- Мой бывший хозяин, лорд Бриджвуд, сэр, - по-моему, я упоминал о нём раньше, - любил повторять, что из любого положения есть выход. Несомненно, рано или поздно нам удастся решить проблему мистера Бикерстета, сэр.
- Давай, Дживз, действуй!
- Сделаю всё возможное, сэр.
Я пошёл переодеваться. Если хотите знать, как сильно я огорчился, могу сказать вам, что я чуть было не надел к обычному костюму белый галстук, но, к счастью, вовремя заметил свою оплошность. Затем я отправился в ресторан, но не для того, чтобы поесть, - во-первых, у меня пропал аппетит, а во-вторых, мне казалось неприличным набивать себе желудок, когда Бяка лишился последнего куска хлеба, - а просто потому, что хотелось побыть на людях.
Когда я вернулся домой, старикан Чизвик уже спал, а Бяка, сгорбившись, сидел в кресле, изо рта у него свисала сигарета, и он смотрел в пол отсутствующим взглядом.
- Чертовски неприятно, старичок, что? - сказал я.
Он поднял бокал и осушил его одним глотком, не заметив, что в нём не было ни капли жидкости.
- Это конец, Берти, - сказал он и вновь осушил тот же самый бокал. Не похоже было, что ему полегчало. - Если б только он приехал на неделю позже, Берти! Я должен был получить очередное пособие в субботу. Я б вложил деньги в одно дело, о котором прочитал в объявлении. Стопроцентный верняк! Оказывается, можно грести монеты лопатой, затратив всего несколько долларов на организацию птицефермы. Курицы, это просто здорово! - Глаза у него загорелись, потом вновь потухли. - Что толку болтать, - угрюмо сказал он, - когда у меня нет ни цента наличными.
- Ты же знаешь, Бяка, старина, одно твоё слово, и я к твоим услугам.
- Большое спасибо, Берти, но я не собираюсь на тебе паразитировать.
Так уж устроен мир. Парни, которым ты с удовольствием дашь в долг, ничего у тебя не берут, а парни, которым ты не хочешь давать в долг, делают всё, чтобы тебя выпотрошить, разве что не ставят на голову и не трясут за ноги. Я относился к числу тех, у кого проблем с деньгами никогда не было, и поэтому очень хорошо знал разного рода деятелей, которым не хотел давать в долг. Помнится, в Лондоне мне не раз приходилось улепётывать от очередного вымогателя по Пикаддили, слыша за спиной громкое дыхание и отчаянные оклики. Всю жизнь мне приходилось раскошеливаться на прохвостов, которые трясли меня при каждом удобном случае, а сейчас я готов был осыпать дублонами, а он не хотел брать у меня деньги ни за какие деньги.
- Что ж, когда у нас осталась одна надежда.
- Какая ещё надежда?
- Дживз!
- Сэр?
Я оглянулся. Дживз стоял позади меня, излучая бодрость и энергию. Нет, я никогда не пойму, как ему удается материализовываться. Представьте, что вы спокойно сидите в кресле, думая о смысле жизни, а затем поднимаете голову и видите его перед собой. Бедный Бяка поперхнулся от неожиданности. Сейчас-то я привык к Дживзу, но в первые дни я часто прикусывал язык, подпрыгивая чуть ли не до потолка, когда он внезапно появлялся ниоткуда.
- Вы меня звали, сэр?
- А, вот ты где!
- Да, сэр.
- Что-нибудь придумал, Дживз?
- О да, сэр. Я надеюсь, мне удалось найти решение проблемы, о которой мы говорили, сэр. Если вы позволите мне некоторую вольность, сэр, я замечу, что мы недооценили его милость как источник дохода.
Бяка рассмеялся. В книгах такой смех называется саркастическим, я сам читал, но мне он напомнил кашель чахоточных.
- Я не имел в виду, сэр, - пояснил Дживз, - что господина герцога можно уговорить расстаться с деньгами. Я позволил себе рассматривать его милость простите за кажущуюся нескромность, сэр, - как своего рода собственность, которую можно превратить в капитал.
Бяка беспомощно на меня посмотрел. Должен признаться, я тоже ничего толком но понял.
- Ты не мог бы объяснить попроще, Дживз?
- По сути, сэр, я имею в виду следующее: его милость, в определённом смысле, - выдающаяся личность. Жители этой страны, о чём вам хорошо известно, сэр, очень любят обмениваться рукопожатиями с выдающимися личностями. Мне пришло в голову, что мистер Бикерстет или вы знаете людей, готовых заплатить скажем, два-три доллара - за привилегию быть представленными его милости.
На Бяку этот план не произвёл должного впечатления.
- Ты хочешь сказать, найдутся болваны, которые захотят пожать руку дяде за наличные?
- У меня есть тётя, сэр, которая дала одному молодому человеку пять шиллингов за то, что он привёл к ней на воскресный чай киноактёра. Это возвысило её в глазах соседей.
Бяка заколебался.
- Если ты считаешь, кто-то согласится:
- Я убеждён в этом, сэр.
- А ты как думаешь, Берти?
- Старина, я - за. Двух мнений быть не может. Толковый план.
- Спасибо, сэр. Я вам больше не нужен? Спокойной ночи, сэр.
И он исчез, а мы с Бякой принялись обсуждать детали.
* * *
Пока мы не открыли своего дела, пытаясь запродать старикана герцога, я даже не подозревал, какую ужасную чёрную работу приходится выполнять на фондовой бирже бедолагам, которые пытаются всучить акции и всё такое прочее людям, не желающим расставаться с деньгами ни за какие коврижки. Теперь, когда я читаю в финансовых новостях: <На бирже всё спокойно>, я от души сочувствую бедным трудягам, потому что по собственному опыту знаю цену этому спокойствию. Вы не поверите, как трудно было заинтересовать народ в старикане Чизвике. К концу недели в нашем списке значился всего один человек - хозяин деликатесной лавки с площади Вашингтона, - да и тот вместо наличных предлагал ветчину, так что нас это не устроило. Луч надежды забрезжил, когда брат ростовщика, у которого Бяка постоянно закладывал вещи, предложил десять долларов за знакомство с Чизвиком, но сделка не состоялась, так как выяснилось, что парень был анархистом, и не столько хотел пожать герцогу руку, сколько отдубасить его, чтоб другим неповадно было. К слову, Бяка вцепился в эту десятку, как клещ, утверждая, что события должны идти своим чередом, и мне с трудом удалось отговорить его от опрометчивого шага. По-моему, он до сих пор считает, что анархист был рисковым парнем, желавшим облагодетельствовать человечество.
Я считаю, мы так и остались бы с носом, если бы не Дживз. Нет сомнения, он - единственный и неповторимый. Умом, находчивостью Дживз кого хочешь за пояс заткнёт. Однажды утром он скользнул в спальню с чашкой чаю и сразу взял быка за рога.
- Могу я поговорить с вами относительно дела его милости, сэр?
- Всё отменяется, Дживз. Мы больше этим не занимаемся.
- Сэр?
- Ничего не вышло. Нам не удалось найти ни одного клиента.
- Если не возражаете, эту сторону дела я возьму на себя, сэр.
- Неужели ты знаешь придурков, готовых выложить наличные?
- Да, сэр. Восемьдесят семь джентльменов из Бэрдсбурга, сэр.
Я подскочил и пролил чай на постель.
- Из Бэрдсбурга?
- Из Бэрдсбурга, штат Миссури, сэр.