- Оно и видно! - как бы сердясь, крикнула ему Анечка, выходя из машины. Заходите, ребята!
Гости шумной гурьбой высыпали из машины и поспешили в дом. На пороге с каждым, без различия пола и возраста, обнимался и целовался Шпет. Таня с удивлением отметила, что Анечкиному мужу много за пятьдесят и - уже без удивления - что от него за версту разит дешевым вермутом.
С крыльца гости попадали прямо в мастерскую и сразу устремлялись к столу. Поискав глазами вешалку, Таня увидела гвозди, вбитые в стенку возле дверей, и ста расстегивать пальто.
- Не раздевайся, - сказал Никита. Изо рта у него вылетело облачко пара. Замерзнешь.
- Ничего себе! - шепнула ему Таня. - Мало того что в какой-то притон завезли, так еще и холодом морить собираются.
- Потерпи немного, - шепнул ей Никита. - Скоро тут тепло будет, даже жарко.
Он усадил Таню на диван и пошел обратно на улицу. Проспавшийся в дороге Иван и бородатый Володя, пошатываясь, втаскивали в дом ящик с каким-то спиртным. Белозеров и осветитель Паша несли сумки со снедью. Последним в дверях показался Никита. Руки его были заняты охапкой букетов.
- Эй, хозяин, банки давай! Добавим в твое утлое пристанище немного живой красоты.
- А, цветуечки! - оскалившись, прохрипел Шпет. - Они того... тоже свою пользу имеют.
Вскоре на полках, на шкафу запестрели цветы в стеклянных и жестяных банках.
- Икебана! - радостно сказал Шпет, водружая самый большой букет в центр стола, на котором все было уже готово к празднику: бутылки и банки раскрыты, хлеб, колбаса и сыр нарезаны, стаканы и тарелки расставлены. - Все закончилось хорошо?
- Замечательно! - хором ответили Анечка с подругами. Шпет потер руки.
- Полный вперед! - скомандовал он. - За успех, по полной и до дна!
- Мне бы чего послабее, - прошептала Таня, когда Никита занес над ее стопочкой бутылку водки.
- Послабее только Внлькин вермут плодово-ягодный, по рупь двадцать две. Не рекомендую. Таня поморщилась и махнула рукой.
- Наливай!
Холодная жгучая водка опалила ей язык, горло. Она судорожно вдохнула, на мгновение замерла и с благодарностью приняла из рук Никиты стакан с лимонадом.
- Запивочка, - прокомментировал он, - Теперь закуси.
На ее тарелке появился бутерброд с селедкой и огурец.
- Между первой и второй - перерывчик небольшой - командовал Шпет. - Я поднимаю бокал за святое исскуство, за всех нас, его скромных служителей, чтоб оно и впредь нас грело и кормило!
- И поило! - добавил бородатый Володя.
- Истину глаголешь, отрок! - И Шпет первым опрокинул в свою жилистую глотку стакан вермута.
На этом организованные тосты кончились. Гости пили, закусывали и беседовали как кому заблагорассудится... Таня сидела возле Никиты. Глаза ее блестели, лицо разрумянилось, она сбросила пальто за спину, на диван. Она внезапно поняла, что зверски голодна, и накинулась на колбасу, рыбу, зеленый горошек. Никита подкладывал ей и улыбался.
За столом образовалось два кружка. Один - из присутствующих дам и Белозерова. Они оживленно болтали обо всем на свете, перемывали косточки знакомым, внезапно разражаясь дружным смехом, и столь же внезапно умолкали, перескакивая на другую тему. Второй кружок составили Володя, Паша, Иван и вскоре присоединившийся к ним Шпет. Там дружно пили, разговоры велись в режиме монолога, обращенного к собеседнику, а тот реагировал на сказанное встречным монологом. На периферии этой компании, нахохлившись, сидел Огнев - маленький, незаметный. Он глушил стакан за стаканом, молчал, лишь изредка опаляя сидящих взором своих огромных глаз, особо выделявшихся на его бледном, мокром от пота лице. Когда кто-то ловил на себе этот жутковатый взгляд, становилось неуютно, хотелось поскорее отвернуться, отмахнуться, забыть.
Насытившись, Таня довольно откинулась на спинку Дивана и прислушалась к разговору, который рядом оживленно вели Анечка с подругами. Ее внимание заметили и мгновенно включили ее в кружок слушателей:
- И вот, Танечка, вы представляете себе, у слушателей этой школы кундалини стал подниматься уже до сердечной чакры... Естественно, кто-то стукнул, вмешалось правительство, и школу прикрыли. У Зубкова были большие неприятности...
- А говорят, что в Индии хороший гуру поднимает кундалини до самой Аджны...
- Быть того не может! Тогда бы все стали уходит в астрал...
- А кундалини - это что? - спросила Таня у Никиты.
Хотела шепотом, а получилось громко. Ее услышали
- Кундалини, Танечка, - это Манипура, первая чакра, - со снисходительной усмешкой сказала Ира, Анечкина подруга, затеявшая этот разговор.
- Сама ты Манипура! - вмешалась Анечка. - Кундалини - это Муладхара. Она дает красное свечение... Подруги заспорили. Таня вновь обратилась к Никите:
- Все-таки что такое кундалини? Я вообще ничего не понимаю...
- Да как тебе сказать? Что-то вроде хвостика, как у кенгуру.
- И что, у людей такие хвосты вырастают?
- Понимаешь, это такой астральный хвостик... энергетический.
- А зачем надо, чтобы он поднимался?
- Не знаю. Говорят, для духовности...
- Кто о чем, а Ирка о шанкрах! Ну, у кого что болит... - вставил словцо Белозеров.
- Белозеров, ты пошляк!
Белозеров усмехнулся и приосанился.
- Давайте-ка лучше танцевать. Вилька, у тебя музыка есть?
- А как же, - мгновенно отозвался непьянеющий Шпет. - Эллингтон, Дэйв Брубэк, Армстронг... Чего желаете?
- Фи, - наморщила нос Любочка. - А "Бони-Эм" есть?
- Говна не держим-с, - с поклоном ответил Шпет и удалился, не дожидаясь ответной гадости от обиженной Любочки.
Подруги защебетали о современной музыке, а Таня наклонилась к Никите, накрыла его ладонь своей и, заглянув ему в глаза, сказала:
- Слушай, я совсем необразованная. Расскажи мне про эти, ну, как их... про шанкры.
Никита фыркнул.
- В другой раз. Вон, гляди, хозяин уже магнитофон тащит. Будет музыка...