- Я наших ищу. Они куда-то сюда на "стрелу" прикоцали, а где, я не втыкаю. Вот и трусь тут как лох голимый!
Двое школьников двинулись навстречу друг другу. Я остался стоять, лихорадочно соображая, что делать дальше. Димка и не думал нарушать нашего уговора, но тот нарушался уже сам собой...
Совершенно незнакомый район, никто тут не живет... Только ведь всего не учтешь. Стрелку они тут, понимаешь ли, забили. Вот он, закон подлости в действии.
- А мы, блин, все уж извелись, еш ты, куда, мля, Димас заныкался! Даже к родакам твоим ходили, только их дома не было! Три раза подряд. А ты тут, блин!
- Я тут, Митрохыч! Тут я. Дай я тебя обниму, блин!
Я даже и подумать не мог, что парень купится на сей подвох, но... Пожалуй, не ждал он такого от друга-Димаса, с которым не виделся едва ли не целый год.
Только Митрохин раскрыл объятия, Димка удивительно ловким и метким движением врезал ему в живот. Соболев еще там, в гадюшнике, хлюпиком не был - напротив, первый парень на деревне.
Но такой прыти не ждал даже я.
Из глотки Митрохина донесся сдавленный хрип, он согнулся, держась за грудь (кажется, Димка бил не в живот, а в солнечное сплетение), и, шатаясь, облокотился рукой о ближайший фонарь. Бутылка пива выпала из рук, на асфальте расплылось темное пятно, живописно заблестели в солнечных лучах осколки.
- Да ты, мать... - Он попробовал разогнуться, но, получив от Димки мастерскую подсечку, не удержался и брякнулся наземь.
- Получай, сука, - Соболев размахнулся и со всей силы заехал парню ногой в лицо.
И тут уже я не выдержал. Плевать на конспирацию, пошла она...
- Ты что творишь, идиот!
Похоже, мой голос произвел должное впечатление.
Димка мгновенно обернулся и, встретившись со мной взглядом, замер точно кролик перед удавом. Из-за его спины доносились стоны и отборный мат. Митрохыч проклинал бывшего друга, грозя ему всевозможными бедами и не советуя появляться в родном районе.
В общем, все как всегда.
- Я бы так его не свалил. Неожиданность помогла, - сказал Соболев, глядя себе под ноги. - Надо же! Всю жизнь он всех на это ловил, а теперь сам попался... Придурок.
Я огляделся по сторонам. Вагон был почти пуст. Странно, время-то шестой час, все должны ехать с работы. То ли жара, то ли все резко на дачи рванули... А скорее всего - случайность. Такая же нелепая, как встреча с другом Митрохычем.
- Он никому не скажет, - Димка взглянул на меня, будто ища оправдание. - Его спросят: откуда синяки? Он ответит - семеро здоровых колдырей обработали. А про меня не скажет... А если и скажет, то неправду. Только зачем ему это?
Поезд набирал обороты. Вагон бросало из стороны в сторону. На какой-то момент грохот начал глушить голоса, но это было и к лучшему.
Я просто молчал. Молчал и пытался понять...
Судьба опять объясняла мне, кто дурак. Снова и снова... На что я надеюсь, виляя по городу, где за каждым углом меня поджидает гибель? Зачем я тащу с собой Димку? Ради чего я взял его с собой? Ради него? Спасая от психокоррекции? Или чтобы спрятаться от собственного одиночества?
А так ли это важно? Фарш невозможно провернуть назад, и остается одно - отвечать за тех, кого приручил...
Почему Димка поступил так глупо? Что им двигало?
...Поезд ворвался на станцию. На миг пришла в голову идея поехать с двумя пересадками - по кольцу, зато не через центр. Лишь бы не встретиться с избитым Митрохиным, который, наверное, возвращается нынче домой.
Нет. Так нельзя. Если я начну шарахаться от собственной тени, то лишь наделаю новых ошибок, а я уже на пределе, мой запас везения почти израсходован. Осталось совсем немного.
Я не побегу. Ни сейчас, ни завтра. Будь что будет...
- Он говорил, родителей не было дома, - неожиданно выдохнул Димка. Понимаете? Они три раза заходили...
- Это ничего не значит, - ровным голосом сказал я. Главное - не показывать собственного волнения. - Они могли зайти в неурочное время... Твой отец все время в разъездах, мама тоже, наверное, на месте не сидит...
- Я тоже так подумал, - кивнул Димка.
Колеса стучали, отбивая свой вечный ритм. За долгие годы они привыкли к собственной участи. Равномерный гул и медленное движение по кругу...
- А вы знаете, Константин Дмитриевич, - снова сказал Димка. - Я думал, не надо об этом говорить... Это же вроде как предательство. Но вы меня не поймете, будете думать - я дурак просто или выпендриться хотел, вот и побычил на него... Просто это он...
- Кто он? - насторожился я.
- Он сделал... ну фотографию ту. Я уже потом узнал, когда с вами все случилось. И не от него, а от ребят... Митрохыч сам испугался. Боялся, наверное, что я ему съезжу по соплям, чтобы других не подставлял. Ну вот... я и съездил.
Есть ли мне какое-то дело до той старой, давно забытой истории? Какая разница, с чего всё началось? Могла быть и не фотография, а что-то еще. Судьба ведь если хочет укусить, то зубы найдет.
- Знаешь, Димка, - вдруг сказал я. - По-моему, завтра что-то случится. Может, и хорошее...
- Где случится? - не понял он. - Там, куда вы едете?
- Да. Наверное...
Поезд сбрасывал скорость. Это еще не станция - просто он вырвался далеко вперед и догнал своего предшественника. Нас снова тряхнуло, теперь уже в последний раз - и грохот стих. Где-то впереди, в душной черноте горел красный глаз семафора, преграждавший дорогу.
Зачем я сказал Димке про завтрашний день? Снова захотелось с кем-то поделиться, вот и брякнул... А пацан теперь дергаться будет.
Нас снова тряхнуло. Похоже, не все потеряно. Столичное метро - самое быстрое метро в мире.
- Позвоните мне оттуда, хорошо? - сказал Димка. - Чтобы я знал, случилось с вами что-то или нет.
- Угу, - отозвался я. - Если не позвоню до понедельника, значит, случилось. И тогда... даже не знаю, что тебе посоветовать. Только не бойся, я обязательно позвоню.
3.
И вдруг я вспомнил, где видел этого человека. Да, именно так! Огромный портрет в кабинете Кузьмича. И не маслом по холсту - скорее, увеличенная цветная фотография. Седой, слегка обрюзгший дядька с холодными, чуть, может, раздраженными глазами. Тогда я не отважился на вопросы - и в итоге все же получил ответ.
А ведь еще в тот раз шевельнулось смутное воспоминание. Шевельнулось и сейчас же юркнуло во тьму. А теперь, в тени рыжих дачных сосен, в теплом запахе хвои и яблок, на фоне доносившейся из сада музыки, я наконец узнал его.
Карпинский Максим Павлович, народный артист, тогда еще Союза... Конечно, это был он - первая флейта оркестра имени Казакова. Первая флейта... Нет, даже не так. Просто первый.
Кажется, Люда, сестра моего одноклассника Сашки Антонова, проходила у него в консерватории мастер-класс. Или ее Лерой звали? Выветрилось из головы. Зато я прекрасно помнил, как в розовые годы моего младшеклассного детства он вел передачу по третьему. Как же она называлась... Ах, да, "Волшебная флейта".
Детишкам о музыкальной классике. Очень, знаете ли, поучительно.