Молчание. Павел поднялся и навис над лежащим телом.
Встань и иди! - неожиданно выкрикнул он.
Она лежала по-прежнему.
Павел отшатнулся от кровати, выпрямился, одернул пиджак и направился к двери.
- Прощай, - не оборачиваясь, сказал он.
В коридоре у самой двери стоял Семен Витальевич с дымящейся папиросой.
- Все? - спросил он.
- Все, - ответил Павел. - Дайте закурить, пожалуйста.
Он дрожащей рукой взял протянутую "беломорину, прикурил от папиросы врача, жадно затянулся.
- Пожалуйста, дайте мне знать, как только она придет в себя. Я оставлю вам домашний телефон, рабочий...
- Всенепременно, - заверил врач. - Вам второму, клянусь.
- Почему второму?
- Сначала следователю. Он так сказал. Гражданский долг, ничего не попишешь.
Оба помолчали.
- С Лариным Иваном Павловичем пообщаться не хотите? - спросил врач. - А то он тут же, двумя этажами ниже.
- Спасибо, не хочу, - ответил Павел.
Семен Витальевич позвонил на следующий день, и на следующий, и на следующий.
Все та же картина. Никаких изменений. Посещения пока не разрешаются.
Следователь Чернов не звонил. У Павла же связываться с ним не было никакой охоты.
На пятый день, примерно в полдень, Семен Витальевич позвонил Павлу прямо на работу. Голос врача звучал растерянно и даже несколько виновато.
- Утром ваша жена пришла в сознание, - сказал он и замолчал.
У Павла дрогнуло в груди.
- И что? - спросил он.
- И ничего. Я не успел ни поговорить с ней, ни даже толком взглянуть. Как только медсестра из ее палаты пришла сообщить мне, в кабинет явилась важная делегация. Представитель Минздрава, республиканской прокуратуры, еще какие-то деятели. Показали удостоверения и предписание о незамедлительном переводе Черновой Татьяны Всеволодовны в подмосковную клинику Четвертого управления Вы знаете, что такое Четвертое управление?
- Знаю.
- Я, естественно, тут же позвонил следователю, но там никто не брал трубку... Короче, мне ничего не оставалось, как подчиниться предписанию. Я отдал им историю болезни и распорядился подготовить больную к перевозке. У них был свой транспорт. А ваша жена... она как будто ждала их. Сама приняла душ, оделась тоже самостоятельно - они привезли ей новую одежку, белье... Села с ними и уехала.
- Куда? Они оставили точный адрес?
- В том-то и дело, что не оставили. В предписании сказано только: "В одну из подмосковных клиник Четвертого управления Минздрава". Непонятная история.
- Да уж, - согласился Павел. - Спасибо, что позвонили. Я постараюсь разобраться.
Он повесил трубку, поднялся и подошел к вешалке. Из кармана пальто он достал бумажник, а оттуда - сложенную вдвое бумажку с телефоном следователя. Если кто-то что-то понимал в этой ситуации, это только Валерий Михайлович Чернов.
Павел набирал его номер трижды, с интервалами минут в сорок. Трубку сняли лишь на четвертый раз.
- Городская прокуратура. Старший следователь Никитенко, - сказал незнакомый голос.
- Позовите, пожалуйста, следователя Чернова, Валерия Михайловича.
В трубке надолго замолчали. Потом голос подозрительно спросил:
- А вы, собственно, кто и по какому делу?
- Моя фамилия тоже Чернов. Я по делу жены, Черновой Татьяны Всеволодовны. Его ведет Валерий Михайлович.
- Валерий Михайлович ничего уже не ведет. Все его Дела переданы мне. И никакого дела Черновой среди них нет.
- Но как же так? Может, называется по-другому? Ну, в общем, у нее в доме от передозировки наркотиков погибли двое, Зейналов и Крестовоздвиженская, а она...
- А-а, знаю такое дело. Оно закрыто.
- Как закрыто?
- Так и закрыто. За отсутствием состава. Их же никто насильно не колол, не убивал.
- Да, но...
- Вы хотите обжаловать наше решение?
- Нет, но хочу понять... Скажите, а куда делся Чернов?
На том конце опять замолчали. Павел подождал и добавил:
- Может быть, это тайна?
- Да какая там тайна! - с ожесточением ответил преемник Чернова. Дурацкий случай, нелепый... Чистил Валерий Михайлович табельное оружие и случайно курок спустил. Завтра хороним...
- Простите, - сказал Павел и тихо повесил трубку. Больше звонить было некуда.
Глава шестая