— Это шок. Она успокоится через несколько минут. Женщины гораздо выносливее, чем это можно предположить, — и, помолчав, добавила: — И злопамятней...
— Ну хорошо, ну ладно, — буркнул я и сделал знак охране, чтобы она сопровождала девушек.
Разговаривая с подругами, я исполнился жалости и "праведного гнева", но когда я вошел в подвал и увидел место недавних событий, все возвышенные чувства как рукой сняло.
Подруги стали в дальнем углу, а я подошел к "водяному".
— Почему ты жив? — спросил я его, копируя свой равнодушный голос при расстреле "сладкой парочки".
— Мы были просто оглушены после аварии, — пролепетал парень. — Когда пришли в себя, ты уже исчез.
— А как это ты умудрился врезаться? Фактически, ты спас мне жизнь?
— Да. Если бы я не отвлекся на тебя и не врезался, то ты был бы уже трупом.
— Отвлекся. Да. Ты спас мне жизнь, пусть и не хотел этого. Ну что ж, задумался я, — памятуя твои упражнения со шлангом, я хотел тебя утопить, но учитывая некоторые вводные... короче, мне не нужна твоя жизнь целиком. Решай, ты мне отдашь ступню, кисть или глаз.
— Как? — переспросил "водяной".
Я знал, что это очень паскудная идея. Дать человеку самому выбрать, какую часть себя он потеряет. Наверное, лучше бы я его убил.
— Ну так как? Если не можешь выбрать, давай я тебя просто пристрелю — и все.
— Рука! — выкрикнул полумертвый от страха мужчина.
— Какая? — уточнил я.
— Левая!
— Клади ее сюда, — я показал на то место, где совсем недавно лежал я.
И тут итальянец заплакал. Он положил руку на указанное место, отвернул голову и тихо подвывал. А я вспомнил садистское выражение на его лице, когда он вновь и вновь переводил шланг, не давая мне возможности дышать.
Как он любил свою работу.
А я — свою.
Резко наступив всем весом на лежащую на полу руку, я разрядил половину рожка в его "Ролекс".
Тут я обнаружил, что он со страху положил правую лапу. Ну что ж, его выбор.
— Унесите и перевяжите, — коротко бросил я сержанту.
Пока приказание исполнялось, я мельком глянул на девочек. Холодные, уверенные лица. Понимают, что это разминка, и, хоть им это неприятно, ждут основного блюда.
Лоренцо сидел бледный, но держался хорошо. Я его даже зауважал.
— Ну что ж, а как нам быть с тобой? — проговорил я.
— Теперь ты мне сказать, кто ты? — спросил он и посмотрел мне в глаза.
От этого взгляда меня пробрала дрожь. Я понял, что Лена была права. Его нужно убить. Не только чтобы отомстить, нет. Чтобы сделать благо всем, кто его окружал, и даже его родным, если у него такие были.
— Кто я? Хм, это трудно объяснить, обычный программист, который волей случая стал инопланетянином. Наверно, это самый честный ответ. А теперь ты ответь мне, почему ты не поговорил со мной? Я хотел забрать у тебя женщину. Возможно, я бы даже заплатил за нее, но ты хотел убить меня и надругался над моей девушкой. Зачем все это?
— Да, хотел убить и надругался. Это было хорошо, — Лоренцо вдруг заговорил на чистом русском языке. — Я же не итальянец, ты наверно уже догадался. А что сделали вы, русские, с нашим народом? Вы превратили нас в вечных изгоев, торгующих на ваших рынках урюком и арахисом. А я здесь торгую вашими женщинами. Вот и весь разговор.
— Я не русский, — задумчиво проговорил я, — я украинец. А ты просто болен. Так что мне с тобой делать? Что сделал бы ты на моем месте?
— А знаешь, я бы вскрыл тебе вены и смотрел, как тебя покидает жизнь, капля за каплей. Только хватит ли у тебя мужества это сделать? Вот так, спокойно, глядя в глаза, вскрыть вены ножом? Это тебе не отстрелить руку из автомата.
Я был поражен разговором, но не настолько, чтобы не понять: Лоренцо провоцирует меня предать его медленной, но безболезненной смерти, и еще это будет "геройская смерть". Классическая. Ну нет, не дождешься. Ты просто маньяк. И я поведу себя, как маньяк. Именно этого ты и не ожидаешь.
— Договорились. Ты сам выбрал себе участь, — произнес я и, обратившись к Андрею, приказал прижать его к полу, чтобы не вырвался.
А когда приказ был выполнен, продолжил:
— Ты умрешь от потери крови, но вену, которую я вскрою, выберут они, я показал на девушек. Подруги во все глаза смотрели на меня, но давать указания мне не собирались. Я на это и не рассчитывал.
— Итак, какая часть тела вам кажется более заслуживающей наказания? Шея? Нет? Может быть, руки? — извлеченный из кармана нож, полученный "в наследство" от Вадика, касался артерии, запястий. — Или... о да, я уже догадался...
Лоренцо стал ругаться и вырываться. Он тоже догадался.
Резким движением я распорол ему штаны и извлек то, что имело прекрасные сосуды, весьма подходящие для моей цели.
— Да. Именно это место принесло так много горя в мир, — с этими словами я полоснул острым, как бритва, лезвием и отбросил в сторону уже не нужный хозяину предмет мужской гордости.
— А теперь, согласно завещанию умирающего, нам надлежит смотреть, как жизнь выходит из него "капля за каплей", — сказал я и достал сигарету из кармана. Из кармана Лоренцо.
Закурив, я посмотрел по сторонам. Девушки молча вышли. Они были удовлетворены. Во взгляде Андрея читалось что-то новое. Казалось, он открыл для себя новую сторону моей личности.
А я сам? Разве проведенная мной разборка была похожа на поступок того паренька, что сидел в коридоре и не мог нажать на кнопку даже для собственной защиты?
Да что со мной происходит? Пол, залитый кровью, мой мундир в крови... Причем я сделал это не в припадке ярости, а спокойно, обдуманно.
В памяти всплыли слова гангстера: "Кто ты?"
И, наклонясь к умирающему садисту, я прошептал:
— Я — так же, как и ты,— плод своего места, своей профессии. Мы оба сумасшедшие и нормальные, как мир вокруг. А разве ты смог бы ответить на свой вопрос? И я скажу тебе: "Не знаю".
В затуманенные глаза умирающего на миг вернулся разум, и он искренне улыбнулся. Улыбнулся, как улыбаются только матери, или когда понимаешь что-то огромное, ради чего не жалко отдать жизнь.
Теперь передо мной стояла задача, хорошо сформулированная одним моим знакомым из Одессы: "Ты это хотел, ты этого добивался, ты это получил. И теперь ты это имеешь?..".
В отвоеванном мною здании находились четверо мужчин, включая раненого "водяного", одна Мадам, шесть девочек и три трупа. Хороший урожай.