И я пополз, если только можно так обозвать медленное странствие среди невозможных, неземных трав, чьи стебли доходили до моего лица, а листья формой напоминали сабли... иззубренные жестокие клинки. Смыкаясь за моей спиной, они, словно рассерженные змеи, шипели вслед, они не хотели меня отпускать из этого пространства, и неподвижный воздух звенел, как если чайной ложечкой слегка ударить по хрустальному бокалу. Но пить оттуда не следовало, там, в хрустале, плескался яд... невидимый, неощутимый, настоенный на здешних жестоких травах...
- Слышь, парень, ты это... ты свою остановку не проехал? Вроде бы и не пьяный. Может, сердце прихватило, а?
Надо мной склонилось полное участливое лицо. Немолодая, изжеванная жизнью тетка. Тетка, чье отражение в стеклянной двери старше ее как минимум лет на двадцать.
Я вздрогнул. Травяные синие джунгли, оборванные струны, черные мухи-паузы - ничего этого не было, а был почти пустой вагон и бесстрастный механический голос:
- Станция "Первомайская".
- Спасибо! - дернулся я, сам толком не поняв, кого именно благодарил: живую тетку или ту, из динамика.
И уже выскочив на платформу, скользнул взглядом по своим ладоням. По свежеисцарапанным ладоням. Да, мощная трава...
Часть четвертая
Взвейтесь кострами...
1.
Микроавтобус свернул с бетонки и покатил куда-то в лес. Сзади, в недрах машины, завозились коробки, предназначавшиеся для приюта. Водитель Егор сбавил скорость и выключил радио...
...Хорошо. Пять часов в дороге, Можайск остался далеко позади. Кажется, еще пара минут - и въедем мы в колыбель цивилизации, Европу. Мимо проносятся фуры, пахнет соляркой, трассой и кока-колой. Солнце бежит за нами по небу, проливая на шоссе белый океан света. Жарко, по обе стороны плывут поля (хоть бы один лесочек!), и вообще пейзаж подозрительно напоминает пустыню. Дорога вызывает уже тихую ненависть, а столбики все бегут и бегут.
200, 250, 300...
Учебный приют "Струны" с милым, а главное, редким названьем "Березки" расположен недалеко - не то что крымские и уральские заведения. Впрочем, добраться сюда немногим легче. Сначала по шоссе (прав, прав был старик Карамзин!), потом по сельской бетонке, ведущей, если верить указателю, в поселок Мастыкино.
Жара клонила в сон, пить "Пепси" меня не тянуло, хотя Егор настоятельно предлагал. Пепси - это для его поколения... Останавливаться в придорожных забегаловках тем более не хотелось - бессонная ночь и чудовищная дорога сделали свое дело.
Не спалось мне перед этой поездкой... Недавний сон в метро, похоже, перебил все ритмы организма, но не снял ни усталости, ни раздражения. Ковылев... Что ты пытался сказать мне, мистический мой тезка? Что меня ждет здесь, в милом приюте?
...Незаметно впереди исчезли горбатые бетонные плиты, вновь пошел асфальт, хороший и ровный, словно мы вернулись на трассу, бегущую к приграничному Закрайску, а далее - до Берлина и Парижа.
Куда там! Обычный лес - березки, липы... Родная природа, а впереди...
- Сейчас приедем, - Егор высунул руку в окно. Дорога свернула чуть вправо, из-за деревьев выплыл забор со встроенным в него зданием КПП. То ли бывший пионерлагерь, то ли турбаза. Такого добра с былых времен осталось немало. Что-то ветшает, что-то скупают ловкие коммерсанты, превращая в "центры рекреации" для "конкретных пацанов", что-то кое-как доживает свой век, продолжая снабжать ветеранов труда путевками на минералочку за полцены. Профсоюз еще жив, понял, где его место, и бучу против правительства на поддержал. За то и кормится крошками с хозяйского стола. Сам ест и своих не обносит.
- Вот, пожалуйста. Типа прибыли. - Егор вдавил тормоз, и японский самурай "Ниссан" покорно замер перед воротами "упса". Водитель посигналил.
Да, тогда в городе, пробираясь сквозь пробку, он очень метко назвал наш гудок "воплем гибнущего динозавра". Есть в нем что-то древнее, обреченное и усталое. Как и во мне - после сегодняшней ночи...
... В три часа, отчаявшись задремать, я поднялся с кушетки и сел к компьютеру. Минут пять поиграл в "Тетрис", надеясь, что это нагонит сон. Не нагнало.
Я зачем-то огляделся по сторонам, нажал на картинку с краю рабочего стола и быстрым движением вбил свой пароль и логин.
Сеть "Струны" - самая мощная и большая система на всем пространстве нашей некогда великой державы. Кстати, Маус говорил - нет нигде в мире. Дело не в масштабах - система защиты, скорость, информативность...
Маус мог и приукрасить. В его-то возрасте, тем более в разговоре о любимых железках... Хотя я был склонен поверить. Вряд ли "пентагоновские ястребы" применяют в своих сетях нечто иное, нежели технологии современной кибернетики. А вот "Струна"... ну не может она без Резонансов, Вибраций, Обертонов Тональности.
Я посидел минут пять, изучая все, что там было по "Березкам". Формальности были соблюдены, и я зашел в базу данных.
Где ее взяли? Украли у КПН? Нет, скорее купили. Или забрали. Такое тоже возможно. Узнай либеральная общественность об этих файлах - ох, не стала бы так восторгаться своей недавно обретенной свободой.
Каждый жучок, каждая букашка... Родился, умер, болел, служил, работал, учился, подвизался... Меня, правда, нет. Почему - не знаю. Совсем нет.
Вот родители - есть. Все про них сказано. Где живут, кто сын (данная ссылка не работает - видать, локальные ограничения системы), где работают, где учились. Даже телефон есть. Наш. Домашний.
Я снял трубку. Набрал номер. Тишина.
Длинный гудок. Еще один, еще...
И тут стало страшно. Липкий, противный страх, столь плотно питающий воображение, и сам, точно вампир, присосавшийся к моим тревогам... Представилась мне комната в недрах "струнного" небоскреба. Полумрак, в музыкальном центре играют польские растаманы, а за экраном, пробавляясь холодным "Спрайтом" (эти уже не детки, в пиво не играют) сидят Маус с парой-тройкой своих коллег. Сидят и наблюдают.
Потом он снимает трубку. Уж его-то абонент всегда на связи.
- Алло, Елена Ивановна? С вас коньяк! Мы его нашли.
Вспотевшими пальцами я закрыл окно базы, перешел в раздел карт и долго изучал Мастыкинское озеро, к берегу которого прижался УПС "Березки". Словно хотелось мне показать незримому наблюдателю, что все так же я верен "Струне", так же готов бороться и за правое, и за левое дело, так же трепещу...
...Водитель вновь посигналил. И сразу дверь КПП распахнулась, на крыльце появился парнишка лет четырнадцати, в джинсах и майке группы "Алиса". Из-за спины надрывалось радио. Снова госпожа Земфира с песней о тяжкой судьбе молодежи. Хорошо еще не о детях.
Только не о детях! О чем угодно!
Парень-"алисоман" спустился с крыльца, сделал пару шагов и замер. Похоже, он ждал не нас. Уставился взглядом на столичные номера, покрутил головой и присвистнул. Егор давеча сказал - у "Струны" скоро появится своя серия номеров.
Пока приходится использовать просто "блатные". Так что особо и не поймешь, свои ли приехали или слишком обнаглевшие "беспредельщики". Курьезы уже случались.
"Алисоман" обернулся и крикнул:
- Ник, Ник! Давай сюда!
- Картина Репина "Не ждали"! - усмехнулся Егор. Он посмотрел назад, туда где примостились коробки, и заметил: - Сюрприз детишкам устроили.
Интересно, а что в коробках? Грузили их аккуратно, а вот везли... Ну, как у нас возят, известно. У отца на работе однажды грузили спутник, и крановщик ударил контейнер о стенку цеха. Ничего, летал аппарат, на год больше расчетного срока.
В дверях возник еще один парень. Этот был старше, лет шестнадцати-семнадцати. По случаю жары на нем были лишь обрезанные джинсы и хайратник на лбу. В руках красовалась бутылка "Орловского" пива, отвратительной, дешевой муры...
Похоже, это и есть Ник. Интересно, кто сие - воспитуемый или воспитующий?
Терзаться вопросами мне не дали. Парень с бутылкой подошел к опущенному стеклу и произнес:
- Здравствуйте. Вы по какому вопросу?
- Я Ковылев, из столичного управления, - сказал я, ощущая себя как-то странно. Кто бы мог подумать! Не хватает только костюма-тройки и чемоданчика... Хотя нет. Чемоданчики теперь не в моде. Чиновники любят свободные руки. Разве что папочки при себе держат. Или портмоне. Появилась недавно такая мода.
Ник согласно кивнул и тут же представился.