Грачи, встопорщившись, уставились на Дьюранда; за черными острыми клювами виднелись участки голой кости надклювья.
— Ублюдки, — прошипел Дьюранд. Это были не обычные птицы, а советники и наперсники Радомора Ирлакского, сбежавшие после королевского приступа безумия. Теперь они издевательски смеялись — точно вороны на поле, где завтра будет сражение.
Парусина соскользнула с плеч Дьюранда.
— Проваливайте в Преисподнюю! — вскричал он.
— Кра! — отвечали твари.
Моряки оставили на скобах вдоль поручня длинный багор. Мечом Дьюранд не дотянулся бы до грачей — может, выйдет багром? Резким движением молодой рыцарь схватил импровизированное оружие и замахнулся, метя в холодные змеиные глаза. Багор со свистом прорезал воздух. Птицы разлетелись в разные стороны — но лишь на один-два взмаха крыльев.
Перо, кружась в воздухе, полетело вниз.
— Кра!
Два грача повернулись друг к другу. Пока Дьюранд перехватывал багор поудобнее, готовясь к новому выпаду, они взмыли выше и принялись носиться над головой — широкими кругами. Полет их словно бы вызвал в ночи водоворот самой Преисподней — черной и холодной, точно зимняя полночь, шепчущей и свистящей.
Не успел Дьюранд понять, что происходит, как волосы у него схватились инеем. В ребрах заколол холод, а доски и брусья палубы покрылись иглами льда.
Воздух разрывал монотонный, хриплый смех грачей.
— Где дружба? — вопросил свистящий шепот откуда-то из глубины вихря.
— Где честь? — вторил ему другой.
Дьюранд взмахнул багром, однако грачиный вихрь выхватывал дыхание у него прямо с губ, высасывал жизнь. Дыхание жизни уносилось к небесам. Дьюранд снова вслепую сделал выпад.
— Заложники среди высокородных, брат. Сколь низкая интрига, — промолвил первый.
— Но он не глуп, нельзя сбрасывать его со счетов.
Шепот заглушал даже шум прибоя.
— Иной раз человек превращает друга во врага, братец.
Дьюранд чувствовал: еще миг — и он упадет. Сердце отчаянно билось в груди.
— А другой тем временем превращает его врага в своего друга…
Кипящая пустошь обрушилась, понеслась куда-то в небеса вместе с грачами. В голове звенел резкий смех. Две черные твари вспорхнули, застилая звезды.
Тук-тук-тук. Звук гулко дрожал в костях черепа. Молодой рыцарь лежал на палубе.
— О, ради всего святого, — пробормотал он. Тело ломило. В небесах светились первые лучи зари.
Клик, клик… какой-то лязг.
— Дьюранд? — окликнул голос.
Снова лязг, потом тяжелый удар.
Хотя несметные морозные иглы приковали плащ Дьюранда к палубе, молодой рыцарь рывком поднялся. За планширом маячила «Выпь». На носу, вытянув шею, чтобы лучше разглядеть Дьюранда, стоял Ламорик. Конзар глядел на молодого рыцаря с другой стороны судна. Все радостно улыбались — даже моряки Одемара.
Дьюранд недоумевающе сощурился, а к нему уже потянулся Оуэн, помогая перелезть на «Выпь».
— Небесное воинство! Ее светлость клялась, что что-то такое видела. Я был уверен, что тебе не добраться к кораблю до прилива, однако его светлость и слышать не желал об отплытии.
Рядом с Ламориком Дьюранд — точно помилованный — увидел Дорвен. Грудь ее вздымалась, губы были крепко сжаты.
Оуэн усадил Дьюранда на свободную скамью, сверкнув золотым зубом.
— Из скальда гребец никакой, а нам надо как следует налечь на весла, ежели мы хотим добраться в Акконель, пока небо не обрушилось на землю.
Над гаванью в Акконеле полыхал закат. Пронзительно кричали чайки.
Люди Ламорика не сходили с корабля ни днем ни ночью — то гребли, то шли под парусом. Наконец, как по волшебству, перед носом «Выпи» вознесся город. Стены цитадели парили над Сильвемером, а в зияющем двойном устье реки Бейндрол устроился старый центр, ради которого мастера древнего королевства некогда разомкнули воды реки надвое.
Место это могло почти в любом отношении считаться домом Дьюранду. Самое подходящее, чтобы наконец проститься с Ламориком и Дорвен и выпутаться из этой заварухи.
Мерные взмахи весел несли корабль все ближе к пристани, и Дьюранд все яснее различал гул тысячеязыкой толпы. Но отчего бы тут быть толпе? Непонятно. Обернувшись, он увидел, что в гавани и впрямь собрался народ — хотя ни одно яйцо не было обращено в сторону приближающейся «Выпи». Это не торжественная встреча… Что здесь происходит?
— Пойдем прямо в гавань, мастер Одемар, — проговорил Ламорик от своего весла. — Королевство вот-вот рухнет — не до сигналов.
Лавируя в загроможденной судами бухте, они прошли к пирсу. Дьюранд бросил взгляд на ворота города, и увидел, что непонятная толпа выстроилась вдоль дороги. Облаченные в красное с белым гвардейцы стояли по стенам, сдерживая людской напор. Дьюранд порылся в памяти, силясь найти объяснение, а Ламорик нахмурился и о чем-то спросил Конзара.
Одемар провел «Выпь» в тень высокого здания.
— Встанем тут, — решил Ламорик. Одемар велел поднять весла, и Дьюранд примостился рядом с канатом для швартовки.
В напряженный момент швартовки в воротах вдруг взревели трубы, раздались громкие крики. Весь город зашумел, точно площадь в базарный день.
«Выпь» ударилась о причал. Дьюранд невольно схватился за меч: ворога распахнулись, точно из портала, ведущего в иное мироздание, и из города хлынул поток людей и зверей.
Все бежали. Многие падали. Иных людское течение относило прямо в гавань.
Дьюранд ошеломленно смотрел на это светопреставление. Вдоль городской стены, раскидывая направо и налево всех, кто попадется ему на пути, мчал бык. Люди разлетались в разные стороны, точно тряпичные куклы. Бока быка были залиты кровью.
— Адово пламя! — Дьюранд внезапно понял, что же такое он наблюдает. Это повторялось каждый год: Гонка с Быком. Даже живя в городе, он неизменно забывал, когда она будет.
Проникая сквозь выпады острых, как иглы, рогов, полуобнаженные люди хлестали быков, доводя их до полного исступления. Кипучий вал обезумевших зверюг слепо рвался вперед через толпу горожан, круша и увеча всех на своем пути. У воды — в гавани — река живой плоти расщепилась, чтобы не утонуть.
«Выпь» уже вся сотрясалась.
Дьюранд на миг увидел лицо Гермунда — ошеломленное, с безвольно открытым ртом. А потом Конзар взревел:
— Ребята, отталкиваемся!