Сигом провел еще несколько маневров, все больше и больше убеждаясь, что объект действительно пытается преградить ему путь… Его действия были похожи на действия Анта, как будто у него была… та же цель…
Волнение Анта достигло предела, распахнуло невидимое окно, показало то, что до сих пор было скрыто.
«Цель. Цель… Цель действий, цель жизни, цель поиска, единство цели…» — стучало в мозгу.
Сигом собрал энергию в психоизлучатель и всей мощью своего мозга подумал о своей цели — о познании и творчестве, о том, что надо изучить и перестроить. И еще он думал о своих создателях, повторяя слова, которые они придумали. И он услышал…
Сигом Фер наткнулся на нее при очередном патрульном облете Солнечной системы. Туманность была более чем странной — она двигалась по краткой прямой, быстро меняла форму. Фер включил локаторы, но лучи отразились от туманности, не проникнув в нее.
Устав Патрулей точно указывал, что следовало предпринять в подобных ситуациях, и Фер, определив нужную точку в пространстве, быстро метнулся к ней, чтобы преградить путь туманности. Но туманность повела себя так, будто обладала разумом. В мгновение она преодолела колоссальное расстояние и подошла к заветной точке раньше Фера.
«Может быть, она и мыслит, но психоволны гасятся энергетической оболочкой, и поэтому я не могу их поймать. Так было в созвездии Андромеды, где я впервые существенно изменил свой организм, — подумал Фер. — Пока ясно лишь одно: необходимо закрыть ей путь в Солнечную систему».
Сигом понимал, что это опасно, — туманность уже продемонстрировала свою силу. В памяти Фера всплыл облик первого учителя — человека, рано умершего от болезни: бледное лицо с синими кругами усталости под глазами. Он был математиком и музыкантом, работал, пока не отказало сознание. Его понимание чисел и звуков, его память, отношение к миру, любовь, грусть, ненависть — все, что составляло личность, осталось в сигоме. Учитель сумел отдать ему еще больше — свое доверие. В последние минуты, когда сознание угасало, он подключился к мозгу сигома, чтобы тот — бессмертный — знал, что такое боль и смерть, и чтобы его выбор был всегда свободным.
Внезапно в мозгу Фера появилась посторонняя мысль, послышалось удивленное; «И я думаю о человеке…» Оно прозвучало так отчетливо, будто кто-то думал или говорил рядом. Откуда взялась эта мысль, это радостное удивление?
Фер все еще продолжал безуспешные маневры, видя, как туманность преграждает ему путь к отступлению. Она действовала так, будто у нее была та же цель, что у него. Они находились уже довольно близко друг от друга, их разделяли теперь всего лишь сотни километров, и Фер изумленно ощутил, что от загадочного объекта исходит волна дружелюбия. В тот же миг он услышал вопрос на человеческом языке:
«Встречный, скажи мне о цели твоего существования».
Он ответил, чувствуя, как радость запевает в его мозгу:
«Познать и сделать счастливей».
Прежде чем он успел задать ответный вопрос, туманность приняла очертания человека и прозвучало обычное приветствие сигомов:
«Удачи тебе, сын человека! Это я, Ант, возвращаюсь на Родину!»
Он сидел в глухой аллее парка и читал газету. Рядом на скамейке стояла раскрытая хозяйственная сумка, из которой выглядывал замороженный цыпленок. Воздух был почти неподвижен, в нем парили пушинки…
В аллее появился высокий молодой человек с крупными, слишком правильными чертами лица, такие обычно не запоминаются. Увидев старика, он подошел и сел на скамейку. Заглянул в газету. Старик обрадовался возможному собеседнику, поспешно сказал:
— Вы читали в войне в Африке? Маленькая война, а какая ожесточенная! Закупили самолеты в США. Заключили военный союз с Заманией.
— Из-за чего они воюют?
— Не знаю. Здесь не написано, — ответил старик, тыча в газету кривым пальцем. — А вот на фото знаменитая актриса в гоночном автомобиле. Машина досталась ей после смерти жениха, знаменитого гонщика. Он разбился, достигнув скорости триста миль в час…
— Зачем?
— Что зачем? — удивился старик.
— Зачем ему нужна была эта скорость? Он спешил на свидание, на помощь кому-то, спасался от опасности?
Старик внимательно посмотрел на собеседника и пожал плечами. На всякий случай даже немного отодвинулся.
— Сколько вам лет? — спросил незнакомец.
— Семьдесят шесть.
— Чем вы занимались?
— Я был мастером на строительстве, потом служил в конторе.
— А теперь?
— На пенсии.
— Что же вы делаете?
Старик улыбнулся. Этот широкоплечий молодой красавец чем-то напоминал сына.
— Живу. Читаю газеты. Смотрю телевизор. Помогаю детям воспитывать внуков. Но они плохо слушают мои наставления.
— И повторяют ваши ошибки?
— Пожалуй, так, — засмеялся старик.
— А цыпленка вы несете им?
— Им и себе, — старик насторожился. В голосе собеседника ему послышались новые странные нотки.
— Где они живут?
— Кто?
— Внуки. Те, кому вы несете цыпленка. Адрес?
«Сумасшедший? Грабитель? Что он от меня хочет? Адреса-то я ему не скажу…» На миг в памяти старика мелькнул адрес, и тут же сигом вслух повторил его.
«Как же это я проговорился?» — ужаснулся старик. Его губы тряслись:
— Зачем вам адрес?
— Хочу отнести вашим внукам цыпленка. Они не должны оставаться голодными.
— Но я же принесу его…
— Вы не сможете этого сделать…
— Почему?
— Видите ли, я не просто человек, а человек синтезированный — сигом. Может быть, слышали или читали о нас? Мы не роботы, как полагают некоторые. Роботы проще людей, а мы намного сложнее и совершеннее. Люди создают нас такими, какими хотели бы стать сами. Бывают сигомы самых разных конструкций, с разными способами получения энергии. Меня, например, выпустила фирма «Диктатор и Кь». И питаюсь я не так, как другие сигомы, — не за счет рассеянной в пространстве энергии; не так, как вы, люди. Вы употребляете в пищу растения и животных, затем следует длинный цикл переработки пищи, накапливается в клетках топливо — АТФ, аденозинтрифосфорная кислота. И только потом вы извлекаете из нее энергию, необходимую для жизни. А я питаюсь чистой АТФ. И когда я беру ее, существо погибает. А сейчас я проголодался…
— И вы хотите… — От страха старик не мог продолжать. В мозгу металась жалкая мысль: «Он обманывает, шутит… Или это сумасшедший? Но тогда он может убить. Хоть бы кто-нибудь из прохожих появился. Надо же мне было сесть в этой аллее…»