— Накинь на плечи, — сказала я, с самодовольны смехом он сделал так, как я попросила.
Я начала его темное перевоплощение. Под песню Chevelle's «Don‟t Fake This» грохочущую по всей квартире, я погрузилась в свое дело. Окраска волос Эли, оказалась эротическим опытом. Его дыхание касалось моего обнаженного живота, покрывая мурашками кожу, когда я подняла руки, чтобы начать окрашивание.
Я была уверена, что он это заметил, так же как и в то, как это подействовало на меня.
Его волосы были мягкими и влажными, я чувствовала это, когда пропуская через пальцы, наносила краску. Я двигалась вокруг него и вдруг заметила, что его рука «ненамеренно» отдыхала на его промежности и как мои бедра задевали его, и как мне приходилась наклоняться, чтобы достать до нужного места. Конечно, я делала это специально.
Клянусь Богом, я просто не могла сопротивляться этому. Его присутствие полностью захватило мой разум и тело, и я знала, что играю с огнем. Я понимала это, и все равно делала. Пока мы ждали, когда схватится краска, я притащила для нас пиво «Yuengling» и по куску пиццы, вручила Эли и вскочила на барную стойку перед ним.
Я разглядывала его с черной краской на голове, потягивая пиво. Он молча наблюдал, глотая пиво, его взгляд скользил по моему телу. Никто из нас не произнес ни слова, что придавало всему этому еще более эротичный оттенок, чем когда я его красила.
— Почему у тебя нет парня? — спросил он, его голубые глаза оценивали мой ответ, когда он откусил половину пиццы.
Я увидела, как блеснули его зубы, и задумалась, что еще они делали в прошлом. Убийца настроения. Зато у меня теперь была своя собственная охрана.
— Если он мне нужен, я нахожу его, — ответила я, откусывая кусочек, жуя и делая следующий глотком пива.
— Постоянного, — вновь заявил он.
Я почти знала, что он имел в виду. Просто хотела спровоцировать его. Вытерла рот ладонью, я опустила бутылку и пиццу на стол рядом с собой.
Я приподняла край футболки и дотронулась до трехдюймового рваного шрама.
— Причина номер один, — сказала я, и глаза Эли проследили за моим пальцем. Прежде чем я поняла, он протянул руку, схватив меня, большим пальцем руки он проследил мою старую рану.
— Что произошло? — спросил он, его голос был странным, почти напряженным. Он убрал руку, а я пожала плечами.
— Думаю, была влюблена в психопата. Это было мое первое предупреждение никогда не бросать его. — Я встретила суровый взгляд Эли. — Тогда мне надо было его послушать.
— Почему?
Хотя все было в прошлом, до сих пор было болезненно как ад, и мое горло стало жечь от мысли об этом. Я перевела глаза на него.
— Потому что второе предупреждение пришло, когда я нашла свою мать задушенной и утопленной в ее собственной ванной, — произнесла я и покачала головой, болезненные видения заполняли мой разум. — Моя мама предупреждала меня о нем и пыталась прикладывать все усилия, чтобы я порвала с ним. Я не могла даже представить, что он сделает с ней. — Я посмотрела на Эли, застывшего с каменным выражением лица: — Мне было семнадцать лет, и я была довольно трудным подростком. Сету было только семь.
Я сделала долгий вдох.
— Моя мать работала у Проповедника и Эстель, и они были оставлены ею в качестве опекунов для Сета и меня. Мне всегда было интересно, если бы она знала, что ее жизнь была в опасности, сделала бы она все возможное, чтобы нас не разделили или отдали на усыновление.
Я допила то, что оставалось в бутылке, и швырнула ее в корзину с мусором.
— Я превратила ее жизнь в ад - сущий кошмар, на который только способен подросток. Дымила как паровоз, пила, употребляла наркотики, убегала из дома, секс - ну ты знаешь. — Я внимательно посмотрела на Эли. — Впрочем, после той ночи я изменилась. Увидев мою маму вот так… — я покачала головой, — что-то во мне сломалось. Проповедник спас мою жизнь, отправив меня в клинику для лечения от наркомании и алкоголизма на острове. Затем я поступила в институт и занялась воспитанием Сета. Я всем обязана Проповеднику и его семье. — Когда я посмотрела на него снова, его взгляд оставался все еще непроницаемым. — Ты знаешь?
— Ага, — ответил он тихо. — Знаю.
Понимающе кивнула. Я думала, он не знал. Галла тоже очень помогла Эли и его семье. Превратив их во что-то более благородное, чем уготовила им судьба.
Я доела свой кусок пиццы и принялась за следующий, к тому времени как сработал таймер на духовке, Эли умял еще три.
— Итак, — произнесла я, не зная на самом деле, что еще можно было сказать. — Пора смывать краску.
Я подозвала Эли к раковине и включила теплую воду. Он наклонил к раковине, теперь абсолютно черную голову и оперся предплечьями на стол. Передвигаясь, я промывала его шелковистые волосы, моя грудь касалась его плеч, и, в конце концов, полилась чистая вода. Затем последовал кондиционер и ополаскиватель.
Моя кожа фактически горела от такого близкого нахождения рядом с ним.
Часть меня ненавидела себя, за то, что я так быстро среагировала на его мокрого, такого сексуального, а другая часть задавалась вопрос, насколько опасным для меня является подобное заигрывание. Если это так, то я действительно ненормальная в какой-то степени.
Одно было абсолютно бесспорным, меня невероятно влекло к нему. И он знал это. Я изо всех сил стремилась казаться спокойной и собранной.
— Хорошо — сказала я, отжимая остаток воды с его волос. Захватив полотенце, лежавшее на его плечах, а принялась вытирать ему голову.
— Готово. Давай взглянем.
Эли выпрямился, перехватил полотенце, и сам начал вытирать волосы, а я не могла удержаться от созерцания того, как играют его мускулы в движении под сливочной гладкой кожей плотно прилегающей к прессу и груди, его бицепсов твердых как скалы и широких плеч. Вены проступали на его длинных руках, широко расставленных в привычной для парней манере.
Когда он отбросил полотенце и посмотрел на меня, мы стояли слишком близко, я знала это и ничего не могла поделать.
Пряди темных мокрых волос свисали над его голубыми глазами, которые потемнели от того, как он смотрел на меня, я не могла и шелохнуться. Он оперся на стол позади меня, перенес вес на руки и низко наклонился ко мне. Мое сердце колотилось как бешеное, и я инстинктивно придвинулась к нему. Я ощущала себя очарованной, осознавая, что, то, что я делаю, не способствует моему благополучию, но я просто не могла этому сопротивляться.
— Ты играешь в опасную игру, Райли По, — произнес он с стальной сдержанностью в голосе, его пристальный взгляд опустился на мою ничем не прикрытую ложбинку между грудей, затем поднялся к губам, где и остановился. У него заходили желваки: — Полагаю, что отчасти я сам виноват. — Он посмотрел на меня и придвинулся ближе, его губы у моего уха, его голос стал еще ниже. — С тех пор, как я услышал, что ты хочешь трахнуть меня, я не могу удержаться, чтобы не спровоцировать тебя.
Эли обогнул меня, прижимая своим голым торсом к столешнице, и я оказалась в ловушке между его упершихся в нее рук. С легкостью, он ухватил меня сзади за волосы и потянул, заставив смотреть ему в глаза, и когда наши взгляды встретились, он не отпустил.
Эли глубоко вдохнул, его лицо было в дюймах от моего.
— Я почувствовал это в первый день, когда я увидел тебя сквозь окно, и это становилось сильнее с каждой встречей. — Он смотрел мне в глаза, его голос был смертельно вкрадчивым. — Ты хочешь знать, где я пропадал двенадцать лет, Райли?
Я едва могла дышать, гораздо меньше говорить. Никогда не сталкивалась, с такой решительной волей, которой был пронизан взгляд Эли.
— Да, — ответила я, стараясь, чтоб мой голос звучал твердо, не понимая, какого черта он меня мучает.
Он был настолько близко, что я чувствовала его дыхание на шее, груди и это приводило меня в восторг и в тоже время в дрожь.
— Потому что я потерял контроль, — предупредил он, подчеркивая каждое слово низким, болезненным рычанием, его дыхание стало более неровным. Я ощущала сексуальное напряжение между нами и гнев, с которым он боролся. — Так что перестань вилять своей упругой маленькой задницей передо мной, — сказал он и позволил своему взгляду упасть на мои груди еще раз. Его взгляд поднялся и сверлил меня. — Ты являешься для меня куда большим искушением, чем твой смертный ум вообще способен воспринять.
Он отпустил мои волосы:
— И я даже не знаю, смог бы я остановиться с тобой.
Он отодвинулся от столешницы, но не спускал с меня глаз.
— Тебе и так многое угрожает, чтобы подвергаться еще и этому риску.
Мое сердце билось так сильно и быстро, что причиняло боль. Дыхание обжигало мои легкие. Все внутри меня вздрагивало, и все что я могла сделать это пялиться на него, как долбаный немой и пройти мимо. Это было не нормально, ненормально с какой стороны не глянь, вызывая во мне страх и не желание оставаться в гостиной и смотреть на Эли.
Мое сердце билось таким образом, что я могла его слышать под тонким хлопком моей кофты. Так что я поторопилась к себе в спальню.