105337.fb2
— К одиннадцати.
— А сейчас сколько.
— А столько же.
— Что, они там, в ментовке, сдурели совсем. Как же я…
— Так ведь не из милиции повестка, — прошептала Полина, — из военкомата. Приказывают явиться на призывной пункт.
— Новости! — пробормотал Феофан, выбираясь из-под одеяла. — Неужто на переподготовку упечь удумали? А хрена им с перченой редькой!
— Милый, не нервничал бы так, — попыталась успокоить его супруга. Может, они хотят, чтобы ты перед призывниками выступил? Как-никак, ты у нас в городе единственный про войну пишешь.
— А и то, — задумчиво наморщил лоб Поскребышев. — Сейчас это модно литераторов на мероприятия зазывать для престижу и, так сказать, большей серьезности. Да и перед подрастающим поколением иногда полезно выступить с пламенной патриотической речью. Глядишь, кто из городских властей рвение мое и приметит, да заказик подбросит. Ладно, тащи из шкафа костюм. Может, и не поздно еще…
На призывном пункте царила суматоха. Шустрые лейтенантики строили новобранцев в шеренги, лаясь приказами, созвучными с отборным матом. За высокой колючепроволочной стеной белугами ревели мамаши, да ополоумевшие от горя девицы пытались штурмом взять военкоматовские ворота, охраняемые двумя матерыми сержантами-сверхсрочниками.
Феофан Савельевич протиснулся сквозь толпу и показал одному из сержантов повестку.
— Чому запизднылыся?! — рявкнул страж ворот. — Нэгайно бижыть до майора. Пэршый повэрх, висимнадцята кимната.
— А чего вы на меня орете? — возмутился Поскребышев. — Я вам не сопляк, я, может быть, известный в городе писатель.
— Ну то й що з того? Зараз пысьмэнныкив, як цуцэнят недовтоплэнных. Куды нэ плюнь, на пысаку попадэш.
И для большей наглядности сержант сплюнул себе под ноги, но смачный его плевок снесло ветром прямо на феофанов ботинок.
— Во! — восхищенно сказал сержант, — А я що казав?!
— Ну, знаете, — возмутился Поскребышев, — это настоящее хамство. Сперва приглашают, а потом в душу плюют.
Сверхсрочник с удивлением воззрился на феофановы ноги и пробормотал:
— Чув, що инколы душа у пъятки уходыть, а щобы вона там завжды иснувала — упэршэ бачу.
Феофан Савельевич резко развернулся на каблуках и двинулся прочь. Подобных издевательств он терпеть не желал. И от кого? От этакого быдла?
Но тут за его спиной раздался грозный вопль:
— Стий! Стрэляты буду!
Истошно заверещали девицы, бросаясь врассыпную, словно тараканы, учуявшие дихлофос. Феофан остановился, оглянулся через плечо, увидел перекошенную хохляцкую рожу и пистолет в руке, дулом упертый в небо, ощутил свою душу в пятках и в один миг оказался подле ворот.
— Вызывали? — заискивающе улыбаясь, спросил он.
— Ты куда собрался? — на чистом русском спросил сержант. — Дуй к майору, раз повестка пришла.
— Добрэ, добрэ, я зараз! Одну мыть. — Усердно закивал Поскребышев и рванулся к двухэтажному зданию военкомата.
Он без труда отыскал восемнадцатый кабинет с медной табличкой, на которой пулевыми отверстиями было выбито: "Майор Живодеров", и аккуратненько постучался ноготком в бронированную дверь.
— Пароль! — раздалось из-за брони.
— Простите? — опешил Поскребышев.
— Прощаю, — ответили с той стороны, и дверь сама собой отворилась.
Феофан решительно переступил порог и увидел лысоватого розовощекого мужика с майорскими погонами на засаленном кителе. Майор сидел за монитором компьютера и, усердно давя на клавиши, забрасывал гранатами каких-то свиней, крест-накрест опоясанных пулеметными лентами.
— Виндикатор! — не отрываясь от монитора, радостно сообщил военком. Потрясная стрелялка.
— Индикатор? — переспросил Поскребышев.
— Да, нет… Виндикатор. Игрушка такая.
Феофан Савельевич тупо воззрился на экран, где истекающие кровью свиньи вопили матерные слова и яростно отстреливались от надвигающегося на них кошмара в виде вооруженного до зубов красавчика в солнцезащитных очках на носу.
— За что вы их так? — спросил Феофан. — Это же свиньи, не люди.
— Да, — согласился Живодеров. — Зараза еще та. С одного выстрела не уложишь. По ним лучше с уменьшителя лупить. А потом, как жабу, хрясь каблуком — только кишки во все стороны!
И он показал на экране, как это делается. Действительно, выглядело впечатляюще.
— А у нас на вооружении таких штуковин нет? — заинтересованно спросил Поскребышев.
— Эх, — махнул рукой военком. — Кабы было, разве мы перед Америкой унижались-то? Шарахнули бы один раз, а потом всех скопом — каблуком! Только мокрое место и оста…
Тут майор резко вскинул голову и, удивленно воззрясь на Феофана, спросил:
— Ты кто?
— Я? Я — литератор. Феофан Савельевич Поскребышев. Вы меня выступить перед призывниками пригласили.
— Я? — удивился Живодеров.
— Ну, да. Вот и повестка.
Майор взял бумажку, покрутил ее в руке, даже не читая, а потом заорал:
— Марш на плац! В общую колонну. Через пятнадцать минут эшелон.
— Простите? — пробормотал Феофан Савельевич. — Что-то я вас…
— Разговорчики, призывник. Марш в строй!
— Кто призывник? Я призывник? Я лейтенант запаса.