- Я вас слушаю, - сказала она и отчётливо лязгнула зубами.
Я судорожно сглотнул слюну. Затем я сказал: <Ничего>. Затем я сказал: <Ничего особенного>. Затем я сказал: <Видите ли, дело в том:> - и всё ей объяснил. И пока я говорил, идиот Фредди продолжал стоять с отвисшей нижней челюстью и молчать. Ни единого слова не вымолвил этот болван с тех пор, как появился на сцене.
Девушка тоже молчала. Она слушала меня, не перебивая.
А потом она расхохоталась. Я никогда не слышал, чтобы девушки так смеялись. Она прислонилась к стене веранды и визжала от хохота. Фредди, чемпион глухонемых придурков, продолжал стоять, как истукан.
Я потихоньку начал спускаться по ступенькам. По-моему, сценарий требовал, чтобы я незаметно удалился. Относительно Фредди я больше не питал никаких надежд. Если бы бедный дурачок догадался сказать хоть что-нибудь, положение ещё можно было бы исправить. Но он словно воды в рот набрал.
На пляже я встретил Дживза, возвращавшегося с покупками.
- Дживз, - сказал я, - всё пропало. Наш план рухнул. Бедняга Фредди оказался ни на что не годен и провалил спектакль.
- Вот как, сэр? А что произошло?
Я рассказал ему, как было дело.
- Он не сумел сыграть свою роль, - заключил я. - Вместо того, чтобы пылко объясниться ей в любви, он: Великий боже!
За разговором мы незаметно подошли к нашему коттеджу, у которого столпились шестеро детей, няня, двое любопытных, ещё одна няня и мальчишка из бакалейной лавки. Они глядели на веранду, не отрываясь. К месту происшествия, не желая лишиться привлекательного зрелища, неслись ещё пятеро детей, собака, трое мужчин и подросток. А на крыльце, даже не подозревая о зрителях, страстно обнимались Фредди и Элизабет.
- Великий боже! - повторил я.
- Мне кажется, сэр, - сказал Дживз, - что несмотря ни на что, всё закончилось благополучно.
- Да, - согласился я. - Может, Фредди и плохой актер, но своё дело он знает.
- Совершенно справедливо, сэр, - сказал Дживз.
ГЛАВА 9
Бинго Литтл попадает в переплёт
Я промакнул последнюю страницу рукописи и с облегчением откинулся на спинку кресла, чувствуя, что поработал на славу. Я вновь начал перечитывать своё сочинение, напряжённо думая, дополнить его ещё одним абзацем или нет, когда в дверь постучали, и в комнату вошёл Дживз.
- Миссис Траверс на проводе, сэр.
- Да? - рассеянно сказал я, всё ещё занятый, как вы понимаете, своими мыслями.
- Да, сэр. Она передаёт вам привет и интересуется, как продвигается статья, которую вы для неё пишете.
- Дживз, я могу упомянуть о мужском нижнем белье в журнале для дам?
- Нет, сэр.
- Тогда передай ей, что статья готова.
- Слушаюсь, сэр.
- И сразу возвращайся. Я хочу, чтобы ты просмотрел мой труд одним глазком.
Моя тётя Делия, которая издает журнал для дам под названием <Будуар миледи>, недавно припёрла меня к стенке и заставила пообещать, что я черкну несколько достоверных слов для отдела <Мужья и братья> на тему <Что носит хорошо одетый мужчина>. Я считаю, тётушек надо поощрять, когда они того заслуживают, а так как в метрополии таких, как тётя Делия, раз-два и обчёлся, я беспечно согласился ей помочь. Но, даю вам честное слово, если б я только знал, на что подписался, я плюнул бы на это дело, невзирая ни на какие родственные чувства. Мне пришлось вкалывать с утра до вечера, позабыв о сне и покое. Теперь-то мне понятно, почему у всех писателей измученные лица и лысины.
- Дживз, - сказал я, когда он вернулся. - Ты когда-нибудь читал <Будуар миледи?>
- Нет, сэр. Этот журнал мне не попадался.
- Не пожалей шестипенсовика, купи его на следующей неделе. В нём выйдет моя статья о том, что должен носить хорошо одетый мужчина.
- Вот как, сэр?
- Именно так, Дживз. Я считаю, что превзошёл самого себя. Думаю, абзац о носках тебе понравится.
Он взял рукопись, углубился в чтение и улыбнулся мягкой, одобрительной улыбкой.
- Всё, что вы пишете о носках, неоспоримо, сэр.
- Точно выражено, что?
- Вне всяких сомнений, сэр.
Я внимательно за ним следил и увидел - что не было для меня неожиданностью, - как свет в его глазах, если можно так выразиться, погас.
- Дошёл до шёлковых рубашек к вечернему туалету, Дживз? - небрежно опросил я.
- Да, сэр, - ответил он таким тоном, словно лучший друг укусил его за ногу. - И если позволите:
- Ты со мной не согласен?
- Нет, сэр. Категорически не согласен. Шёлковые рубашки с вечерними туалетами не носят, сэр.
- Значит, - сказал я, пытаясь пронзить его взглядом, - их будут носить, разрази меня гром! Раз уж на то пошло, учти, что я заказал дюжину таких рубашек у <Пибоди и Симза>, и можешь на меня так не смотреть, потому что я непреклонен.
- Если не возражаете, сэр:
- Нет, Дживз, - сказал я, поднимая руку. - Спорить бесполезно. Никто больше меня не уважает твоего мнения о носках, галстуках и - я пойду ещё дальше - пиджачных парах, но когда дело доходит до рубашек к вечерним туалетам, тебя подводит отсутствие воображения. Ты недальновиден. У тебя реакционный, предвзятый взгляд. Синий чулок, вот ты кто. Если тебе интересно, могу сообщить, что, когда я был в Ле Тукэ, как-то вечером в казино зашёл принц Уэльский, щеголяя именно шёлковой рубашкой, и ничем иным.
- Его королевское высочество, сэр, может позволить себе определённую вольность, в то время как в вашем случае:
- Нет, Дживз, - твердо сказал я, - спорить бессмысленно. Когда мы, Вустеры, непреклонны, мы, э-э-э, непреклонны, и говорить тут не о чем.
- Слушаюсь, сэр.
Я видел, что малый травмирован до глубины души, и, конечно, разговор получился тяжёлым и неприятным; но, сами понимаете, иногда надо проявить характер. В конце концов, раб человек или не раб? Вот в чём вопрос, вот к чему всё сводится.
Прижав Дживза к ногтю, я переменил тему разговора.