Я невольно пригорюнилась.
— Наверное, только одно — чтобы про меня забыли и не искали. Я хочу просто жить.
Женщина задумалась, потом протянула мне руку.
— Хватит разлёживаться, вставай.
Ремни, державшие меня, куда-то исчезли, и невольно постанывая из-за успевшего занеметь тела, я сначала с трудом села, а потом и встала, оказавшись лицом к женщине. Странное ощущение. Роста мы были одинакового, и лицо стало казаться подозрительно знакомым. Словно я его много-много раз уже где-то видела. Осталось только вспомнить где. Будто прочитав мои мысли, женщина улыбнулась.
— А искорка внутри всё-таки теплится, значит не всё потеряно. Наверное, я смогу тебе помочь — она сделала движение рукой, и перед статуей возникло нечто, напоминающее большое туманное зеркало. Не дождавшись моей реакции, уже более строго приказала мне, показывая рукой на зеркало — Иди. Я принимаю жертву только от тех, кто хочет жить. Когда научишься этому, тогда я сама приду за тобой.
Слова были туманные, как и её зеркало, но мне было безразлично. Нравится показывать фокусы — её проблемы. Спокойно, будто делала это ежедневно, прошла сквозь туман зеркала, и... снова очутилась в храме, только почему-то лицом к выходу. Свет «зеркала» освещал зал, но почему-то храм был пуст. Ни аборигенов, ни непонятной женщины. Недоумевая, направилась к выходу, а на крыльце моё равнодушие исчезло напрочь. Вместо ожидаемых джунглей за порогом храма раскинулся город! Непонятной архитектуры здания виднелись тёмными силуэтами с редкими освещёнными окнами, но не это было важно. Почему-то уже была ночь, и над головой сверкали миллионы огромных звёзд. Может и не миллионы, может и не таких огромных, но это точно было не небо Земли, к которому я привыкла. Разумеется, я не астроном, но в нашем небе я никогда не видела таких густых скоплений звёзд, которые на ночном небе выглядели яркими мазками и полосами. Куда же я попала?! Если город вокруг храма, то можно предположить, что я провалилась в глубокое прошлое, когда здесь была процветающая цивилизация. Но небо казалось совершенно незнакомым, и внутри вдруг похолодело — а если я вообще не на Земле? Но кому и зачем это надо? Неужели это сделала незнакомка? Но зачем ей это понадобилось? И кто она такая? И как она это сделала?!
Голова пухла от вопросов, но первая паника прошла. Что хотела, то и получила. Что бы это ни было, но меня здесь никто не знает, я никому не нужна и искать меня никто не будет. Осталось выжить несколько первых дней, приспособиться, а потом я буду просто жить.
Усевшись на ступени, я уже с лёгким интересом стала вслушиваться в окружающий мир. Теплый ветерок приносил непривычные запахи, но они не раздражали. Трава, цветы, лес. От зданий несло нагретым камнем, пылью, но помойкой почти не пахло, так, чуть-чуть. Но главное — я не почувствовала, что здесь меня кто-то ищет.
Уже за одно только это новый мир начинал мне нравиться.
Постепенно глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть некоторые подробности. Вроде бы с одной стороны горы. Вроде город достаточно большой — огней было немного, но раскиданы они были на большой площади. Местами они образовывали даже целые цепочки, как бы намекая на некие улицы и перекрёстки. Звуков (людских) не нет, а может уже поздно по местным меркам, все угомонились и давно спят. Гадать бесполезно. Лучше дождаться рассвета (ведь должно же здесь быть солнце). Спокойно всё рассмотреть, а потом уже думать что делать дальше. Конечно, можно навыдумывать всякие ужасы, но зачем? Зачем той женщине отправлять меня в такое место, где я не смогу выжить? Помучить, чтобы прежняя жизнь показалась раем? Зачем?! Она вроде говорила, что я должна захотеть жить. А как это можно сделать? Для женщины лучшее лекарство — тряпки, обновки, красивые мужчины. Я даже чуть помечтала — а вдруг в этом мире есть эльфы? А вдруг? Не то, чтобы я от них млела заранее, но посмотреть воочию, убедиться в их красоте, а дальше пусть живут своей жизнью. Уж себе парня я буду выбирать по другим параметрам, а никак не по национальности. На мгновение я вдруг засомневалась — «эльф» — это нация или раса? А, мне без разницы. Я даже хмыкнула, попытавшись представить свой идеал. Получалось что-то книжное, нежизнеспособное, но как знать, может в этом мире я его и встречу?
Уже с лёгким нетерпением стала ожидать рассвета — ведь наступит же он когда-нибудь? Сколько можно сидеть одной в темноте?
Будто в ответ на мои мысли среди домов появились отблески пламени, и на пространство вышла пятёрка каких-то существ. Один шел чуть впереди, остальные шли почти квадратиком. Задние несли факелы. Неторопливо прошли вдоль домов и наконец оказались рядом со мной.
Подошедшие немного удивили. Внешне — почти нормальные европейцы, очень загорелые. Только одежда непривычная — никаких штанов, рубах. На ногах что-то вроде сапожек-сандалий. Что-то вроде туник с юбочкой до колен. Но сверху почему-то панцири из прессованной кожи, а на поясах короткие мечи, спины прикрывали круглые щиты, на головах шлемы без всяких украшательств. Я даже насторожилась — у них здесь что — война? Или это стандартная форма патрулей местной полиции? Да и мужчины повели себя не очень приветливо. Старший угрюмо уставился на меня, разглядывая в свете факелов. Не усмотрев во мне угрозы, он сварливо проворчал:
— Нашла время шляться! Тебе что, идти некуда? Такую молоденькую запросто обидеть могут.
Грубоватая забота удивила, а слова о каких-то неизвестных угрозах были такими неожиданными, что я сначала немного опешила, а потом меня разобрал смех. Не сдержавшись, я рассмеялась в полный голос.
— Меня?! Обидят?! В этом прекрасном мире?
Я впервые за долгое время чувствовала себя так легко и свободно. И вдруг какие-то непонятные опасности и угрозы? Я снова засмеялась, смех звонкой россыпью разнёсся в ночи.
Старшему это не понравилось. Он даже нахмурился, собираясь отругать меня, и вдруг насторожился. Даже подошёл чуть ближе, всматриваясь в меня. Как-то обеспокоенно его взгляд несколько раз перескочил с меня на храм за моей спиной, на меня, снова на храм.
И вдруг он низко склонился передо мной.
— Прости, великая, что побеспокоили твой покой.
Перемена поведения была странная, но почти понятная. Ночь, одинокая девчонка на ступенях храма, смеющаяся над словами об опасности. Может быть он даже принял меня за какого-нибудь духа или жрицу. А что, у меня ведь в знакомых есть почти богиня, перенёсшая меня сюда.
Я снова улыбнулась.
— Ничего. Даже приятно, что обо мне заботятся. Тем более, что это моя первая ночь в этом мире.
Сказала я чистую правду, искренне, но, в данный момент это прозвучало как-то двусмысленно, потому что старший, а вслед за ним и солдаты вообще опустились на одно колено и склонили головы.
— Приказывай, великая!
А что я могу им «приказать»? Я здесь вообще ничего не знаю. Но говорить что-то надо, и я мягко ответила.
— Исполняйте свою службу. Когда понадобитесь, я вас позову. Идите.
Солдаты, стараясь не шуметь и не греметь оружием, отступили. Некоторое время постояли на краю площади, что-то горячо обсуждая, но потом всё-таки ушли.
Странное начало моей жизни в этом мире. Приняли за кого-то другого, но вроде люди неплохие. Во всяком случае, угрозы от них я не почувствовала. А это главное — меня не ищут и не хотят обидеть, я никому не нужна как экстрасенс, а с бытовыми мелочами разберёмся. Язык вроде понимаю, на первое время даже работы посудомойки не испугаюсь, а потом что-нибудь придумаю.
Я снова расслабилась и стала наслаждаться этой ночью и этим миром.
Через некоторое время вдруг появилось сомнение — а как я умудрилась разговаривать с незнакомцами?! Мир откровенно не мой родной, и язык явно не русский, но ведь понимала же! Я попыталась поточнее представить встречу. Вот они подходят, вот старший говорит первые слова. Звуки непривычные, немного горловые, но я их поняла. И... даже ответила. Я попыталась произнести несколько простейших слов — ночь, мир, площадь, но губы сами произнесли это на русском. Что-то не так. А как же я тогда говорила? И ведь не задумывалась, хотя этот язык я точно не знала. Даже английским владела так, на уровне чтения со словарём (за исключением специальных терминов). Это что, подарок той женщины, что отправила меня сюда? Спасибо, конечно, но как этим даром пользоваться? Как разговаривать, если я не знаю ни слова, пока со мной не начнут говорить? Или это проявление прежнего дара — чтения мыслей? Пока никого рядом нет, я и слов не знаю. Кто-то хочет поговорить — знания сами всплывают? Или я сама внушаю нужные слова? Этот вариант ещё хуже, ведь очень скоро заметят, что говорю, не шевеля губами, а там недалеко и до обвинения в колдовстве и всякой чертовщине. Что-то я не помню, чтобы за такие дела женщин возвеличивали. Сжигали, колесовали, топили, это да, ко всеобщему удовольствию. Так что надо очень внимательно следить за собой, как бы чего не вышло. Притвориться глухонемой или ещё кем, но рта не раскрывать, пока не появится уверенность в том, что я говорю на местном и относительно правильно. Что я всё-таки говорю, а не внушаю.
И надо будет всерьёз подумать о пропитании. Кормить меня задарма вряд ли кто будет. Так что ближайшая задача — осмотреться и попытаться найти работу или ещё какой способ пропитания. Воровство — только как крайний вариант. Судя по мечам, правосудие у них здесь скорое и прямолинейное, как и их мечи. А что с ворами делали в древности? Рубили руки, резали уши, носы, ставили на лбу клеймо. Это мне надо? Совершенно не надо. Так что, заработок только относительно честными способами? А что я собственно умею? Практически ничего, что может потребоваться в древнем мире. Ну, разве что обыденные женские дела — постирать, сготовить что-нибудь простенькое. В земле копаться, за скотиной ухаживать — даже представления не имею. Да и с моей «силушкой» я через час упаду на грядку рядом с лопатой. Значит, остаётся что — роль посудомойки, горничной, служанки. На совсем крайний случай можно торговать собой. Стыдно и дико, но что делать? Слышала, после революции, в эмиграции, даже графиням приходилось этим заниматься. А куда деваться, если есть каждый день хочется? Но это, конечно, на самый крайний случай. А для начала надо просто оглядеться.
Стараясь не скатиться в банальные стоны от внезапного осознания той кучи проблем, которые меня ожидают, снова стала смотреть в невероятно звёздное небо. Снова прислушалась к внутренним ощущениям — вроде никто не ищет, а это для меня сейчас, наверное, самое главное. А остальное — обычные житейские проблемы, одинаковые для любого мира и любой эпохи. Ничего, как-нибудь выкручусь. Может появятся подруги. Может и парень подходящий найдётся. Выйду замуж, нарожаю детей и буду жить тихой размеренной жизнью. Я даже улыбнулась, представив себя в образе маленькой толстушки в окружении кучи сопливых малышей. Хорошо-то как. И никаких приключений, никакого чтения мыслей, никаких убийств. Просто жить как обычная девчонка.
Я ещё немного помечтала о своей будущей жизни и незаметно уснула, притулившись к тёплым камням стены.
Под утро я всё-таки продрогла. Лёгкий ветерок принёс прохладу, а на камнях, в одном платье не очень-то поспишь. Пришлось вставать и пытаться согреться, растирая руки-ноги-плечи, зато я увидела невыразимо красивый рассвет. Солнечные лучи сначала позолотили заснеженные вершины гор, затем мягко наполнили воздух приятным теплым светом. Было интересно наблюдать, как окружающий меня город будто проявлялся как на фотографии. Оказалось, что мой храм (ну, тот в котором я появилась в этом мире) был будто врезан в основание сравнительно небольшой горы. Зачем это сделали — непонятно, так как вокруг площади перед храмом было построено ещё несколько зданий, тоже напоминающих храмы. Единственное разумное объяснение почему предпочли врубаться в гору, а не строить на ровном месте — что храм не так прост. Ведь на виду только вход, а вот какие там у него секретные ходы и залы — одна богиня знает. Можно было бы сходить посмотреть, но меня как будто что-то не пускало внутрь. Так, постояла у входа, полюбовалась на скромные узоры, украшавшие арку входа, и всё. Да и жизнь вокруг была гораздо интереснее, чем прошлое, оставшееся внутри.
Первые люди появились почти сразу с первыми лучами солнца. Как ни странно, но первыми стали обычные дворники. С обычными мётлами, в серой рабочей одежде, каждый начал старательно мести свой участок, начиная от входов в дома, которые я приняла за храмы. Даже интересно стало — а что они там метут? У нас понятно — окурки, бумажки, пакеты и недоеденные пирожки. А здесь что? Судя по ночному патрулю, у них здесь средневековье, и вряд ли здесь разбрасываются бумагой в любом виде. Так что они подметают? Опавшие листья или ещё что? Ладно, с этим потом разберёмся.
После некоторого затишья на площади появились торговцы. Или разносчики. Во всяком случае, эти тащили и везли на небольших тележках, запряженных какой-то скотиной наподобие наших осликов, мешки, ящики, горшки, связки чего-то.
Ещё через какое-то время потянуло дымом от печек, разными вкусностями, которые начали готовить почти в каждом доме. Очень некстати вспомнилось, что я не ела уже сутки, и даже чёрствая корочка хлеба показалась бы теперь вкусной. Но я решила потерпеть и не стала выходить из арки храма — сначала надо приглядеться к людям, а то может я буду здесь выделяться как белая ворона.
Народ оказался в общем-то обычным — никаких рожек, клыков, копыт. Чисто внешне — совершенно обычные люди. В основном темноволосые, но попадались и светлые. Правда, удивляла странная мешанина этого города. Обычно всё-таки преобладает какая-то одна нация или раса, а вот здесь этого не было. Я даже невольно вспомнила рассказы бабушки о первом съезде молодёжи в Москве в пятидесятые годы, когда на улицах можно было встретить и индуса, и китайца, и даже негра, которых до этого видели только на картинках. И здесь тоже можно было увидеть людей всех оттенков кожи. И в одежде здесь никто не стеснялся. Халаты, тоги, средневековые костюмы (как я их себе представляла). То ли здесь свой съезд молодёжи, то ли город портовый-торговый, то ли ещё что, но через некоторое время я почти успокоилась. А когда заметила несколько девушек, одетых в такие же простые платья, как и я, то и вовсе перестала бояться. Подумаешь, одной больше, одной меньше. Голову держать опущенной, в глаза никому не смотреть, говорить только самый минимум. Авось и устроюсь.
Надежды остались только надеждами. Целый день проболталась по городу, но работы не было. Нацелилась я на должность посудомойки, как самую простую и нужную во все времена. Как говорится, подальше от начальства, поближе к кухне. Поэтому и искала, больше ориентируясь на запахи, но меня везде гнали. Где равнодушно, где чуть ли не матами. Хотя чего ругаться? Ну, пришла девчонка-замарашка, не поднимая головы начинает бормотать о работе только за еду. Ну, нет работы или сама не понравилась — скажи спокойно, чего уж изгаляться. Так нет же, чуть ли не каждый третий начинал делать намёки, что я могла бы заработать гораздо больше, выполняя определённые услуги. Всякого наслушалась... К вечеру я от голода была готова на любую работу, которую только предложат. Уже даром не нужны были красоты этого города, хотя здесь и было на что посмотреть. Такое впечатление, что город строили разные люди и в разное время. Были обычные дома, сложенные из грубо обтёсанных камней. Были откровенные лачуги. Один район поразил особенно. Это трудно описать, но такое впечатление, что он весь состоял из арок. Не из привычных, когда прямые косяки и круглый верх, а из плавно изогнутых линий. Вроде в математике такая фигура называется парабола. Или можно сравнить с эмблемой Макдональдса. Только здесь это был не отдельный символ (элемент), а сплошь и рядом. Арки на входах, арочного вида крыши, арочные стены. И везде сплошная мозаика. Яркая, сочная. Иногда в виде панно, рисунков, но часто просто для настроения. Даже скамейки были не обычные прямые, а изогнутые. Одна даже была сделана в виде огромной змеи, ползущей по местному парку. И народ здесь ходил несравнимо богаче одетый и несравнимо более спесивый, чем в остальных районах города. Заметив, что на меня бросают презрительные взгляды, я быстренько ушла. Здесь мне точно нечего делать.
Ближе к вечеру оказалась в сравнительно тихом приличном районе. Во всяком случае, дома были относительно крепкие, чистые, а народ относительно приветливый. Заметив скамеечку у забора, я, даже не подумав, что меня могут заругать, просто плюхнулась на неё. Грязные ноги, не знавшие до этого, что это такое — ходить босиком по земле и камням мостовой, немилосердно болели. О еде я старалась не думать — видно сегодня не судьба. Скорее пора думать о ночлеге. Погуляв по городу, насмотревшись на местных, я теперь поняла, почему патрульные так ко мне отнеслись. Мрази хватало и здесь, и оказаться на ночной улице девушке может быть очень рискованно. Это прошлой ночью я была смелая, радуясь новому миру, а вот сейчас я бы себя так уже не повела. Наверное, лучшим вариантом было бы вернуться к храму и спрятаться в нём. Во всяком случае, я хотя бы знаю, что там внутри, и что вокруг неприятные личности не шарятся. Осталось только понять — а где же та площадь? Я закрутила головой, пытаясь сориентироваться, и с вдруг с лёгкой паникой поняла, что понятия не имею где я нахожусь. Утром я ушла из храма, не собираясь туда возвращаться, по городу гуляла без всякой системы, ориентируясь только на запахи еды. Помню, что горы были на западе (во всяком случае, в противоположной стороне от встающего солнца). Так это верно для любой точки города. И куда теперь? Искать ночлег в каких-нибудь развалинах? Или решить вопрос кардинально и уйти подальше за город? Уж там-то точно посторонние гулять не будут.
Приняв хоть какое-то решение, откинулась на стенку. Сейчас ещё немного посижу, отдохну, а потом по-прямой, ориентируясь только по солнцу и горам. В конце-концов по телеку показывали, что в случае крайней нужды можно есть даже червяков и лягушек. Противно, конечно, но жрать захочешь, наверное, не только их есть начнёшь.
Дав себе крайний срок ещё пять минут отдыха, снова откинулась на стенку. Ещё минуточку, ещё одну и я встану. Обязательно встану.
Невдалеке в стене открылась калитка, и на улицу вышли две женщины лет тридцати. Обе дородные, в теле. Одна ещё как-то сохранила подобие форм, а вот вторая разъелась, извиняюсь за сравнение, до состояния чего-то среднего между свиньёй и жабой. Да ещё и свободная одежда превращала обоих в нечто бесформенное. Вышли они молча, друг за другом, но через несколько шагов остановились и от обоих прямо плеснула волна крайнего раздражения и неприязни. Толстуха упёрла руки в бока и прошипела (насколько это вообще возможно с её комплекцией).
— Скажи спасибо, что я вас не застукала за этим самым! А не то бы я тебе...
Вторая тоже приняла вызывающую позу.
— Что ты мне?! Да ты курицу у себя под ногами поймать не сможешь, свинья ты раскормленная! Ты с пола ничего поднять не сможешь, пока на колени не встанешь, а руки только ложку и умеют держать. Если бы не твои деньги, ни один мужик в твою сторону даже не посмотрел бы!
Толстуха задохнулась от возмущения.