— Ну так своей-то нет, вот чужой и интересуюсь, — улыбнулась она. — У женщины какая ещё головная боль быть может, кроме дел мужа?
— А дети? — хмыкнул Бьёрн, сделал шаг назад, подхватил свой плащ и направился к двери.
— Но ты ж говорил, что тебе наследники не нужны, — Любава хитро блеснула глазами.
— Времена меняются! — он улыбнулся уголком рта и исчез за дверью.
— И мы меняемся вместе с ними… — улыбнулась в ответ Любава…
…А он шел по коридору и улыбался. Потому что впервые за шестнадцать лет был счастлив…
14.11.07.
L.
Илэйна (Iaiaenne)
P.S.
Только скалы и утёсы
Знали боли полный крик,
Ты предательства и мести
До конца удел постиг.
Ты страдал и рвал одежду,
Ты не знал, как жить потом,
И остался ты в итоге
Одиноким гордецом.
Боль слепая пыль метает,
Ты стоишь один в толпе,
О любви ты не мечтаешь,
Нет доверия в тебе.
Ты отвергнешь чью-то помощь,
Нынче мир — осколки льда,
Упивавшиеся кровью
Умеревшего отца.
Ты отталкиваешь ближних,
Ты не веришь никому,
Только скалы и утёсы
Знают всю твою беду…
23.10.07
Илэйна (Iaiaenne)
"Здравствуй, солнышко родное!
Здравствуй, речка, здравствуй, лес!
Здравствуй, поле всеблагое!
Здравствуй, дальний край небес!"
И — протянутые руки,
И — веселый, ясный взгляд…
Обрекать ее на муки
Боги злой судьбе велят.
Обрекать на боль страданий,
Обрекать на жизнь в плену —
Птицу, ждущую скитаний,
В море вольную волну.
И она — почти угасла,
И она — почти сдалась,
Слабовольна и безгласна,
В омут прыгать собралась…
Но судьба — не злое жало.