— Делая такие заявления, ты рискуешь уподобиться Алану, — предостерегла она.
Губы его дрогнули.
— Знаю, — только и сказал он, склонив голову.
Глава 5
Скажи, ты умеешь жалеть?
Ах да! ухмылка — ответ.
А душа твоя может болеть?
Ах да! у тебя ее нет.
Otto Dix «Отражение»
Агни не говорила ни да, ни нет, а я ее не торопил. Между тем, меня одолевало беспокойство, и чем дальше, тем сильнее. Сколько у нас времени? Как скоро Хэтери оправится и предпримет новую попытку? Или, быть может, раньше заявится кто-нибудь из ее приятелей? Этот вопрос не давал мне покою. И за Агни я боялся сильнее, чем за себя, поскольку знал уже об ее встрече с Хэтери. Очень хотелось взять Агни за плечи и вытрясти из нее согласие…
Она сказала, что боится проблем с Авророй, и я ее понимал. Со своевольной и экспрессивной Авророй было нелегко поладить. Мне — и то временами хотелось бежать от нее подальше, а что до Агни, которую она воспринимала как соперницу, не приходилось и надеяться на хорошие отношения. В других обстоятельствах, может быть, они стали бы подругами. Это я вполне допускал. Но Аврора не могла простить Агни моего интереса к ней. Здесь начинались какие-то заковырки женского мышления, которые я не мог уловить: Аврора и сама вела беспорядочную жизнь, и на мои приключения в качестве сопровождающего Алана смотрела сквозь пальцы и, в общем, относилась к ним спокойно, но моя связь с Агни — именно с Агни! — приводила ее в бешенство. Возможно, потому, что она чувствовала: между нами есть что-то еще, кроме постели.
Я мог приказать Авроре молчать, не цеплять Агни и вообще не попадаться ей на глаза. И она, вероятно, послушалась бы меня. Выбора у нее в принципе не имелось, неподчинение хозяину было недопустимо. Но Агни однозначно выразила свое мнение касательно подобного способа давления, и мне он тоже не нравился. Мягко говоря. Вообще я не хотел давить. И я решил, что уж два-три дня могу подождать — пусть Агни подумает, а я пока поговорю с Авророй. Прощупаю, так сказать, почву.
Аврора была в своей спальне и наводила порядок в комоде, раскладывая и перекладывая аккуратные стопочки кружевного и шелкового белья, до которого была большая охотница и которое покупала в неимоверных количествах. Не знаю, зачем ей нужно было столько тряпок, учитывая, что дома она предпочитала ходить в одном халатике на голое тело. Да и не одни только халатики носила так, безо всего. Я вошел — дверь Аврора никогда не запирала, — и сел на край кровати. Аврора немедленно оставила свое занятие и повернулась ко мне, блеснув глазами. Редко случалось, чтобы я заходил к ней среди дня.
— Ты чего?
— Хочу поговорить.
— Вот это новость, — Аврора чуть приподняла брови. — Чем заслужила такую честь?
— Если ты в плохом настроении, то так и скажи. Приду позже.
Я приподнялся, но Аврора схватила меня за руку и удержала. Выражение ее лица, как у злой маленькой девочки, тут же изменилось и стало болезненно-нежным.
— Прости. Не обижайся.
— Я не обиделся.
Аврора помолчала, глядя на меня со странным выражением. Потом сказала:
— Знаешь, тебе неплохо бы уже научиться врать. Твоя правдивость иногда слишком сильно отдает равнодушием.
— Не понимаю…
— Не понимаешь? Ну, тогда я объясню. Твои слова — вот сейчас — прозвучали так, как будто тебе все равно, что я говорю. Что бы я ни сказала, тебя это не трогает. Потому что тебе все равно.
Не в первый раз она заводила разговор о моем будто бы к ней безразличии; находило на нее такое настроение временами. Никогда не знал, что отвечать на ее обвинения — на самом деле, я не любил ее, и она это чувствовала. Возможно, я и впрямь был с ней иногда слишком прямолинеен. Но при этом никогда не старался намеренно причинить ей боль. Это ее тоже бесило.
— Аврора, ну что ты опять? Если бы мне было все равно, я не стал бы подставляться Алану, рискуя снова потерять свободу. Как ты думаешь?
Она сверкнула на меня глазами, щеки ее вспыхнули; от болезненной нежности не осталось и следа, это вновь была сердитая и непримиримая Аврора.
— Я думаю, что ты все-таки сволочь.
Ее уязвило напоминание о последней встрече с Аланом, когда я потребовал у него свободы для Авроры; выходило так, что я вроде бы напоминал о том, чем она мне обязана. Все это было ясно как день. Но я не стал ничего говорить. Сволочь? Что ж, пожалуй, так. Со стороны лучше видно.
— Послушай, я вообще-то вот о чем поговорить хотел, — я снова сел на кровать и принудил Аврору сесть рядом. Взял ее маленькую пухлую ладошку в свои. — Я пригласил Агни переселиться ко мне… к нам. У нее могут возникнуть — и скорее всего возникнут проблемы с Хэтери.
— …и ты решил снова подставиться, — закончила Аврора, злобно сверкая глазами. — Конечно, ради нее подставлять свою шею куда как приятнее, ведь она — друг детства! Можешь не продолжать дальше. Я уже и так знаю, что ты собираешься сказать. Не бойся, я не стану ей надоедать. Затаюсь так, что вы меня и не увидите, и не услышите. Хотя вообще удивительно, что ты решил мне доложиться! Мог бы просто приказать.
— Неужели нельзя обойтись без сцен? — поинтересовался я. Так уже надоели эти вспышки, что я даже злости не ощущал — одну усталость.
— Почему ты не прогонишь меня? — продолжала злобствовать Аврора. — Если уж так меня ненавидишь!
А это было вовсе уж несправедливое обвинение. Никогда я не давал ей никакого повода думать, будто ненавижу! Да и не испытывал к ней ненависти.
— Это неправда, — сказал я тихо.
— Лучше бы ненавидел! — крикнула Аврора, вскакивая. — Приводи Агни, приводи кого хочешь! Что тебе за дело до моего мнения? Ты такой же, как Алан, такой же, как все носферату. Ничуть не лучше!
Меня пробило дрожью. Ну вот, меня уж сравнивают с бывшим хозяином. Докатился.
— Успокойся, пожалуйста, — попросил я. — У тебя истерика.
Она фыркнула и мотнула головой, отчего ее волосы заскользили по воздуху шелковым полотнищем.
— У меня? истерика? Да ни за что. А вот ты, того и гляди, хлопнешься в обморок. Вон, как побелел. Не нравится правда? Ничего, терпи! Я же терплю.
Насчет обморока она преувеличила, но вообще я чувствовал себя не лучшим образом. Сердце бешено стучало, но щеки и губы похолодели и, вероятно, действительно побелели.
— Ладно, — сказал я. — Ни к чему этот разговор. Раз ты такого обо мне мнения, скажу иначе: Агни будет жить здесь, в этом доме, если только сама захочет — и точка. А ты не смей к ней соваться с претензиями, и затевать выяснение отношений тоже даже не думай. Устроишь такую сцену, как в прошлый раз — выкину из дома, и иди в приживалки к кому хочешь, хоть к Алану обратно просись.
Она смотрела на меня, округлив глаза и приоткрыв рот. А я, кажется, начинал понимать Алана и прочих главарей кланов… Плохо дело! Чтобы совладать с одним-единственным вампиром, нужны железные нервы и полное отсутствие жалости… а что же говорить о сотнях подчиненных? Чтобы справиться с ролью полновластного хозяина, нужно превратиться в каменную статую Командора? Сейчас мне больше всего хотелось схватить Аврору, затрясти ее, ударить и даже, быть может, швырнуть что есть сил об стену. Буквально до последней минуты я был почти спокоен, но внезапно ее дерзость пробудила во мне бешеный гнев. Что? она смеет говорить со мной в такой тоне? Да кто она вообще такая?
Я снова заговорил, и голос мой дрожал, на этот раз — от злости.
— Советую тебе не забывать, кто хозяин этого дома. И хватит с меня сцен! Еще раз позволишь себе заговорить в подобном тоне, и… и увидишь, что будет! Как бы тебе не пожалеть, что сбежала от Алана.
Дрожащими пальцами Аврора коснулась губ.
— Ну и ну… — пробормотала она, тараща на меня глаза. — Илэр, что с тобой?
— Ни слова больше! — окончательно взбесившись, я топнул ногой, и Аврора испуганно отшатнулась. — Ни слова! Вообще не желаю слышать от тебя ни звука! Забудь, что умеешь говорить, ясно? Представь, что онемела.
Бросив ей в лицо это странное указание, я развернулся и быстро вышел из комнаты. В коридоре, не успел я пройти и несколько шагов, задыхаясь от неудержимого и внезапного гнева, вдруг как будто что-то ударило меня по голове. Пошатнувшись, я остановился и привалился спиной к стенке. В глазах плавали разноцветные пятна. Что это на меня нашло? Зачем было так кричать на Аврору? И кто из нас после этого психопат?..