- Творения величайшей гармонии, – продолжал я, – поражающие воображение и душу пленяющие чудеса создаются при помощи магии. Разве был бы Ирван оэ Теффор, где мы сейчас находимся, так хорош без магии? Разве ты, Лада, сможешь забыть зелёный на белом живой изумруд – сердце Херта Ламатре? А ты, Манар, истинный мастер боя – разве мог бы достичь своих нынешних высот, если бы не бесподобная тонкость изощрённой магии Сьолвэн, оставившей глубокий след в твоём теле? Вы знаете, что само слово "искусство" является чуть ли не синонимом слова "магия". И это – неспроста! Изменяя мир при помощи своей или заёмной Силы, пользуясь заклинаниями или обходясь без них, разрушая или созидая, маги отчасти могут искупить даже чернейшие из своих деяний при помощи красоты. Тебе, Манар, должно быть особенно близка эта грань магии. Ведь боевое мастерство, как ни крути, предназначено для убийства. Для смерти…
- Ничего подобного! Мастер боя должен стремиться победить противника, не убивая. Восстановить гармонию, не проливая кровь!
- О философии боя мы поговорим позже. Но всё, что ты сказал, с тем же успехом может быть отнесено и к магии. Думаю, ты меня понял. И напоследок, прежде чем перейти к дальнейшим тренировкам, вспомним о третьей составляющей магии. О науке.
- Маг, – сказала Лада, – изменяет мир, и мир в ответ одаряет мага опытом?
- В точности так. Наука магии позволяет нам расти над собой. Само взаимодействие малой и ограниченной внутренней реальности с неограниченной внешней реальностью обогащает мага. И не только его одного, если вспомнить про магию как искусство. Но в магии как науке важнее другая сторона процесса: изменение личности. Её углубление и усложнение. Есть множество способов изменить себя. Фактически, любая учёба меняет разумного. Но магия меняет его (или её) быстрее всего, так как апеллирует к основам.
- Учитель, можно вопрос?
- Конечно, Манар.
- Почему ты выбрал Мрак?
- Мне казалось, ты знаешь эту историю.
- В общих чертах – да. Но я знаю и то, что после первичной инициации у тебя была возможность отказаться от Мрака. Даже не одна возможность. Почему ты подтвердил выбор?
- В правильно поставленном вопросе должна заключаться частица ответа. Пусть я получил такого Двойника не по своей воле, в моей воле было решать, что делать дальше. Долгое время я просто сдерживал свой Мрак. Потом научился его использовать. А теперь, пусть не без помощи со стороны, я объединил то, что было разделено, на своих условиях. Я стал больше чем человек и одновременно больше чем вампир. Мощь твари Мрака соединилась с тонкостью и гибкостью смертного. Если бы я проявил непоследовательность, я не усвоил бы этот урок.
- Главная добродетель мага – решительность?
- Да. Гибкость в выборе средств нам следует сочетать с незыблемостью избранных целей. Поэтому помните: уж если начали учиться магии, не останавливайтесь. Никогда. Ни по каким причинам. Нет более жалкого зрелища, чем маг-недоучка.
- А как же угроза со стороны риллу? Молнии выбирают самые высокие деревья…
Я не сдержал ухмылки.
- Дорасти сперва до чеки тележной, young padavan. И скажи спасибо той же Сьолвэн: в её тени мы, мелкота, можем тянуться вверх почти спокойно. А теперь вернёмся к волшбе.
Дни шли своей чередой. Я упорно тренировался сам и тренировал Манара с Ладой, ставил эксперименты, в которыхламуо помогало мне творить заклятия; учил язык хилла, медитировал, читал трактаты по магии, какие нашлись в библиотеке при школе Проныры. Я никуда не спешил, но при этом умудрялся успевать очень много, поскольку давно уже убедился: наилучший отдых – это смена деятельности. Мне понемногу начали удаваться даже вещи, которые ещё пару месяцев тому назад я искренне полагал привилегией мастеров магии. Особенно ярко это проявилось при создании в "кузнице артефактов" Наркен Попрыгуньи магического оружия.
Дело в том, что даже наилучшая сталь во время наших с Манаром спаррингов оказалась недостаточно надёжной. Подобно былинным богатырям, мы перепортили с полдюжины мечей и разбили в щепки не менее двух дюжин тренировочных боккэнов, дубинок и посохов. Стальное дерево, из которого был сделан этот инвентарь, не оправдывало своей репутации.
Конечно, во время тренировок мы могли пользоваться (и, разумеется, пользовались) более массивным оружием: цельнометаллическими палицами и цельнометаллическими же посохами в два пальца толщиной, напоминающими своей простотой ломы. Весили эти прибамбасы (особенно посохи) – мама не балуй, а тренировки пришлось перенести на открытый воздух, в "песочницу", потому что при ошибочном парировании удар такого посоха, да со всей дури нанесённый, норовил оставить в каменных плитах пола выбоину с кулак величиной. Думаю, в три-четыре удара подобным орудием можно было бы вынести ворота небольшой крепости. Также мы с Манаром вовсю эксплуатировали возможности иллюзорного оружия.
Увы, магических "аккумуляторов", обеспечивающих непроницаемость твёрдых иллюзий, при наших-то возможностях хватало минут на пять-шесть спарринга, не больше. А что до артефактного оружия, то при заоблачной стоимости на него мне показалось проще изготовить его самостоятельно. Чем я и занялся.
Для Манара я не стал выкладываться по полной программе. Взяв за основу обычный меч-иллюзию, я дополнил его клинок двойным режимом действия. В тренировочном режиме мой артефакт, как раньше, оставался непроницаем для других твёрдых иллюзий, а при попадании по телу бил свою жертву током регулируемой силы – как правило, небольшой, только чтобы обозначить "ранение" или "убийство". Но вот в боевом режиме клинок начинал себя вести как приснопамятный Призрачный Меч Тьмы, изобретённый Перумовым. То есть либо рубил всё и вся, от камней и простых мечей до некоторых заклятий попроще, либо – чтобы можно было отмахиваться от метательных снарядов – отталкивал материальные предметы. Дополнительную эффективность оружию придавали изменяемая длина и геометрия клинка. Ведь фактически моё оружие не имело никакой материальной основы, его рабочая часть являлась ни много, ни мало сгущённой лентой магически обработанного Мрака.
Поскольку мне до Ракота, создателя Призрачного Меча Тьмы, было примерно так же далеко, как до риллу Теффора во всей славе его, сделанное мною Мрачное Лезвие имело ряд недостатков. Самые простенькие, изготовленные из горного хрусталя кристаллы-трансформаторы в его рукояти, конечно, подпитывали оружие энергией. Но уровня подпитки хватало на неограниченно долгий бой только в тренировочном режиме. В боевом же доступные фокусы, начиная от всеразрубания и до смены формы, требовали подпитки Силой хозяина. Для любого немага Мрачное Лезвие, таким образом, оказывалось либо бесполезным, либо попросту опасным. Но у Манара природной Силы много, так что пусть себе тренируется. Для него, решил я, моё творение послужит разом пособием для развития магического Дара и источником новых интересных тактических схем.
Забегая вперёд, скажу, что ученик, опробовав Мрачное Лезвие, пришёл в буйный восторг. Правда, сильно поубавившийся, когда Манар увидел, чем вооружился его учитель. Хе-хе!
К созданию личного оружия я подошёл со всей серьёзностью. За основу я также взял Мрак, но преобразовал его гораздо серьёзнее. Его базовая форма выглядела как разъёмный шест длиной метр семьдесят пять (если поставить одним концом на землю, верхушка приходилась аккурат напротив моих глаз). Небольшой поворот, сдвиг, поворот в обратную сторону – и вот уже вместо шеста в моих руках не одно оружие, а два. Так как сгущённый Мрак покорен мыслям хозяина, принимаемые им формы почти не ограничены в своём разнообразии. Шест может стать и глефой, и алебардой, и багром, и рогатиной, и двумя саблями, и парой дага плюс шпага, и секирой, и даже многозвенным цепом… если перечислять все возможности, язык отвалится. Про изменение размера не стоит и упоминать: при желании я мог удлинить свой Мрачный Шест до десяти метров и даже больше, причём очень,очень быстро.
Но трюки с полиморфностью бледнели на фоне основных усовершенствований. Первое: я мог прятать своё оружие там же, где пребывал мой Двойник – на верхней грани Мрака. И второе: я наделил Мрачный Шест постоянными, активируемыми по команде чарами скорости. В своей базовой форме оружие могло изгибаться, нанося режущие, дробящие или секущие удары, так быстро, что обгоняло звук. Таким образом, с его помощью можно было повторить любимый фокус некоторых земных фантастов. Я говорю про отбивание пуль холодным оружием.
Хотя какое там холодное оружие! По сути Мрачный Шест являлся заклятьем, связанной сложным сочетанием активных форм энергией Мрака. И, в принципе, не так уж сильно отличался от разноцветных рубилок, которыми так ловко машут джедаи. Великое всё-таки дело магия: она может воплотить даже самые невероятные вещи!
Недостатки у Мрачного Шеста имелись ровно те же, что у Мрачного Лезвия, причём со знаком плюс. Энергию из своего хозяина он высасывал ещё быстрее… особенно при активированных чарах скорости. С другой стороны, Двойник служил мне таким могучим энерджайзером, что поток поступающей Силы даже при самом активном использовании Шеста не должен был ослабевать. Опытным путём я установил, что у меня в запасе для сотворения заклятий остаётся ещё около четверти общей мощности потока…
А если расширить канал связи с Мраком, будет оставаться и больше.
- Рин, – сказала мне Наркен, увидев в действии доделанный Мрачный Шест, – ты не думал о возможности зарабатывать своим искусством артефактора?
- Каким таким искусством? Ты шутишь?
- По-моему, это ты у нас шутник, – фыркнула она, подскакивая на полметра. (Как я уже говорил, прозвища вроде Попрыгунья и синонимичные им для тилошей, говоря мягко, не оригинальны. Пусть представители этого вида относятся к прямоходящим млекопитающим, но по внешнему виду они более всего похожи на безухих, чешуйчатых, большеголовых кенгуру… и ведут себя соответственно). – Ты уже дал этой штуке имя?
- Ну да, – машинально фыркнул я. – А в чём…
И вот тут до меня дошло.
Это что же, милостивые государи, получается? Я сделал именной артефакт? Я? Да ещё вот так – походя, чуть ли не на коленке, поработав (без учёта перерывов) всего одиннадцать дней?
- Наркен, скажи честно: ты действительно думаешь, что…
- Говорю, что вижу, – перебила мой лепет Попрыгунья, снова слегка подскакивая на месте и поворачивая голову другой стороной. Совершенно птичье движение. – Между прочим, работа со связанными энергиями считается более сложной, чем преобразования косной материи. Ты, дорогуша, в некотором роде уникум: не умея толком обрабатывать обычные материалы, ухитряешься работать с чистым Мраком, да ещё весьма – кхоп! – результативно. Да!
- Сила есть – ума не надо…
- Однако именной предмет Силы ты сделал. Я уже не первый год считаюсь мастером в своём искусстве, но признаюсь честно: повторить твою работу я не возьмусь. Не потому, что не имею Двойника, и даже не потому, что ты сильнее.
- А почему?
- Я – кхоп! кхоп! – недостаточно искусна. Вот почему.
Я запротестовал. Более из чувства противоречия:
- Но ведь с материей ты творишь такое, что мне нипочём не повторить!
- Вот именно.
Наркен снова развернула голову, одновременно наклоняя её. У тилошей такой наклон обозначает улыбку.
- Знаешь, как артефакторы становятся мастерами? Для этого недостаточно создать именной артефакт. На это вполне способны хорошие подмастерья. Чтобы стать мастером, надо создать такой именной артефакт, который не смогут повторить другие мастера! Я своих коллег, живущих в Ирване, знаю хорошо и сомневаюсь, что ещё кто-то, кроме тебя, способен изваять такое же – кхоп! – жутковатое чудо. Вот и думай.
Мягкий, стелющийся шаг. Скрадывающий. Хищный. Разминка уже позади, и тело поёт, до краёв налитое сдержанной – до поры, только до поры! – энергией. Магия гудит в жилах: низко, мощно, как переменный ток в промышленном трансформаторе.
Выпад!
Ленивый, пробный, он нацелен не на результат, а на проверку противника. На выявление рисунка. Его с лёгкостью парирует почти незаметное движение кисти, в которой зажат Мрачный Шест. Сразу же, без паузы парирование переходит в контратаку – такую же ленивую. Обычный человек (не хорошо тренированный боец и не владеющий "пульсирующим" мышлением маг) мог бы пропустить её, но для меня и Манара этот темп можно считать демонстрационным. Это даже не повторение пройденного, а продолжение разминки – и потому Мрачные некоторое время почти целуются, гладя чёрные бока друг друга без лишней резкости, отводя в стороны угрожающие движения и до срока не меняя даже длины.
Раскручиваю "мельницу". Чёрные крылья Шеста с гудением вспарывают воздух. Не без тайной насмешки посвистывает Лезвие: давай-давай, покажи ещё пару фокусов!