обыкновенными, безвредными телами, покоящимися на глубине двух
метров. Если бы Аннет знала латынь, она непременно сказала бы
вам: «Его смерть – наша жизнь». И оказалась бы права. Все, что
происходит сейчас – пик. Точка кипения. Я – и есть смерть, которой
заслуживаю. И ни один агент, ни один присяжный не в праве судить
меня. Мое наказание – юрисдикция Господа Бога. А теперь вставайте.
- Зачем?
- Пора дать отмашку друзьям. И если вас не затруднит, включите
музыку.
Роберт Гендельман жалел о своем поступке. Уже сейчас хромая
совесть прожигала сердце мужчины, слова Эвана острыми иглами
впились в сознание банкира. Кошмарный сон должен закончиться.
Когда-нибудь он закончится. Обязательно.
Прошло тридцать секунд. Обескураженный мистер Гендельман
вернулся в кабинет и медленно подошел к Эвану. Роберт плакал. Он
протянул руку Эйсу, который ответил на рукопожатие.
- Прости меня…
- Я знаю, что теперь вы плачете не от страха. Я вас прощаю.
Мистер Гендельман обнял Эвана и зарыдал еще громче.
Безумие, о котором говорил бывший товарищ Роберта, окутало
восточное побережье, омываемое кровью.
Разбитое окно впускало в дом неистовый гул беспощадного
зимнего ветра. Снежная стена разделяла на одиночества сотни
обителей Льюистона, срывая атмосферу единения с умиротворенных
крыш.
Входная дверь распахнулась от удара.
На полусогнутых ногах в сторону кабинета направилась группа
захвата.
Эван вытащил нож и занес его над спиной Роберта.
Агенты кричали, приказывали бросить оружие, их голоса
растворялись в «Лакримозе» Вольфганга Амадея Моцарта. Но Эйс
аккуратно провел лезвием в области ключицы мистера Гендельмана,
вынудив группу захвата открыть огонь…
Выстрел. И Эван почувствовал, каково это - быть уязвимым.
Выстрел. И сердце взвинтило обороты.
Выстрел. И ничего не стало.
Сумерки приняли в свои объятия уставшего гения. Что бы
вокруг ни происходило, какое бы несчастье ни приносило с собой
время, Эйс поднимал глаза к небу и радовался сиянию первой
звезды. Далекого маяка. Вечного источника света, который,
казалось, никогда не иссякнет…
25 января, 1974 год. Лондон
Неприветливое лондонское утро, окутавшее тяжелым туманом
педантичные улицы столицы, казалось сущим пустяком в сравнении с
бостонским погодным коллапсом.
Аннет не могла привыкнуть к тому, что ее окружает. Другие
люди, иная атмосфера.
Лали каждое утро уходил из дома на пробежку, а по ночам он
плакал. Девушка пыталась успокоить мальчика, говорила, что Эван