Какъ въ вашу бархатную сытость
Вгрызается ихъ жалкій вой!
Какая зáживо-зарытость
И выведенность на убой!
А Богъ? — По самый лобъ закуренъ,
Не вступится! Напрасно ждемъ!
24
Надъ койками больницъ и тюремъ
Онъ гвоздиками пригвожденъ.
Истерзанность! Живое мясо!
И было такъ и будетъ — до
Скончанія.
— Всѣмъ пѣснямъ насыпь,
И всѣхъ отчаянiй гнѣздо:
Заводъ! Заводъ! Ибо зовется
Заводомъ этотъ черный взлетъ.
Къ отчаянью трубы заводской
Прислушайтесь — ибо зоветъ
Заводъ. И никакой посредникъ
Ужъ не послужитъ вамъ тогда,
Когда надъ городомъ послѣднимъ
Взреветъ послѣдняя труба.
23го сентября 1922 г.
2.
Книгу вѣчности на людскихъ устахъ
Не вотще листавъ —
У послѣдней, послѣдней изъ всѣхъ заставъ,
Гдѣ начало травъ
И начало правды... На камень сѣвъ,
Птичьимъ стаямъ вслѣдъ...
Ту послѣднюю — дальнюю — дальше всѣхъ
Дальнихъ — дольше всѣхъ...
Далечайшую...
Говоритъ: приду!
И еще: въ гробу!
Труднодышащую — нашихъ дѣлъ судью
И рабу — трубу.
Что надъ городомъ утвержденныхъ звѣрствъ
Прокаженныхъ дѣтствъ,
Въ дымномъ оловѣ — какъ позорный шестъ
Поднята, какъ перстъ.
Голосъ шахтъ и подваловъ,
— Лбовъ на чахломъ стеблѣ! —
Голосъ сирыхъ и малыхъ,
Злыхъ — и правыхъ во злѣ:
Всѣхъ прокопченныхъ, коихъ
Чертъ за корку купилъ!
25
Голосъ стоекъ и коекъ,