом, а целый дворец. И никаких пауков.
— Пауки и паутина — это, конечно, очень готично, — подхватила она. — Но жить среди этого не слишком приятно.
— Так что, позвонить Крису и сказать, что ты пока переедешь к ним?
— Я вообще-то имела в виду, что неплохо было бы тут убраться.
— Хочешь этим заняться?
— А ты не хочешь?
Не отвечая, я подошел к лестнице и остановился у первой ступеньки.
— Вот здесь убили моего отца.
— И ты видел это?
— Да. Они хотели убить и меня, но я убежал по лестнице в свою комнату и выпрыгнул в окно.
— Со второго этажа? — ужаснулась Аврора.
— Да. Я об этом как-то и не думал тогда.
Она вздохнула о чем-то и вдруг посмотрела на меня странным взглядом исподлобья.
— На твоем месте я продала бы этот дом, Илэр. Каждый день спускаться по этой лестнице и вспоминать, что здесь лежал мертвым твой отец…
— На моем месте ты много чего сделала бы. А еще больше — не сделала бы.
— Нет, Илэр, правда…
— Я не хочу ничего забывать! — сказал я резко. — И теперь не хочу сильнее, чем когда-либо. Отец предпочел бы, вероятно, убить меня, чем видеть таким, каким я стал теперь.
— Ну уж прямо и убил бы, — протянула Аврора с сомнением.
— Некогда я и сам предпочел бы смерть.
— Не поймешь тебя, Илэр. Разве ты сам не разыскивал кого-нибудь из нас, чтобы пройти превращение?
— Это была большая глупость.
— Глупость или нет, но теперь ты носферату, и никуда от этого не денешься, — напомнила она.
— Да. Наверное, ты права, и мне стоит подумать о том, как с наибольшей пользой провести следующие пятьсот-шестьсот лет.
— На твоем месте… — начала было Аврора, осеклась и фыркнула в ладошку. Я тоже не мог не улыбнуться.
Мы прошли по дому, заглядывая во все комнаты. Везде было одно и то же: запустение и беспорядок. Аврора сокрушенно вздыхала за моей спиной, но помалкивала. Лишь когда мы завершили обход, она заявила, что своими силами тут ни за что не управиться, и нужно будет нанять целый отряд горничных. Я ответил, что она может нанимать кого угодно и устраивать все в доме как считает нужным. Аврора посмотрела на меня круглыми от изумления глазами:
— Ты серьезно?
Я уверил ее, что говорю абсолютно серьезно.
— А если я начну двигать и менять мебель?
— На здоровье.
— Неужели тебе все равно? — слегка обиделась она.
— Нет, но… просто сейчас я не в состоянии заниматься всем этим.
— Значит, даешь мне карт-бланш? Я могу хозяйничать в доме как пожелаю?
— Как пожелаешь, — подтвердил я и тут же уловил мощную вспышку восторга, испытанного Авророй при мысли, что впервые в жизни она сможет почувствовать себя хозяйкой в доме: в своей квартире Алан строго-настрого запретил ей менять что-либо.
Ночевать в пыли и сырости Авроре не хотелось, и она не медля взяла инициативу в свои руки и, как могла, вычистила одну из спален — раньше эта комната, предназначенная для гостей, почти всегда пустовала. Пострадала она меньше, чем другие комнаты, а Авроре приглянулась, вероятно, помимо этого еще и наличием в ней широкой кровати. Подразумевалось, что спать мы будем вместе. Сегодня я решил не возражать, хотя в будущем вовсе не намеревался еженощно делить с Авророй постель.
Я очень устал, но она сумела меня завести. Я обнаружил, что благодаря тому, что теперь я отчасти разделял ее ощущения, в нашей близости появился новый оттенок: она стала еще слаще, еще острее — во всяком случае, для меня. На это, пожалуй, можно было подсесть, как на наркотик. А когда Аврора дала мне еще немного своей крови, я почувствовал, что душа моя улетает куда-то в небеса — настолько сильным было наслаждение. Теперь я, кажется, начинал понимать, почему все старшие носферату помешаны на сексе… Ничего подобного я в жизни никогда не испытывал.
Аврора была неистова и неистощима, а я, опьяненный кровью и вдвойне возбужденный ее сладострастием, не отставал, позабыв про усталость и печаль; вероятно, отцовский дом еще не слышал подобных криков, а я еще не переживал подобной ночи.
И главное — в нашей постели не было Алана.
И в середине ночи я подумал: пусть все катится к черту, буду носферату, раз уж так выпало.
Но наутро на меня вновь накатило мрачное настроение. Наливая мне кофе, Аврора заметила, что ночью я нравился ей гораздо больше.
— Сегодня мы будем спать в разных комнатах, — ответил я на это. У Авроры вытянулось лицо.
— Тебе не понравилось? мне показалось, что…
— Мэвис сказала бы, что я гублю свою душу… — пробормотал я, уставясь в чашку.
— Какая тебе разница, что она сказала бы? — тут же зло ощетинилась Аврора.