Окинул взглядом унылые лица собравшейся команды и начал излагать всё, что придумал для них. При сообщении, что я убываю дня на 3–4, мне показалось, что их хмурые лица разгладило счастливое выражение. Оно не исчезло даже тогда, когда начал раздавать задания и назначать ответственных за их исполнения. Это озадачило и разозлило меня. Мысль о том, что они меня не любят? Тут же прогнал. Старался об этом не думать. Успокаивал себя тем, что понимал. Кто любит того человека, который жить спокойно не даёт? Ответ понятно напрашивался один. Тем более, что заданий оставлял много.
Обследовать все лесные масивы вокруг городов, составить подробные карты. На трёх транспортных средствах смонтировать полные комплексы синтизаторов пищи, с бункерами биомассы, утилизаторами, измельчителями и сепараторами переработки всего в биомассу. Также изготовить плащи, чехлы, тенты из теплоизолирующей ткани. Несмотря на такое обилие работы, их лица грустными не стали. Отметил это себе, дал команду разойтись. Злорадно подумав:
" Вы ещё не знаете, что такое партизанская война? Практически не знаю этого и я, но судя по книгам и фильмам это не очень приятная штука. Лучше всего вам о ней может рассказать заяц, убегающий от сотни охотников. В связи с тем, что в этом мире зайцев не видел, узнаете всё сами, заменив этого самого зайца".
Вол взял с собой одного ассистента и троих лаборантов. Мы погрузились в одно транспортное средство и улетели. Через два часа вошли в лабораторию. Отдав Волу требования к защитной оболочке зарядов антивещества, занялся своей частью работы. Благо все нужные вещества и компоненты в лаборатории были. Было и нужное оборудование для любых работ. Для себя решил, когда всё закончиться, если останусь жив, то кое-что заберу в лабораторию в моём замке.
Два дня ушло у меня на изготовление всего необходимого для бомб. Вол свою часть ещё не изготовил. У меня образовалось свободное время, решил его использовать продуктивно, поплнить запас гранат. Их у меня осталось три. Одна звуковая и две боевые, осколочные. Изготовление шести корпусов, начинки заняло целый день. Но об этом не жалел, мой взрывной арсенал пополнился ощутимо. Ещё два дня ушло на сборку бомб.
Через пять дней мы вернулись к основному отряду. С собой привезли семь бомб. Испытать их предстояло в намеченном деле. Теоритически они должны были разрушить промзону или нанести ей ощутимый удар. Как будет на практике? Об этом можно было гадать. Заниматься гаданием дело не благодарное и нервное. Заниматься этим не стал, а мои люди об этом и не думали. У них были свои проблемы.
Как всегда, времени выполнить порученное им задание у них не хватило. Понятно, что им не хватило всего пары часов. Хотя должны были управиться за 3–4 дня, а мы вернулись через 5 дней. Применили они обычный испробованный метод. Старались не попадать мне на глаза, под любым предлогом. Но моё благодушное настроение не хотело скандалов и я им эту возможность дал. Посуществу, получив ещё один дополнительный день, они с заданиями кое-как справились. Вечером смогли отчитаться. Это был последний спокойный день. С завтрешнего утра предстояло начать тренироваться сбрасывать бомбы. Сначала их должны были заменить камни.
Ночь прошла и наступило утро. Вместе с ним пришёл и ужас. Хотя, началось всё нормально. Объяснил всем семерым командам задачу, рассказал о возможных последствиях, если что-то нарушить из моих указаний. Напомнил, что осталось от части коридора и комнат, когда гор профессор подорвал себя. Наверно сделал этот инструктаж очень убедительным и доходчивым, об этом вскоре пожалел. Очень.
Лаборанты-пилоты старались летать над мишенью, как можно выше и быстрее. Воины-бомбометатели сбрасывали камни, даже не думая попасть в мишень. В связи с этим от падающих с неба камней, пришлось спасаться всем находившимся на земле. Делали это просто разбегаясь, как можно дальше от места бомбандировки. Я это делал вместе со всеми, но пилоты и бомбометатели поняли это по своему. Они старательно охотились за разбегающимися, почему-то избрав главной мишенью меня. Только их неумение и позволило обойтись без жертв. Ушибы при падениях, царапины и синяки за травмы не считаю. Их получили все находившиеся на земле и кое-кто из бомбометателей. Охота и бег от охотников продолжался пока не закончились взятые на борт транспорта камни. Затем ещё часа два собирались разбежавшиеся, с трудом поверившие в своё спасения. Этот мой план авианалёта провалился. Пришлось искать новый вариант. Вновь помогли фильмы и книги, когда-то просмотренные и прочитанные мной. Вспомнил, как сбрасывали бомбы с бомбардировщиков. Из всех вариантов выбрал более простой. Дистанционное открытие створок люка.
К днищу самого большого из имевшихся транспортных средств приварили ящик с отбрасывающейся крышкой. Защёлки крышки открывались рычагом и крышка падала. С этой конструкцией провозились до вечера. Закончили в темноте и испытание отложили на следующий день. Ночью спал плохо. Едва засыпал, как тут же начинали сниться ужасы. Крышка не отбросилась и я в полёте лезу под днище, чтобы устранить возникший дефект. Дальше было несколько вариантов. Впервом случае, срываюсь и падаю на далёкую землю. Вовтором, тоже падаю вместе с крышкой, а вдогонку несутся несколько камней. Самым ужасным был третий вариант. В догонку мне неслись мои бомбы! Просыпался, дрожа от страха. После долго боялся уснуть. Так промучился всю ночь. Утром встал разбитый, с тяжёлой головной болью.
Но испытания прошли успешно. Пять раз крышка падала и камни устремлялись к земле. Всё было прекрасно, кроме одного. Пилотом был Вол, а бомбометателем я. Никому из остальных это оказалось не по силам. С этим пришлось смириться. Это зависело не от меня. На выяснение всего этого ушло много времени. Вылетавшие на разведку наблюдатели приносили неприятные вести. Интенсивно ведущиеся работы давали свой результат. Здание лаборатории росло на глазах, а в промзоне скапливалась готовая к монтажу продукция. Больше затягивать атаку было опасно. Просто могли неуспеть.
Вылет на бомбандировку и передислокацию отряда назначил на эту ночь.
Неизвестность всегда заставляет нервничать и волноваться. Это и понятно. Нанеся бомбовый удар по промзоне, посуществу начинал войну с противником имевшим солидный численный перевес. А чем располагал я? Семью бомбами с неизвестными характеристиками. Отрядом, почти на 2/3 состояшим из людей ничего не смыслящих в войне. Вот и весь мой актив. Как тут быть спокойным? Как не убеждай себя, а шанс на победу максимум 1 % из 100. Это понятно любому. Но, приходилось лезть в драку, другого выхода не было. Отвлечь себя от этих мыслей не удавалось. Так и ждал назначенного часа.
День угасал. В этом мире, как и в мире носителей, переход между днём и ночью был быстрым, как будто кто-то щелкал клавишей выключателя. Представте. Светит солнце, синее безоблачное небо. Красота летнего дня и вдруг всё это мгновенно исчезает, густая тьма укутывает всё, а вверху загораются звёзды. Это картина нашей местности, територии огромного поместья. Совсем другая картина в городах. Как только опускается ночь, начинают светиться стены домов. Они стоят плотно и голубой свет их стен отгоняет темноту ночи, создавая вокруг городов светящийся ореол. Свет стен создаёт в городах постоянный день. Стекло окон домов пропускает солнечные лучи и не пропускает этот голубой свет стен. Но мы были избавленны от света стен городов и просто ждали наступления ночи. Она пришла, поглотив всё вокруг.
В окутавшей окрестности темноте, 16 "летамобилей", так наши транспортные средства назвал я, взлетели и в обход городов направились на юг. В одном из лесных масивов окраины этого мира они должны были ждать нас. Это было начало партизанской войны, на большее мы были неспособны. Разведка окраин мира была проведена. К сожалению, имеющиеся там имения были заселены и базами нам служить не могли. Лаги и умы профессора Рута сгоняли на строительство и работы в промзоне жителей северной части, до юга они не добрались. Но нетронутых лесов нам должно было хватить. На каждом "летамобиле" было что-то наподобие навигаторов моего старого мира. Точку встречи с основным отрядом мы наметили, оговорили и сигналы. Подлетев к ней, Вол должен был помигать посадочным прожектором. Находящиеся на земле должны были включить прожектор одного из своих "летомобилей", указав нам место посадки. В общем, оговорили всё, старательно обходя слова "если у нас всё сложится хорошо". О возможном плохом развитии событий, старались не думать. Естественно это не получалось, но покрайней мере об этом не говорили, старательно отводя друг от друга глаза.
Проводив взглядами, растаявшие в ночной темноте, улетевшие "летамобили", я и Вол взобрались на наш "бомбардировщик".
Вол занял место пилота. Пристегнулся. Свечение приборов было слабым и его лицо утопало в тени. Я прошёл к рычагу сбрасывателя крышки с ящика в котором лежали пять "бомб". Вол взлетел. Мы поднимались вертикально, под нами плотная завеса ночи скрывапла всё. Зато слева от нас голубым ореолом светились здания городов, а прямо по курсу жёлтый огонь прожекторов заливал строительную площадку лаборатории. Вправо от неё было пятно света. Это была промзона, цель нашего полёта, цель нашего смертоносного груза. Насчёт того, что наш груз "смертоносен", это были мои надежды.
Огни промзоны приближались.
Вола инструктировал долго. На пальцах отрепитировали всё. Подлёт к объекту, зависание над ним и на полной мощности уход влево. Правда просто? Так думал, но…, получилось сложнее.
Вначале Вол проскочил объект, потом долго не мог зависнуть. Он волновался и управление "летамобилем" не слушалось его. Минут пятнадцать крутились над объектом. Вол втянув голову в плечи, на мои маты не реагировал. Сомневаюсь, что он вообще, что-то слышал. Подозреваю, что он сидел с закрытыми глазами. Наш "летомобиль" шатало и я намертво вцепился в рычаг сброса. Здесь обнаружился первый просчёт. Я был незакреплён и при манёврах летал над платформой. Сердце уходило в пятки. Только в этот момент понял, что вместо бомб на промзону может упасть мой носитель. Большого разрушения промзоне это не принесёт. Тело носителя согласно моим знаниям на 80 % состоит из воды. Так что, кроме грязи на промзоне, в месте падения моего носителя, других повреждений там не будет.
Наконец разум Вола, осознал, что что-то не так. Он завис над промзоной и обернувшись ко мне, спросил:
— Ну, ты уже сбросил "бомбы"?
Ответить ему у меня не было сил. Сидел на полу, молча вцепившись в рычаг, отходил от своих страхов и болтанки. Говорить не мог. Мне казалось, что болтало меня бесконечно долго. Очень долго. Медленно приходил в себя. Прищёл настолько, что сумел выдавить из себя:
— Козёл ты дранный! Давай тебя так поболтаю? Потом поговорим.
Вол в ответ замотал головой. Желания стать акробатом, он не проявил. Подошёл к нему и ещё раз объяснил задачу. Он кивал головой, показывая, что всё понял, но я сомневался. Ещё два раза объяснил ему всё и снова уцепился за рычаг. Зажмурил глаза и обречённо крикнул:
— Давай!
В этот раз Вол был осторожен. Наш "летамобиль" едва двигался, вот он завис над промзоной. Дёрнул рычаг и заорал:
— Газу! Делаем ноги!
Сначала Вол обернулся ко мне, сказал:
— А?
Затем до него дошло. В этот момент внизу вспыхнуло пламя. Оно почти было незаметно на фоне яркого света прожекторов освещения промзоны. Но Вол его заметил и наш "летамобиль" рванулся прочь. Едва успел ухватиться за рычаг и снова весь кошмар повторился. Я висел паралельно пола мёртвой хваткой уцепившись за рычаг. Страх прогнал все мысли, кроме одной.
"Только не оторвать рычаг!"
И в этот момент рвануло. Взрывная волна догнала наш "летомобиль" и швырнула его, как засохший лист. Он и летел, вертясь в разные стороны.
Как меня не сбросило? Как смог удержаться? Это осталось загадкой, ответ на которую не знаю и сейчас. Вол сумел справиться с управлением и от неуправляемого падения мы вернулись к нормальному полёту. Первым делом оторвался от рычага, дополз до седения и пристегнул тело своего носителя. Что я в безопасности? Осознал через какой-то промежуток времени и смог перевести дух. Только тогда посмотрел на Вола. Он так и сидел, закаменев, мёртвой хваткой вцепившись в штурвал управления. В себя ещё не пришёл.
— Вол! Ку-ку!
Несколько раз обратился к нему. Он обернулся ко мне:
— А? Мы упали?
— Нет! Уцелели, иначе сейчас говорить не могли б. Сам понимаешь, покойники не разговаривают! Сообразил?
Бодро ответил ему. Страх ушёл и теперь разыгрывал роль крутого, храброго парня. Это было не трудно! Я ведь оклемался первым! Вол с уважением смотрел на меня, а я купался в лучах славы. Это было очень приятно. Жалко, что вокруг была темнота и в слабом свете приборной доски моё лицо было плохо видно. Жаль!
Так сидели молча, каждый думая о своём. Упиваться даже радостью до бесконечности невозможно. Действительность всёравно никуда не девается. Вернулся в неё и всё встало на свои места. Эйфория прошла. Уже спокойно сказал Волу:
— Полетели к месту встречи. Дело сделано. Теперь их ход, а нам нужно прятаться. Давай, лети! Время пошло и для того, чтобы уцелеть ложимся на дно. Понял?
Вол кивнул головой. Определились по световой карте, где место встречи, наши координаты на ней высвечивались автоматически. Вскоре зависли над точкой встречи. Вол помигал прожектором. В ответ…, ничего. Помигал ещё дважды. Ничего не изменилось. Вот тут и начался мандраж. Точкой встречи ошибиться не могли. Что же случилось? Где остальная команда? Куда они делись? Ответить на эти вопросы ночью? Может наверно только господь Бог. Но его рядом не было. Сделали единственное, что было возможно в таком положении. На ощупь нашли площадку свободную от деревьев и кустарников, сели. Укрыли "летамобиль" теплоизолирующей накидкой, залезли под неё и скорчились на сиденьях. Было совсем не жарко. Холод медленно заползал под одежду, отбирая у тела последнее тепло. Временное впадание в забытье, сном назвать было нельзя. Так и промучились до рассвета. Он наступил так же, как наступала ночь. Щелчок клавиши выключателя и наступил день. Солнечные лучи принесли тепло. Оно обернуло тело и навалилась дремота, перешедшая в сон.
Проснулся от жары. Под теплоизоляционной накидкой была настоящая баня. Воздух под ней нагрелся до температуры градусов в 30–35. Исподнее промокло и пот струйками сбегал по телу. Дышать было тяжело. Несмотря на это Вол продолжал дрыхнуть. Вылез из-под неё. Солнечные лучи струились с синего неба, пробиваясь через листья кустарников и деревьев. Здесь на свободе дышалось легко, только чесалось тело под влажным бельём. До этого момента был всё время чем-то озабочен, на окружающую природу внимания не обращал. Только сейчас обнаружил, что в лесу этого мира отсутствует жизнь. Нет ни птиц, ни букашек. Стерильная чистота раздражала, заставляла чувствовать себя неуютно. Постарался отбросить это чувство. Нужно было разобраться во многом. Где делся отряд? Почему не ответили на сигналы? Что случилось? От ответов на эти вопросы зависили наши дальнейшие действия. Зарядил весь свой арсенал, оставив спящего Вола отправился на поиски. Теперь главное было не заблудиться. На "летамобиле" был радиомаяк. Включил его, взял небольшой плоский планшет навигатора. Протестировал его, привязав к сигналу радиомаяка и отправился на поиски отряда.
Прошёл метров сорок и замер. На планшете появился импульсный сигнал ещё одного радиомаяка. Вспомнил, что Вол говорил мне о радиомаяках всех наших "летамобилей". Они были настроенны все на одну частоту, принять их можно было только на наши откалиброванные им навигационные планшеты. Вывод напрашивался один. Где-то поблизости есть один из "летамобилей" нашего отряда. Пошёл на сигнал, взяв оружие наизготовку. Появилась возможность узнать об участи нашего отряда, упускать её не собирался, но был готов к любым неожиданностям. Крался осторожно, прижимаясь к земле.
Долго заниматься этим не пришлось. Пять укрытых и замаскированных "летамобиля" обнаружил среди кустов. Трое воинов и два лаборанта стояли и сидели возле них, устремив взгляды в небо. Ещё два воина залезли на деревья. Меня не заметили. Тревога ушла, но вместо неё во мне клокотала злость. Уже не таясь, вылез из кустов и направился к ним. С языка уже готовы были сорваться гневные слова, но увидев выражение повернувшихся ко мне лиц, мгновенно проглотил их. На лицах мгновенно окруживших меня людей была целая гамма чувств. Тревога, растерянность, безисходность и перекрывающая всё это радость. Они готовы были тискать меня, но боялись нарушить сложившиеся отношения субординации. Мялись, не зная, как выразить свои чувства. Ругать их уже не хотелось. Понимал, что выплеснутый на них гнев они не заметят. Взял себя в руки и спокойно спросил:
— Почему не ответили на наш сигнал ночью? Где остальные?
Бывший с этой группой десятник озадаченно и удивлённо посмотрел на меня.
— Никакого сигнала ночью не было. Я сам стоял на посту. Сполохи отсвета от пожара видел, но больше ничего. А люди разбиты по группам и укрылись вокруг этой поляны, замаскировавшись.
Первая часть этого ответ удивил и озадачил меня. Сам видел, как Вол мигал светом прожектора. Мои воины врать тоже не могли. Как такое может быть? Отдав планшет одному из воинов, приказал ему пойти и разбудить Вола, перегнать наш "летамобиль" на эту поляну. Воин и два лаборанта отправились выполнять этот приказ. Сам продолжал думать над услышанным. Пытался найти объяснение, но не мог.