- Я учту ваше пожелание, господин.
Брови Сейвела дрогнули, норовя взлететь вверх. Я снова удивил его, последовав указанию слишком уж быстро и слишком успешно.
- Беркут, поручаю Капрала твоим заботам. Найди его способностям полезное применение.
Покинув сумрачную камеру для допросов, я зашагал за типом в плаще по длинному, освещённому ещё хуже, чем камера, коридору. Беркут ступал почти беззвучно, шуршание ткани его плаща можно было различить только из-за прекрасной акустики. Почему бы ей быть иной? Пол, стены, потолок – всюду сплошной камень. А вот я при ходьбе не издавал звуков вообще. Босому проще добиться беззвучия, чем обутому.
- Ты принёс клятву нашему господину, и это хорошо, – вдруг прошелестел, не оборачиваясь, Беркут. – Но это не значит, что теперь ты нравишься мне больше, чем раньше.
- Мне следует затрепетать при столь скверном известии?
Маг остановился и обернулся.
- Послушай-ка, ты! Я не потерплю от тебя никаких фанаберий! Если я сочту, что ты ведёшь себя неправильно, ты быстро окажешься на том свете, и пепел твоего трупа развеют над бегучей водой! Усвоил или повторить?
- А теперь ты послушай. Я принёс клятву вассала, и принёс её вовсе не тебе. Если я сочту, что ты ведёшь себя неправильно, я в момент сдам тебя с потрохами господину Сейвелу или кому-нибудь ещё из сеньоров Черноречья. Это если будет возможность сделать всё правильно. Если же такой возможности не будет, я выпью тебя до последней каплиэши, а душу поймаю и заточу в какой-нибудь полезный, покорный, но главное – бессловесный артефакт. Усвоил или повторить?
Беркут постоял с полминуты, потом, не говоря ни слова, развернулся и пошёл дальше.
Из обширных, расположенных невесть где подвалов он меня так и не вывел. Отодвинув засов на массивной двери и толкнув её, менталист жестом показал мне войти. Я послушался и оказался в помещении без окон, освещённом единственным простеньким, тусклым от недостатка энергии магическим светильником. По-прежнему храня молчание, Беркут закрыл за мной дверь и задвинул засов, предоставляя мне заниматься чем вздумается – в четырёх стенах.
Моя камера (на комнату это никак не тянуло) имела шагов десять в длину, чуть меньше в ширину и полукруглый сводчатый потолок, в самом высоком месте отстоявший от пола на расстояние моего удвоенного роста. У дальней от входа стены в левом углу располагался сбитый из досок лежак, накрытый тощеватым дерюжным тюфяком, в котором явно давненько не меняли солому. Рядом с лежаком стояли сандалии, а на тюфяке лежало свёрнутое бельё и некое подобие грубой рясы. И обувь, и одежда пришлись мне почти впору. Во втором дальнем углу стоял стол с принадлежностями для письма и подносом, на который чья-то рука поставила глиняную кружку, кувшин с подслащённым травяным отваром, деревянную ложку и тарелку с холодным тармешевым пюре. Возле стола стояла короткая скамья. В ближнем от входа левом углу располагались совок, веник, половая тряпка и накрытое крышкой ведро для отправления естественных надобностей. Последний угол был пуст, как и остальное пространство сего аскетичного приюта.
Сев на скамью, я принялся за еду, заодно обдумывая своё положение.
Оптимизма это последнее не внушало.
Что произошло с Ладой и с Айсом? Неизвестно. Где я нахожусь? Ну да, на территории Черноречья, это ясно – но где именно? Неизвестно. Где мои вещи и ценности? Похоже, что я увижу их снова нескоро, если вообще увижу. Беркут, волею те-арра Сейвела мой новый непосредственный начальник, меня не любит. А ещё я принёс вассальную клятву нимало не интересующим меня сеньорам Черноречья…
Лишь один плюс есть в моём положении: эта вымученная под давлением, густо замешанная на чарах подчинения клятва связывает меня куда меньше, чем связала бы обычного мага.
Ламуо – это ведь не просто телепатия-эмпатия, как у менталистов. То есть и телепатия, конечно – но далеко не только, не столько и отнюдь не в первую очередь. Способность друида понимать и быть понятым заключается прежде всего во внутренней пластичности. Друид есть зеркало, отражающее собеседника… но такое зеркало, которое при этом не теряет собственного сознания. Можно было бы сказать, что в каждый момент времени, когда друид с кем-либо говорит, он создаёт внутри себя модель собеседника, его или её ментальную копию… да. Можно было бы сказать так, но это не было бы верным ответом. Создание ментальных копий – путь менталистов. И актёров тоже, к слову. Друид не распараллеливает мыслительные потоки по типу: вот я, а вот отблеск того, другого, которыйне я. Не надевает масок, не входит в роль, впуская в себя дух собеседника, не разыгрывает медиума.
Друид попросту не видит разницы между собой и тем, с кем говорит. На время умеет сократить эту разницу так, что онана самом деле исчезает.
"Но как можно не утрачивать в процессе такого управляемого сумасшествия собственного сознания? Как можно сохранить свои мысли, свои чувства, свои цели?"
Истинный друид не ответил бы вам на этот вопрос. Точнее, ответил бы, и вы бы поняли его ответ, но при этом вы бы услышали лишь очень правдоподобную ложь. Цеховые секреты не разглашают посторонним, и секретыламуо в этом смысле спрятаны так же глубоко, как тайны Видящих, ритуалы Высоких кланов и пути родовой магии аристократов.
Истинный друид обманул бы, а я скажу прямо. Хотя понять ответ, не заплутав в дебрях ложных аналогий, не так-то легко.
Когда друид разговаривает с кем-либо, он утрачивает неизменность сознания. Но в то же время он отнюдь не меняет своё подсознание, да и своё тело, если на то пошло – и тем самым сохраняет прочный якорь, позволяющий откатывать по окончании разговора любые временные изменения. Такова одна из причин, почему искусствуламуо запрещено обучать практикующих магов, почему в друиды берут преимущественно чистокровных представителей разумных видов, которых изменяющая магия не касалась или касалась минимально.
Любой успешный маг попросту вынужден изменять свои тело и сознание, тем самым расшатывая свой якорь. Чего стоит одно только обретение печатей Света или Мрака, приводящее к появлению Двойников! Моё искусстволамуо было сковано наличием карманного вампира в той же степени, в какой наличие вампира добавляло мне магической Силы – и лишь потому, что я могу отправлять Двойника в глубокую летаргию, я сохраняю способности друида… пока остаюсь человеком. Призвав вампира из его виртуального склепа, я на время теряю их.
Можно сформулировать всё это совершенно иначе. Говоря с кем-либо, друид продолжает помнить о своём месте в мире, о том, как мир устроен и какую роль он, друид, должен играть в данной структуре. Правда, это особенная память, не такая, как многочисленные виды индивидуальной памяти… возможно, для ЭТОГО вообще не годится слово память, а больше бы подошло слово "понимание". Не в последнюю очередь этим объяснялся мой прорыв к очередной степени искусстваламуо, когда я услышал рассказ Айса о Лепестках и отличиях надмирных структур: ни в одном разговоре, меняющем мою личность, не могли быть затронуты столь высокие и глобальные категории реальности.
Такова одна из причин, почему в процессе обучения друидам дают знание космогонии постепенно. Друиды первой степени способны сделать своим якорем лишь малый кусочек местности вокруг себя. Я, пытавшийся отразить в себе мир и слиться с миром в сердце великой тундры домена Куилнаш, почти сумел слиться со всей тундрой. Друид более высокой степени, надо полагать, рассматривает как якорь весь домен, где он находится… но истинное знание об устройстве миров Пестроты и всего Лепестка – привилегия высших друидов.
Запомнили эти ответы? Хорошо запомнили? Два объяснения: якорь – тело и подсознание; якорь – мир и место в мире…
Забудьте.
Правда не похожа ни на первое объяснение, ни на второе. Правда объединяет их. Но как именно она это делает, я не смогу объяснить никому. Ну, не смогу до тех пор, пока не возьмусь обучатьламуо того, кто взыскует точных ответов. В процессе обучения истина постепенно выйдет навстречу взыскующему из теней и обманных туманов…
Но истина не будет облечена в одежды слов. Мы, друиды, используем слова для иного.
Например, для клятв.
Но кто клялся в верности и беспорочной службе Сейвелу в пыточном подвале? Я? Ничуть не бывало. Клялся честный служака, страдающий без хозяина ронин, радостный от возможности обрести господина. Да, это был тоже я. БЫЛ. Но это вовсе не тот, кто я есть – и вряд ли я захочу таким БЫТЬ. Сейвел нравится мне как правитель и господин. Но он же вызывает у меня тошноту как человек. В отличие от того же Айса. Правда, пример несколько некорректен, ведь Айс – явно не рядовой разумный, коль скоро я так легко и просто готов назвать его другом. И всё же общаться с Сейвелом нравится мне не больше, чем… ну, хотя бы с Параном Колбой.
При любой возможности я покину Черноречье. И клятва вассала не станет мне помехой. Не свяжет ни мою волю, ни мою магию. Да, совсем уж без потерь и трудностей не обойдётся. Но…
Довольно размышлизмов.
Встав из-за стола, я поправил тюфяк, лёг и быстро погрузился в сон.
- Смирно, мясо!
Капрал по кличке Мосол – невысокий, жилистый, похожий на морёное корневище – идёт перед строем, припадая на левую ногу. Вчера он припадал на правую, а позавчера делал вид, будто у него напрочь не гнётся шея. Милые военные хитрости, стигматы пути обмана.
Капрал-наставник – старый служака. Он даже сморкается движением, которое напоминает мне не то передёргивание затвора, не то жест, которым срывают чеку.
- Вы тут у нас сплошь маги. Кое-кто из вас имеет глупость именовать себя боевым магом. Но за время нашего знакомства я, надеюсь, сумел донести даже до самых тупоголовых, что вы – именно мясо. Сырьё и не более того. Даже когда я закончу возиться с вами, до настоящих боевых магов вам будет ох как далеко! Запомните: настоящий боевой маг – это не изящный пиздун, способный чихать огнём и щелчком тонких пальцев останавливающий стрелу в полёте. Нет! Настоящий боевой маг – это воин! Понимающий смысл слова "приказ"! Настоящий боевой маг – это ветеран, выживший в таких переделках, которые вас, мясо, раскатали бы в кровавый блин!
Некоторое время (довольно долгое) Мосол вбивает нам в уши политинформацию. Ах, пардон, я хотел сказать, популярно разъясняет отличия между салагами, пардон ещё раз, мясом и боевыми магами славной империи Гидры, которыми некоторые из нас имеют шансы когда-нибудь, в сильно отдалённом будущем, стать. К счастью, ничто не вечно. Пустопорожний трёп надоедает даже капралам. И Мосол (между прочим, самый настоящий боевой маг в чине штурм-капитана, капрал он только здесь, в учёбке, и для нас, рядовых) переходит к сути.
- Чтобы не возиться с вами, засранцами, слишком долго, вам сегодня вложат в ленивые мозги и ещё более ленивые тела штуку под названием Стиль. Это, чтоб вы знали, не какое-то там хитрожопое заклинание, ибо не существует заклинаний, способных сделать из дерьма конфетку, а из мяса – бойцов. Итак, Стиль – это не заклинание. Это сложнейший ментальный образ. Отчасти, но только отчасти, он похож на доспехи и вооружение. Только доспехи надевают снаружи, а Стиль становится скорее стержнем для таких, как вы, отчасти заменяя годы упорных тренировок.
Я мысленно улыбаюсь. Надо же! Хоть имперцы и паршивые милитаристы, а всё же их маги дотумкали до создания боевых психоматриц. Молодцы!
- Понятное дело, – продолжает Мосол, – что вложенный в вас Стиль мало чем поможет против того, кто послужил образцом для создания Стиля. Того, для кого воинское мастерство – не бледная копия, а сама суть, несгибаемый стержень. Также Стиль не заменит вам нудноватой, но необходимой работы над собой. Разрабатывать суставы и связки, тренировать вашу кисельную мускулатуру и хилую дыхалку, привыкать к тяжести брони всё равно необходимо. Запомните это накрепко! Однако же Стиль даст вам, при всём вашем убожестве, заметное преимущество перед теми, кто не прошёл вложения Стиля. Например, перед солдатами мятежных территорий, так называемых вольных княжеств, или перед ополченцами Перешейка. Но!
Строй, и так довольно тихий, вовсе перестал дышать.
- Поскольку разработанный нашими доблестными исследователями Стиль является тайной империи Гидры и не может быть взят обратно, как табельное оружие во время процедуры отставки их рядов нашей славной армии, на шару вы его не получите. Перед тем, как по одному пройти вон в тот милый домик и там подвергнуться секретной процедуре, позволяющей обрести свой Стиль, вы должны принести присягу по особой форме. Магическую присягу. И начнём мы… да хотя бы с тебя. Да-да, именно с тебя, мокроштанник, хиляк косопузый. Эй! Ты меня слушаешь? РИН!
Чертовски странным вышло это пробуждение. Собственно, оно не было пробуждением вообще. Если разметить диапазон между состояниями "бодрствую" и "сплю, не чуя ног" числами от одного до ста, я спал не меньше чем пунктов на семьдесят, а то и на все восемьдесят. Голос, что пробился ко мне, не разбудил меня, а только изменил сон. Притом минимально.
Мосол продолжал что-то вещать про славу и стойкость бойцов империи Гидры. Но глаза его поголубели, а сквозь патриотическую трескотню начали пробиваться ментальные посылы, которые не могли принадлежать капралу хотя бы потому, что старый служака не был менталистом.
"Рин? Если слышишь, отвечай мысленно, на этой же полосе".
"Айс? Ты ли это? И каким чудом?"
"Я это, я. Даже не сомневайся. А что до чуда, то оно называется астральным поводком".