увидеть свою недрагоценную мать, я чувствовал как сердце
покидает свое место.
Весь день я готовился к долгожданной встрече.
Повязка.
Нож.
Парфюм мистера Лоутона.
И тетрадный лист, на котором изображены два невысоких
дерева, склонившихся под порывами ветра в одну сторону. В правом
верхнем углу нарисован компас, который указывает на восток.
Туда, где восходит солнце. В самом низу подпись: "Ты учишь орла
летать"*.
Вечером Аннет отправится на прогулку со своей школьной
подругой Мириам. Они прощаются около пекарни "Дядюшки
Морриса". После чего Аннет предстоит десятиминутная прогулка
в одиночестве через парк «Савин Хилл», прежде чем она окажется
дома. Там я и буду ждать ее. Трястись и изводить себя вопросами.
Это необычно. Ночь - некий символ. И именно ночью должны
умирать те, кто этого заслуживает. Я же нахожусь в парке лишь
для того, чтобы Анннет узнала обо мне. Прошло всего несколько
минут моего нахождения на одной из скамеек, и вдруг показалась
она. Правая нога перестала слушаться. Ладони взмокли, глаза
атаковал едкий пот. Еще несколько шагов. В момент, когда она
прошла мимо, я встал и набросился на нее сзади. Закрыл ее рот
рукой.
Мокрой рукой. Идиот. Губы.
"Аннет, не дергайся. Все будет хорошо, но мне нужно завязать
твои руки. И глаза".
Сначала она не послушала меня, пыталась ударить меня ногой
в голеностоп, старалась разбить мне нос собственным затылком.
Но вскоре сдалась. Силы были неравны. Прости.
В кустах я расстелил простынь, которую забрал из маминого
шкафа. Усадил на нее Аннет.
- Что тебе надо?! Пожалуйста, отстань от меня...
- Тише, - былая уверенность в голосе постепенно
возвращалась, - я не причиню тебе вреда. Я не хочу, чтобы ты
видела мое лицо. Меня зовут Эван.
Я достал листок с рисунком и положил в карман сарафана,
который был тогда на Аннет. Когда я наклонился, чтобы сделать
это, почувствовал как пахнет ее кожа. Шафран, кориандр. Я
остановился. Ее лицо находилось в нескольких сантиметрах от
моего.
Египетский жасмин.
Я медленно прислонился к ее влажным от слез губам.
Ветивер с Гаити.
Нас обоих трясло, но никто не останавливал тот поцелуй
страха и обожания.
Разрезав веревку, стягивавшую ее запястья, я поспешил
удалиться.
Я до сих пор помню, каков был на ощупь ее небесного цвета