— Как это тяжело, братец! Вечное ожидание! Его светлость всегда был окружен своими людьми. Всегда под охраной. Бедный предатель точил бы кинжал, уповая на единственный миг одиночества, чтобы нанести удар.
Клюв скользнул ближе.
— Например, в той скачке, когда вся армия на миг смотрела куда-нибудь в другую сторону? А бедный его господин болтался поперек седла?
— Да, братец. Именно.
Обе птицы нашептывали ему прямо в ухо, прыгали с лица на шею, с шеи на плечо.
— Такой мимолетный шанс!
— Самый первый!
Дьюранд задыхался, изгибался дугой. Перед мысленным взором стояла картина, нарисованная пернатыми дьяволами: человек, проникший в ближайшее окружение Ламорика, только и ждущий шанса погубить своего господина. Человек, движимый страхом, честолюбием — или просто подкупленный, стремящийся улучить миг, чтобы нанести Ламорику удар. И если такого человека не разоблачат, он не замедлит предпринять вторую попытку.
Дьюранд так качался на животе, изогнувшись дугой в судорогах, что один из грачей даже потерял равновесие.
— Что же будет теперь, в суматохе и суете похода?
Когти впились в сломанную челюсть Дьюранда.
— Когда даже стены кругом — и те из дерюги?
Никто не говорил об убийце — ни единого слова. Ламорик шел со всей своей армией в какую-то западню, расставленную этими дьяволами, а тем временем предатель уже заносил меч над его горлом. А Дьюранд валялся тут, пригвожденный ранениями к полу Расписного Чертога, пока войско движется навстречу катастрофе.
Один из грачей скакнул слишком близко к руке Дьюранда. Несмотря на стальные узы паралича и одышки, Дьюранд не упустил своего шанса. И ощутил, как ломаются сальные перья, как трещат кости у него в кулаке. Грач трепыхался и бился в его пальцах, несколько мучительных секунд хлестал крыльями врага, пронзительно вереща, пока из него утекала жизнь.
Но молодой рыцарь вновь обрел способность дышать.
Маленькие трупик в пальцах Дьюранда рассыпался зловонными каплями. Уцелевший грач перескочил на мертвого соседа Дьюранда, кругом уже поднималась суматоха. Слышался шум приближающихся людей.
— Я еще приду за тобой, — прохрипел Дьюранд, уткнувшись носом в пол.
— Ха! — только и прозвучало в ответ, и птица просочилась между запрокинутых лиц и поднятых в оберегающем знаке пальцев собравшейся толпы в ночь.
Гермунд подоспел к Дьюранду первым.
— Дьюранд! Что происходит? Боже ты мой! — Зловоние Ударило ему в нос. — Ты…
Дьюранд крепко ухватил склизкой рукой запястье маленького скальда.
— Гермунд. Ты говорил, я должен ждать, не должен двигаться, пока кости не срастутся.
— И ты поэтому…
— Надо их предупредить. Отозвать. Время ожидания закончилось.
Скальд вырвал руку из хватки Дьюранда.
— Прах побери.
Примерно через час, проведенный в тревожных раздумьях, около Дьюранда появился нахмуренный Гермунд с Хагоном, Киреном и самим Патриархом Акконеля. Они положили на тростник рядом с ним что-то, что он не разглядел.
— Здешним коновалам такая задачка не по зубам, — промолвил Гермунд, — но я нашел подходящего человека.
Слепой Хагон улыбнулся. Лисьи усы Кирена неодобрительно подергивались.
Патриарх грозно посмотрел на Дьюранда.
— Ты растреклятый глупец, но проси — и мы сделаем все, что возможно.
— Кто из оставленных здесь способен проделать такой путь? — спросил Дьюранд.
Патриарх хмыкнул, но кивнул своим спутникам. И те — под аккомпанемент вспыхнувшей ярким созвездием боли в сломанных костях — перевалили Дьюранда на носилки и потащили из замка.
Казалось, целая вечность прошла в тряской лихорадке, а потом Дьюранд распознал над головой своих носильщиков паутину высоких обнаженных арок — развалины верховного святилища. Через них падали косые лучи света.
Рыцарь, скальд, патриарх и знахарь, покряхтывая, пробирались вперед, пока не оказались в старом нефе, где снова перевернули Дьюранда, вынимая его из носилок. Боль была — точно они его на борону швырнули.
— Не волнуйся, — заявил Хагон, — худшее уже позади. — Он улыбнулся. — Я так всегда говорю. Будет ничуть не больно. Или — мне будет больнее, чем тебе. А? — Дьюранд увидел, как сверкнули в улыбке зубы слепца. — Не волнуйся, закрой глаза и глубоко дыши. Скоро станешь как новенький.
Дьюранд хмыкнул.
— Дьюранд, — промолвил сэр Кирен, — эта глупая затея тебя прикончит. Ламорик скачет в окружении целой армии. Что будет проку от еще одного — всего одного — человека? Если случится что-то худое, тут не останется совсем никого, кроме стариков.
— Если ни один из них не в состоянии догнать войско и вернуть его, должен скакать я, — прохрипел Дьюранд.
Хагон повернулся к нему.
— Так вот, тебе говорили, что за такое придется заплатить, да?
Дьюранд ничего не ответил.
Слепец улыбнулся.
— Ну ладно. Я, конечно, не придворный лекарь, но много зим провел знахарем, а тут слишком много раненых, чтобы тобой мог заняться кто-то из больших мастеров. Так что нам с тобой, дружище Дьюранд, придется потрудиться весь солнце-оборот, от зари до зари.
— Целый день…
Дьюранд представил, как войско идет и идет на запад — с каждым мигом все дальше и дальше.
— Дыши ровно. С ребрами оно всегда так — а следовало бы целый год. А теперь вот увидишь, как над тобой будут ворожить. — На боку у слепого висела сумка. Дьюранд увидел, как проворные пальцы Хагона достают оттуда несколько горшочков и сдирают с них крышечки. — Тут у меня кое-какие недурные снадобья. Можешь не сомневаться, я к ним руку приложил. — Там были травы, какие-то внутренности и одно Небо знает что еще. — А ваше верховное святилище — самое подходящее место для такого дела. Надеюсь, даже сейчас это все еще святая земля.
— Не отходи далеко от алтаря, знахарь, — предупредил патриарх. — Оковы древних патриархов по всему королевству ослабли. Из-за Нефритовых Пределов выходят чужаки. Изгнанные зашевелились в тенях. Чья-то темная длань готовится нанести удар. Скоро, скоро трепещущее королевство будет отдано во власть Изгнанных и демонов. Клятвы десяти тысяч владык рассеются, как облачко пара зимой…
— Но здесь-то — достанет святости? Так что посмотрим-посмотрим, — проговорил слепец и повернулся к Дьюранду. — А ты-то сам, ты уверен, что ты этого хочешь? Если нет — только скажи, и эти трое тебя оттащат обратно. Я не против.