- Когда? - пролепетал он в трубку.
- Сегодня утром, в десять пятнадцать. Ну, пока мне сообщили, пока на связь с тобой вышел...
- Как Таня?
- Хорошо. Отстрелялась рекордно. Врачиха говорит, никогда такого еще не видела: воды только отошли, и тут же ребенок выскочил, как из пушки. И двух минут не прошло. Все путем!
- Когда выписывают?
- Ну, если осложнений не будет, держать долго не станут. Мать с Адой бегают, суетятся, приданое собирают, комнату вылизывают. Коляску мне показали красота! Французская. Сам бы от такой не отказался, если бы моего размера делали... Как у тебя?
- Нормально. Вроде тоже отстрелялись. Попробую завтра же вылететь домой. ; - Ну давай, ждем...
Но с вылетом домой получилось не так просто. В тот же вечер Павел отловил Козельского, заместителя директора института, единственного достаточно знакомого человека здесь и вроде бы непосредственного начальника, и сказал, что ему нужно завтра вылетать.
Изрядно подгулявший Козельский, недовольный тем, что его отвлекают от дальнейших увеселений, посмотрел на Павла, как на психически больного.
- Спятил, Чернов? У нас намечена серия из семи испытаний. Пока прошли только одно, а ты уже смыться норовишь.
- Но я думал, что все уже кончилось...
- Индюк думал! По мне так хоть завтра вали, на фиг ты тут нужен. Только не я тут распоряжаюсь.
- А кто?
- Мельгунов. Генерал-полковник. Знаешь? Павел только видел этого высокого грузного генерала с грубым, жестким лицом, но лично знаком с ним не был.
Тем не менее он кивнул.
- Только сегодня не суйся. Пошлет по матушке, и только, - посоветовал Козельский. - Лучше завтра.
- А завтра не пошлет? - спросил Павел, вспомнив чугунную физиономию генерала.
- Скорей всего...
Павел все же решился и на следующий день, когда все отдыхали после вчерашних испытаний, дождался Мельгунова в вестибюле гостиницы и по возможности четко и кратко изложил свою просьбу и ее причину. К удивлению Павла, грубое лицо генерала расплылось в улыбке.
- Дочка, говоришь? Поздравляю! - Он пожал Павлу руку. - У меня у самого трое, и от каждой по внуку имею... И рад бы отпустить по такому случаю, но не могу. Во-первых, не положено, во-вторых, не на чем. Первый транспортник только через три дня прилетит, а специально заказывать для тебя самолет я не могу. У меня свое начальство, по головке не погладит... Пойдем лучше ко мне, посидим, отметим это дело. В первый раз, поди, папашей стал? Оно и видно.
Отказываться от предложения такого важного лица Павел не стал. Тем более что вылететь отсюда он никак не мог, а здесь делать все равно было нечего.
Оставшиеся дни на полигоне Павел провел как бы в автоматическом режиме наблюдал за испытаниями, по ходу дела вникая в их смысл и методику, знакомился и общался с людьми, ел, спал, играл в карты, больше не проигрываясь. Он даже в общих чертах стал понимать устройство и назначение изделия, испытывать которое прилетел в такую даль. Устройство было не шибко сложным, а вот назначение пришлось ему не по душе. Однако он об этом особо не задумывался. Все мысли его были там, в Ленинграде.
Наконец все завершилось. Часть группы направилась в Салехард и долго не могла вылететь оттуда из-за метелей. Павел, послушавшись умного совета одного из военных, не стал спешить с вылетом с полигона, остался там еще на день и дождался военного транспортника на аэродром Жуковский. Для военных нелетной погоды не существует, и уже через четыре часа Павел ступил на землю Подмосковья. Оттуда на электричке доехал до Москвы, а на следующее утро поездом прибыл в Ленинград.
Дверь квартиры открыла незнакомая женщина в белом халате.
- Вы кто? - подозрительно спросила она.
- А вы кто? - спросил ошеломленный Павел.
- Нина Артемьевна, это, наверное, Павлик прилетел, - раздался из глубины квартиры Адин голос. - Ну наконец-то!
Женщина еще раз подозрительно посмотрела на Павла, но посторонилась, давая пройти.
- Раздевайтесь, сапоги снимайте, - сказала она. - В ванной дегтярное мыло, вымоете руки и лицо. Уличную одежду снимете там. Я принесу домашнее.
В прихожую вбежала Ада, хотела обнять Павла, но остановилась.
- Ой, Павлик, вы с дороги, а мы тут страшно боимся инфекции, - смущенно и почему-то на "вы" сказала она. - Слушайтесь Нину Артемьевну, она теперь здесь главная. Когда помоетесь, переоденетесь, заходите в детскую. Посмотрите Нюточку. Это такая крошечка, такая прелесть!
- А Таня где?
- После, после, - поспешно сказала Ада и ушла. Павел долго и тщательно намывался, потом под бдительным присмотром Нины Артемьевны зашел в детскую. Ады там не было. В углу, рядом со шкафчиком, на крышке которого стояли рожки-бутылочки и лежали стопки чистых пеленок, располагалась деревянная детская кроватка. Павел двинулся к ней.
- Тс-с, - зашипела Нина Артемьевна. - На цыпочках! Девочка поела и спит.
Павел покорно встал на цыпочки и, затаив дыхание, приблизился к кроватке. Между белейшей простынкой и розовым кружевным чепчиком он разглядел насупленный лобик, черные густые бровки и крошечный, ритмично посапывающий носик.
- Нюточка... - прошептал он. - Кусочек мой...
- Идите, идите. - Нина Артемьевна подтолкнула его к выходу. - Успеете еще налюбоваться.
Ада уже принесла в гостиную сосиски с картошкой, бутерброды, кофейник.
- Устали, наверное, до смерти. Вот, поешьте, а потом надо бы отдохнуть, поспать.
- Спасибо, Ада, - сказал Павел и сел за стол. - Можно было бы и на кухне... А Таня где?
- Ее нет, - отвернувшись, сказала Ада. Павел выронил вилку.
- Как это нет?! - крикнул он. - Ну-ка, говорите мне все! Сейчас же!
- Ах, тише, тише, пожалуйста... - Ада вздохнула. - Не волнуйтесь так. Просто я крайне неудачно выразилась. Понимаете, Танечка так намучилась с родами и... после. У нее совсем сдали нервы. Нам пришлось отправить ее в санаторий. Но это ненадолго. Она уехала вчера и вернется через три недели.
- Но кормление... ребенок? - недоуменно спросил Павел.
- Таня не может кормить грудью, - грустно сказала Ада. - В этом-то все и несчастье.
- Как не может? Нет молока? Но лактацию можно стимулировать, мы вместе читали...
- Да нет же! Молока предостаточно... было. Но у малышки началась сильнейшая аллергия на материнское молоко. Непонятная, необъяснимая аллергия! Она родилась здоровенькая, роды прошли прекрасно, и ее в первый же вечер принесли Тане на кормление. Девочка взяла грудь, начала отлично сосать... и вдруг стала задыхаться, вся посинела. Малышку немедленно отнесли в реанимацию. Думали, захлебнулась, подавилась... Оказалось, сильнейший спазм горла и бронхов. Ее откачивали часа два, подключили искусственное легкое... - Ада всхлипнула. - На другой день все повторилось. Тут же сделали всякие анализы. Но ничего необычного не нашли - ни в Танином молоке, ни в Нюточкиной крови, нигде! Аллергические пробы тоже ничего не показали. Врачи ничего не могли понять, собрали консилиум... Молоко других мам, специальные смеси девочка пила превосходно, но когда ее внесли к Тане в третий раз, она не только не взяла грудь, но стала сразу кричать и задыхаться. Пришлось ее срочно унести... Танино молоко давали другим новорожденным - и ничего, прекрасно сосали... Так нас и выписали - с диагнозом "аллергическая реакция невыявленного происхождения". Дали направление на молочную кухню, порекомендовали Нину Артемьевну. Она патронажная сестра на пенсии, великолепный специалист-практик. Да... Но это еще полбеды, - добавила она шепотом.
- Говорите, - не глядя на нее, сказал Павел деревянным голосом.
- У ребенка вроде аллергия не только на материнское молоко, но на саму Таню. Как на руки, так криком заходится, синеет... А дома началось совсем непонятное. Нюточка - прекрасный ребенок, спокойный, здоровенький. Но только когда рядом нет Тани. Даже если Таня в другой комнате, она начинает беспокоиться, плакать. Стоит Тане войти в детскую - поднимается страшный рев, судороги. О том, чтобы подойти, взять на руки, и речи быть не может - это может просто погубить девочку. Таня очень тяжело это переживает, она похудела, спала с лица, не спит ночами. Первая ночь дома была ужасна - девочка кричит, плачет, Таня тоже плачет, мечется. На вторую ночь пришлось отправить ее к нам. Она хоть поспала. И малышка спала прекрасно. Но когда Таня вернулась, опять начался ужас. Два дня Таня жила у меня, а позавчера Николай Николаевич принес путевку в Старую Руссу, и вчера мы ее отправили туда... А как быть дальше - не знаю... Просто не знаю...