- Очень хочу. Но отпустить меня может только Флейтист. Только сюда не дойдет, не сумеет... это же внутри, а он ее знает только снаружи...
Я ничего не понял.
- Ты можешь объяснить нормально? Кто такая "она"? Кто тебя сюда поставил и зачем? При чем тут Флейтист?
- Слишком много вопросов, - как-то очень не по-детски усмехнулся мальчишка. - Но тебе и в самом деле нужны ответы? Ты не боишься, что они тебя раздавят?
- Все равно хуже уже не будет, - махнул я рукой с фонарем, и метнулись по стене огромные зверовидные тени. - Я и так слишком далеко зашел.
- Это верно, - кивнул мальчик. - Но все равно тебе с ней не справиться - она ведь выросла не из твоего сердца. И нет у тебя над ней власти.
- Опять загадки? Да кто такая "она"?
- Ты и сам знаешь ответ, только боишься признаться самому себе, вздохнул мальчишка. - Струна. Это Струна.
- Так что же, - задохнулся я, - ты хочешь сказать, что мы с тобой внутри Струны?
- Вот, ты ведь всё понимаешь, - кивнул он. - Все вы думаете, что она исполнена тайн, а на самом деле она пустая и темная. И нет в ней ни добра, ни зла - вы сами это придумали. И сила ее - вовсе не ее сила.
- Тогда ответь: зачем я здесь?
- Думаешь, я знаю? - мальчишка понуро опустил взгляд. - Этого никто не знает, даже она. Только ты сам.
Мне сразу стало холодно, как и в ту ночь, на Лунном поле.
- Хорошо, а что я могу сделать для тебя? Как тебя освободить? Привести сюда Флейтиста?
- Я же говорю, - вздохнул мальчик, - ему сюда дороги нет. Но уже скоро... Ты, наверное, сможешь, - он одарил меня скептическим взглядом. Если успеешь. И если тебе помогут.
Я опять ничего не понял, но почувствовал - это уже неважно. Не для понимания я сюда пришел... или был приведен... для чего-то другого.
- Вот, - мальчишка протянул мне флейту. - Возьми и сыграй, пожалуйста.
- Да ты чего! - опешил я. - Сроду на флейте не играл, не умею совершенно. Понятия не имею, как это делается.
- Нет, ты должен сыграть, - упрямо повторил он. - Ты не поймешь, поэтому просто поверь: это очень важно. Без этого ничего не получится.
Можно ли отказать страдающему ребенку?
- Ладно, - неожиданно для самого себя я взъерошил ему волосы и принял из мальчишеских рук флейту. Едва ли не с локоть длиной, из темно-коричневой древесины, отполированная до зеркальной гладкости... Ну не умею я на ней играть. Куда дуть-то? Вот в эту дырочку? А эти отверстия перебирать пальцами?
Я набрал столько воздуху, сколько смог - и резко дунул. Так в полузабытом детстве мы стреляли жеваной промокашкой из трубочек. Лучше всего годились полые стебли лопуха...
Звук пришел сразу - точно весь окружающий воздух был полон им и ждал лишь команды, чтобы из тайного стать явным. Так от одной маленькой искры вспыхивает рассыпанный порох, так от одного слова срывается горная лавина.
Описать этот звук было попросту нельзя - он отличался от всей слышанной ранее музыки как настоящий "боинг" от пластмассовой модельки. Звук вобрал в себя все, растворил и стены, и ступени, и нас с мальчишкой. Он был всем, а мы были в нем.
И точно судорога поразила пыльное пространство, оно разорвалось по всем своим бесчисленным измерениям, осыпалось само в себя. И последнее, что я запомнил прежде чем меня засосало в черную воронку - это глаза мальчишки. Чего в них было больше, ужаса или радости, я так и не понял. Да и не в понимании дело - меня позвали сюда для другого. И теперь, падая в пустоту, я знал, для чего.
Все в мире повторяется. И хотя в одну реку не войти дважды, но в очень похожую - запросто. Вновь начинался день, и вновь я обнаружил себя на диване. Разница лишь в том, что этот не в пример удобнее. Здешний диван вполне мог бы служить двуспальной кроватью. А то и трехспальной.
Где-то рядом слышался дробный стук клавиш. Я повернул голову и увидел спину Мауса, склонившегося над своей любимой "кибернетической системой". За широкими окнами разгорался рассвет. Город лежал внизу, утыканный крошечными светлячками фонарей, а где-то далеко на востоке, за Кремлем, Садовым Кольцом и бесконечными трубами небо уже зажглось какой-то неестественно-чистой бирюзой.
Вторые сутки войны... если это и впрямь война.
Я поднялся и подошел к Маусу. Тот сосредоточенно копался в сетевых дебрях. Рядом с компьютером громоздилась полупустая бутылка от "Кока-колы".
- Ну как, шеф, проснулись?
- Как видишь. А что Максим Павлович?
- Спит там у себя на диванчике, - ловким движением вбив какой-то сетевой адрес, отозвался Маус. - Под сенью родных моделек.
- Ясно, - ответил я. - Что нового?
- Ничего. На Сходне обнаружили еще одну машину. Теперь целая троица. Все "приструнены" по полной программе.
- А что в Сети треплются?
- В Сети? - присвистнул он. - В Сети, шеф, уже давным-давно как раз просто треплются. Ничего путного вы там не отыщите. Болтают о вселенском заговоре жидо-масонского оркестра бешеных гитаристов. Вас это удивляет? Кстати, а вы на гитаре играете?
- Весьма посредственно, - я пожал плечами. - На трех аккордах.
- Ничего, еще научитесь, - утешил Маус. - Если оно вообще вам надо.
Я посмотрел на часы. Димка, наверное, еще спит. А если режется в игры? Надо б напомнить ему о существовании слова "режим". Правда, если он все же спит... "Больной, проснитесь! Доктор велел передать, что Вам нужно хорошо выспаться перед ампутацией..." А, ладно!
Кнопки "мыльницы" податливо запрыгали.
- Милиция молчит, обвиняя во всем мафиозные группировки, избравшие сей новомодный метод для решения возникших между ними разногласий, - прочитал Маус. - Тем не менее, слухи о существовании глубоко законспирированной организации под названием "Струна" продолжают будоражить столичные умы. Многим идея возникновения подобного экстремистского консорциума кажется фантастической в силу тех бесчисленных легенд, которыми ныне окружено имя "Струны". Но в то же время, если отбросить мистику, придется признать: "Струна" есть и деться от этого некуда.
- Алло, - донесся из трубки удивительно бодрый голос.
- Димка, ты что, не спишь? - спросил я.
- Ну... да. Я тут на компе в HMM четвертый зажигаю.
Я с трудом удержался, чтобы подавить в себе педагога. Шесть утра... спать пора...
- Ты как там? - сухо спросил я. - Держишься? Не оголодал?
- Да нет, - удивленно отозвался Димка. - Еще яйца остались, и сыр, и полбатона. Все нормально, Константин Антонович. А что?
- Ничего, - отозвался я. - Просто проверка.
- У меня все нормально. Я тут сижу, жду, когда вы вернетесь... - он запнулся, потом продолжил. - А у вас как дела?