А рабочий все вертел в руках огромную куклу, перепачканную землей и с оторванным лопатой рыжеволосым скальпом. Хотел отбросить в сторону, но случайно заглянул в стеклянные глаза...
На лице неожиданного гостя играла приветливая улыбка.
- Валерия Владимировна? - спросил он. Зубы его выступали вперед, как у коня, и, словно вправляя их, он прижал ладонь ко рту. Выражение лица отладилось.
- И что? - Курбатова держалась за дверь, соображая, кто это такой и что ему нужно.
- Ваш сын гуляет во дворе.
- Знаю, а вам что за дело? Это мой сын. Я отпустила его. Он что-то набедокурил?
- Нет-нет! - незнакомец снова обаятельно улыбнулся и снова "вправил" зубы на место. - Можно?
Она покачнулась и впустила его в грязную прихожую. Однако парень прошел прямиком в комнату.
- Чего вам здесь?.. Вы снова по поводу...
- Успокойтесь, Валерия Владимировна, я не по этому поводу, - усмехнулся незнакомец и открыл форточку.
Курбатова решила - черт с ним - и вернулась на свой диван. Ноги дрожали, душа просила выпить. Парень с интересом разглядывал ее, но в бледно-голубых глазах его не было даже намека на осуждение, и это расположило к нему Валерию. Ни осуждения, ни презрения, ни жалости. Всем бы так - понимать, как ей несладко, и не читать дурацких лекций о вреде алкоголизма...
- Я предлагаю вам сделку на взаимовыгодных условиях, Валерия. Меня зовут Марк. Сразу скажу: я не сектант, не педофил, не извращенец и не убийца. К органам правопорядка я тоже не имею никакого отношения. Я - простой рабочий. Такой же, как миллионы в стране деревьев с белыми стволами... Толик, ваш сын - такой же заброшенный ребенок, как миллионы... Никому не будет плохо, если некоторое время один из миллионов погуляет возле дома с другим из миллионов...
- Как это - погуляет? - не поняла Валерия. Для ее мозгов такая простая схема была слишком нереальной. Просто погуляет?! Ему от нее что-то нужно, просто так даже чирей не садится...
- Ну, как это - как это... - усмехнулся Марк и взглянул в окошко, затем ковырнул пальцем в засохшей земле комнатного кактуса, который все еще каким-то чудом продолжал жить на подоконнике. - Приблизительно так, - он лизнул испачканный палец, покривился и вытер его о пыльную занавеску, - так, приблизительно: беру я вашего сына за руку, мы спускаемся по ступенькам, выходим на улицу. А после мы топаем куда глядят глаза. Правда, каждый вечер я неизменно возвращаю его в... гм... лоно семьи. Вы не станете со мной спорить, Валерия Владимировна?
- А мне что с того? Хоть сейчас... - ляпнула она и пожалела, что рано согласилась не подумавши: из этого, пожалуй, можно было бы извлечь какую-нибудь выгоду...
- Вы не совсем поняли меня, Валерия Владимировна. Вы должны убедить Толика в том, что я - его отец...
- Че-е-его?! - Валерия вылупила на него выцветшие глаза.
- Он ведь не помнит вашего мужа? Может быть, кто-то и сказал ему, что именно случилось с Олегом, мир не без "добрых" людей. Но в возрасте Толика легко веришь хорошему, потому как хочешь в это верить. Я обязуюсь даже приодеть его...
- Слушай, а не пойти ли тебе отсюда, Марк или как там тебя еще?!
Тогда он усмехнулся и вытащил то, что скрывал не то под курткой, не то в рукаве - во всяком случае, Валерии показалось, что запечатанную бутылку водки он сотворил из воздуха, но не в этом суть. Это была она - родная, беленькая, по которой исстрадался изношенный организм. Курбатова впилась в нее глазами и прямо затряслась.
- Вы не поняли меня, Валерия Владимировна. Все будет в полном порядке. Все будет решительно хорошо, обезьянка...
Воины приняли лезвия мечей к правому плечу и вытянулись по струнке. Владыка прошел меж ними, и ни одно каменное лицо не дрогнуло, ни один безмятежный, устремленный вдаль, взгляд не замутился.
Он, лучший ученик, тоже стоял и глядел на самую яркую звезду над небосклоном. Но внутри него все переворачивалось: как ни бился, он не мог понять замысел и правоту своего господина. Владыка прав, он должен быть прав, он не может не быть правым... Но... Так где, где, где ответ?!
И взмыли в воздух крылатые стальные ладьи. И начался бой, тысячелетний, с короткими передышками, но без перемирий...
"Где колесница Арджуны? - подумал лучший воин. - Я должен сделать это для него и навсегда покончить с сомнениями... Где колесница Арджуны?"
Его ладья мчалась над облаками, обгоняя ветер. Огненные смерчи вырывались из земли там, где проносился он, словно планета, погибая от его рук, пыталась в отместку схватить обидчика раскаленными щупальцами, которые создал разум, а высвободило невежество.
- Я НЕ ХО-ЧУ!!! - вдруг закричал он, заставил свою ладью кувыркнуться в воздухе и стремительно полетел навстречу Дракону Ночного Света.
Обезумевшие от страха и неожиданности глаза Дракона, кровавая вспышка и - тьма...
Действие снотворного закончилось. О, лучше бы он не просыпался!.. Лучше бы эта вспышка во сне сожгла его и в реальности, как ту несчастную птицу!
Андрей дотянулся до выключателя и зажег ночник. Зачем ему свет? Темнота была естественнее и не так будоражила воспаленный разум. Теперь он знал, что, будучи зрячим, сейчас увидел бы окружающие предметы - стол в правом углу, два кресла, магнитофон... Чего не увидел бы - телевизора.
Всё. Андрей поднялся. Больше он не проведет здесь ни дня. Ни здесь, ни вообще в Германии. А ведь он всегда преклонялся перед Западной Европой...
Куда угодно, куда глаза глядят... А куда они глядят? В пустоту и вечность. Вот туда тебе и надо, двойник - в пустую вечность. В вечность пустоты.
Андрей встретил утро в аэропорту. Он всегда ненавидел бездействие и вот теперь был обречен на него. Три года без глаз, два года - в больничной тишине и покое. Два витка Земли вокруг Солнца, пора бы свыкнуться. Но Андрей не мог. Реальность он видел несколько часов назад. Все, что происходило сейчас бред. С ним не могло такого произойти!..
Обострившийся слух по привычке улавливал все, что звучало вокруг. А иначе нельзя. Слыша участливые нотки в голосах окружающих людей, Скорпион сжимался от внутренней боли. Только не жалость! Не оскорбляйте меня жалостью!
Ровный голос немецкого диктора давал рекламную информацию. Смысл медленно достигал мозга и оседал в нем, как не нужное барахло - и выкинуть почему-то жалко, и пользоваться не будешь.
"Поездка в Египет и Арабские Эмираты"... Интересно, какой дурак поедет в Египет или в Эмираты? В Египет?.. А почему, собственно, нет? Мой выход, как говорится. Какая мне разница, куда ехать? Только не здесь...
- В Египет, - сказал он в вероятное окошко вероятной кассы и представил себе обрюзглого мужчину средних лет с внешностью типичного прилизанного бюргера; пусть он будет таким, этот "истинный ариец", последний привет опостылевшей Германии. Это похоже на детский злорадный порыв пририсовать усики и рожки ненавистной училке на групповой фотографии с классом.
"Бюргер" женским голосом уточнил, куда именно, причем очень и очень вежливо. Тьфу, черт!..
- На ваш вкус, фройляйн. Мне все равно... - ответил Андрей и вдруг четко представил себе ее мысль: "Сумасшедший русский!.."
Тем не менее, препираться "фройляйн Бюргер" не стала и услала Скорпиона в Каир.
Что ж, Каир так Каир...
ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Кулаптр сделал последний стежок и обрезал нить.
- Ну, давай-давай, бродяга! Очищай-ка стол! - он промокнул тампоном окровавленную шкуру вокруг свежезаштопанной раны и подтолкнул Ната в бок. - Жить будешь. Может, может, ума тебе прибавит. Бросишь наконец с местными шавками свары устраивать...
Волк тяжело спрыгнул на пол и, прихрамывая, обошел хозяина, чтобы сесть слева от него, потому что стоять у него не было сил. Боль в ране была почти невыносимой.
Ал потрепал его по холке и благодарно коснулся плеча Паскома.
- Идите, разбойники! - отмахнулся целитель. - Идите с глаз долой!
Но взгляд его был отнюдь не сердитым, как и все лицо смуглое, замечательно круглое, почти без морщин. Раскосые черные глаза смотрели с лукавством, и потому не верилось, что этому человеку может быть более полутысячи лет. И черные волосы, и забавная жиденькая бородка... Наверное, истинные мудрецы и должны быть именно такими...
Дома волк доковылял до своего коврика, споткнулся и с утомленным ворчанием, глухо стукнув о пол суставами, улегся, чтобы перевести дух.