Ну и упрямые эти евреи, настырные и несговорчивые! Нет, чтобы договориться, прийти к мирному согласию…
Спросим себя: что такое культура?
Ответим: культура — это когда моют ноги.
Спросим себя: что такое еврейская культура?
Еврейская культура — это когда моют еврейские ноги.
И все?!
И все. И достаточно с вас.
А если..?
Нет.
А может..?
Никогда.
А попытаться..?
Кому сказано!
И снова за обыски! Снова за допросы!
Кто тут шибко культурный? А ну, разойдись!
Эх, граждане, граждане! Что же у нас происходит, граждане хорошие?..
«Я опечалена судьбой Иосифа — своего первого учителя, удовлетворившего мои самые первые запросы к узнаванию языка моего народа…»
— Подсудимый, встаньте и назовите вашу фамилию, имя и отчество.
— Бегун Иосиф Зиселевич.
— Где и когда вы родились?
— 9 июля 1932 года в Москве.
— Вы работаете?
— Я работал и продолжаю работать в тюрьме…
Это было в семьдесят седьмом году.
В мае месяце…
Мы стояли на Яузской набережной, в Москве, напротив иностранной библиотеки, а в обычном, неприметном здании судили нашего друга. Судили за «паразитизм». Судили по статье, по которой обычно судят пьяниц, бродяг и попрошаек.
Нас не пускали внутрь. Сына его не пускали внутрь. Родственников. Только особо приглашенных. Только специально выделенных и проверенных.
И мы не удивлялись. Так оно было не в первый раз. Так оно было всегда.
«…частная практика по преподаванию иврита не допускается».
«…частное преподавание иврита запрещено…»
«…преподавание указанного предмета является запрещенной деятельностью».
Из официальных писем.
Такого еще не бывало!
Нет, не бывало еще такого в истории российского еврейства.
Всякое случалось, а такое, вроде, нет.
Смутно, намеком, слабым воспоминанием в памяти престарелых отцов наших мелькает нечто подобное, но мы, теперешние, этого не знаем. Откуда нам знать, нам, российским евреям, с нашей историей незаписанной, с нашей традицией оборванной, с нашей забывчивостью невероятной?
Откуда нам это знать?!
Наша история — это память наша. Зыбкая и ненадежная.
До первого склероза.
До первого приказа.
Да первого испуга…
На нашей памяти такого еще не бывало.
Не было такого на нашей куцей, обгрызанной памяти!
Сегодня…
…в Москве…
…в народном суде…
…судят язык иврит!
На скамью подсудимых не посадишь существительные с глаголами, суффиксы с приставками.
На скамье подсудимых — Иосиф Бегун.