И так захотелось Любаве домой, в тишину лесов и просторы лугов, что засобиралась она к княгине с поклоном и просьбой.
Большой терем киевских князей. В пору заблудиться. Слева, если идти по переходу, вход в княжью трапезную, а уж если повернуть по переходам направо, то много дверей было по обе стороны. На втором этаже, куда вела широкая лестница, Любава была всего раз, но ей и этого хватило, чтобы увидеть роскошь терема. Блистала украшениями Золотая палата, особенно если солнце проникало внутрь её. Тогда и княжье кресло, инкрустированное золотом, искрилось и щедро раздавало свой блеск всей этой огромной комнате.
Любава прошла гридней, которые днём и ночью несли службу возле входных дверей и осмотрелась. Кому же сказать, что хочет видеть она княгиню?
В сенях постоянно находились бояре, воеводы, приходившие сюда в надежде: может позовёт княгиня. Да и трапезничать рядом ней тоже было честью.
Не найдя знакомых лиц, она двинулась по коридору, надеясь увидеть ларника, княжьего писаря. В коридоре было сумрачно, пахло сыростью и старостью.
Её внимание привлёк немного игривый женский голос.
— Перестань, Полуян… Оставь меня, я должна быть в опочивальне княгини.
— Да ладно тебе. Успеешь. — Отвечал мужчина.
Опять этот голос, вздрогнула Любава и решила от греха подальше притаиться, подождать пока эти двое уйдут.
Мужчина и женщина приблизились и она смогла их рассмотреть. Полуяна она видела. А женщина, скорее девушка, была среднего роста, полногрудая и очень симпатичная, старалась быстрее уйти от мужчины. Можно было предположить, что ей малоприятны его прикосновения.
— Полуян, ты ведь знаешь, что у меня есть муж, которого я люблю. Я уже раньше говорила, чтобы ты обратил внимание на кого-нибудь другого. И опять повторяю тоже самое. — Сейчас голос девушки звучал уже не игриво и даже не просительно, а твёрдо.
— Позволь мне прикоснуться к тебе, — шептал мужчина охрипшим голосом. — Ты же знаешь как я…
Даже в полутьме Любава видела растерянность во взгляде девушки. Она не дала тому договорить, попыталась вырваться. Полуян грубо схватил её за руки, поднял их вверх, придерживая правой рукой. Левая подняла край платья девушки и поползла медленно по ноге вверх. Торжествующе глядя на свою пленницу Полуян впился ей в губы.
Девушка застонала и попыталась вырваться, но мужчина был значительно сильнее.
— Цени моё внимание. Большинство женщин твоего положения были бы рады со мной поладить. Я не останусь у тебя в долгу, можешь быть уверенной, — оторвался наконец от её губ.
— Я не отношусь к большинству женщин!
— Вот это меня к тебе и притягивает. Ты знаешь, чего я хочу, и я получу это.
— Отпусти меня, — вырывалась как птица из ненавистной клетки.
Девушка яростно сопротивлялась, но Полуян не отпускал. Зажав её голову руками впился снова в её губы.
Невольная пленница пыталась кричать, но крик оборвался, когда Полуян закрыл ей рот ладонью.
— Ты что, хочешь поднять на ноги весь терем?
Девушка утвердительно-отчаянно закивала головой. Именно так она и хотела сделать.
— Ты просто упрямишься. Не строй из себя невинность.
Воспользовавшись своим преимуществом, Полуян задрал юбку до самой талии и попытался раздвинуть ей ноги. В полном отчаянии девушка вцепилась зубами в его губу. Насильник взревел от боли и ударил её по лицу. Из носа девушки тонкой струйкой побежала кровь.
Этого Любава уже не могла стерпеть. Шагнула из тени вперёд.
— Отойди от неё!
Полуян секунду постоял неподвижно, а потом медленно, как волк, всем телом повернулся к невольной свидетельнице его домогательств. Глаза всё ещё горели гневом и похотью.
Дворянка не бросилась в перепуге бежать, а осталась стоять возле стены, вытирая подолом юбки кровь.
— А то что будет? — Хмыкнул. — Ну что ты молчишь, пигалица? Или позавидовала? Не завидуй — я с вами обеими управлюсь. Сами за мной потом будете бегать, — осклабился как голодный волк.
— Не думаю… Пойдём отсюда, — взяла девушку за руку.
Полуян не делал попыток помешать им уйти, только зло посмотрел вслед.
— Зря ты вмешалась, ой зря. Это человек, который отца родного не пожалеет. Сердце у него каменное. Сколько рабынь извёл и дворянок. Которая понравится — замордует, но не упустит своего никогда. За мужем или нет, это ему не интересно. А влияние большое на княгиню имеет. Что скажет, она и слушается. И ведь никому не скажешь, что насильник…
Любава молчала. Может в коридорах её терема твориться подобное, а она и не знает. Как видно об этом не знает и Ольга. У той совсем о другом мысли, а это так… Второстепенное…
А что недруга приобрела в лице Полуяна, так это точно. Был ей врагом, а теперь и она ему тоже. Всё уравнялось.
Ей был ненавистен этот человек, но Любава понимала, что сил у неё бороться с ним пока нет. Да и находился он на своей территории.
— Проведёшь к княгине?
— Ой, не любит она когда тревожат её среди дня, но я твоя должница и постараюсь помочь.
Они поднялись по широким ступеням на второй этаж и через Золотую палату вошли в светлицу княгини.
Ольга ходила из угла в угол, о чём-то думая. Она даже не заметила вошедших. Потом остановилась возле окна и скрестив руки на груди, что — то прошептала, глядя в даль.
«Если бы встретились в городище или в поле, никогда бы не подумала, что это княгиня великих русских земель… Обыкновенная красивая девушка, в глазах которой затаилась печаль», — смотрела на Ольгу Любава.
Девушка — дворянка кашлянула и вмиг преобразовалось лицо княгини. Стало замкнутым, неприступным. Она повернула голову к вошедшим.
— Я не звала.
И вдруг с шумом и смехом в светлицу вбежал мальчик с луком и стрелами. Он подбежал к княгине, бросив своё оружие.
— Мама, а ты видела, какой у меня меч? — Он достал из ножен точную копию двуручного меча и стал размахивать им.
— Осторожно, Святослав, он очень острый. Не поранься.
— Мама, он же для врагов, — удивился мальчик. — А ты не побоялась?
— Ну конечно же испугалась, но ты же мой защитник. А врагов и защитников не боятся.
— И я, мама, врагов не боюсь. Когда вырасту, то всех их побью.
— Защитник ты мой маленький, — протянула навстречу руки.
— И вовсе я не маленький! Я — воин.
— Воин, воин. Защитник земли русской, — потрепала его ласково за чубчик.
В который раз Любава удивилась перемене, происходившей с княгиней. Сейчас это была ласковая, всепрощающая мать.
— Ну а теперь беги, сын. Видишь, ко мне люди пришли.
Когда Святослав ушёл, Ольга вопросительно посмотрела на Любаву.
— С чем пожаловала?
— Поблагодарить за гостеприимство.
— Вижу собралась домой?
— Собралась, княгиня.
— Не хочешь ехать с посольством?
— Нет княгиня, хочу домой. К своему народу, своей земле.
— Зачахнешь ведь в своей глуши.
— Как боги решат.
— Ну ступай. Сердце там, где родной дом, — кивнула Ольга на прощание головой Любаве.
— Прощай, княгиня.
— Небось боялась ехать ко мне? — Морщинка обозначилась на лбу Ольги.
Любава молчала. За неё ответила Ольга.
— Боялась…
И отвернулась к окну, тем самым показывая, что встреча закончена.
Любава вышла и нелепая мысль пролетела в голове: «Даже не заметила припухший нос и глаза дворянки. А ведь сама из простых, а вот простых и не понимает».
Проходя к выходу она в коридоре натолкнулась на Полуяна, явно поджидавшего её.
Ухмыльнувшись, протянул руку.
— Попалась, птичка!
Любава не убегала, а смотрела в его глаза: похотливые, как у жеребца перед случкой.
— Передумала может? — удивился он тому, что девушка никуда не пытается бежать. Он протянул руку и притянул её к себе. Влажные губы, которые он поминутно облизывал, приближались к ней.
— Нет, не передумала, — спокойно сказала. И согнув ногу в колене, со всего размаха ударила Полуяна в пах.
Он отпустил её и с криком боли обеими руками ухватился за причинное место.
Любава направилась к выходу, а вслед ей нёсся крик.
— Подожди, сучка, ещё встретимся и тогда ты завопишь от боли, моля о пощаде.
— Скорее рак на вербе свистнет, — обернулась она.
На улице было солнечно и светло. То что произошло, казалось просто мрачной картинкой, которую не хотелось вспоминать. «Прочь, прочь отсюда. Скорее домой».
Она нашла своих бояр. Глядя на них, можно было увидеть, что уж они точно не зря побывали в Киеве. В новой одежде из тонкого атласа с кружевами на рукавах, в сапогах на высоких толстых каблуках, в шапках с меховыми оторочками с чепами и гривнами.
— Ну что, княжьи люди, отдохнули, пора и честь знать. Заждались, наверное нас дома.
И лишь только стало красить небо над горизонтом восходящее солнце, они пустились в путь. Домой и лошади быстрей бежали и настроение было уже не такое хмурое.
Любава вспомнила, что волнуется за неё Алекс, не зная чем закончится это путешествие. И Тодор тоже. Наверное… Приеду домой, а потом и к нему наведаюсь. Причина есть — нужно отдать подарки.
*
И вот она снова дома… Любава упивалась чистотой воздуха и звенящей тишиной вокруг. Вот солнце коснулось лучиком сосен, погладило по кронам дубы и постепенно опускалось, прощаясь, за горизонт. Пахло травой, свежестью хвои.
Девушка натянула поводья и лошадь приостановила свой бег. Её свита тоже приостановилась, нетерпеливо поглядывая туда, где уже виднелся город. Там их всех ждали жёны, дети, любимые.
— Езжайте, — махнула рукой. Я скоро буду.
Далеко не ехала, а спешившись, закружилась, подняв руки к небу. Странное дело, когда закроешь глаза, то кажется, что летишь. Становишься лёгкой, лёгкой, как пушинка…
Когда она раскинув руки, упала в траву, то пропали все мысли, только счастье переполняло её.
Но ведь я и раньше уезжала из дому, почему же сейчас мне так хорошо, вольготно и спокойно?
Любава смотрела на облака: вот ползёт медведь, а от него пытается убежать белый заяц. Пытается, а не может. Отвалились ушка, в маленькие облачка собравшись. А вот чьё-то лицо на неё смотрит и улыбается. Ласковые глаза, губы что-то говорят, манят. Волосы, ниспадающие на высокий лоб. Тодор…
Любава протёрла глаза и посмотрела на небо снова. Ничего похожего там, конечно же, не было. Да что это с ней? Повсюду мерещатся эти глаза…
А вон пролетели лебеди. Спешат на озёра. Пара… Старушка-ведунья рассказывала, что лебедь только раз в жизни выбирает себе пару. Любятся они, вместе растят своих детей и летают тоже только вместе. Если погибает один из них, то другой очень тужит. И не пьёт и не ест, а когда видит, что любимый не поднимется больше с ним в небо, то взлетает высоко и камнем падает вниз.
После этого рассказа, девушка никогда не поднимала лук и не натягивала тетиву со стрелой туда, где летели лебеди.
Конечно, это просто красивая сказка, но как было бы хорошо найти себе пару, чтобы любить друг друга и умереть в один день.
Ей понятно было горе Ольги и она даже начала ей сопереживать. Но вспомнила тут же Мала. А ведь он даже не успел завести себе семью. Не обнимал молодую жену, не носил на руках своих детей. Не учил сына сидеть на лошади и не радовался его первым успехам в боях со сверстниками. Ничего этого Мал не успел…
Горе не проходило, оно постоянно возвращалось. С чего бы не начинались её мысли, о чём бы они не были, но всегда там находилось место для воспоминаний о брате. Люди говорят, что время лечит, но видно прошло его ещё слишком мало.
Любава вытерла кулачком слёзы, оглянулась, подняв голову. Лошадь мирно пощипывала травку, а сверчки завели свои песни, напоминая о том, что уже вечер и пора домой.
— Любушка! Лю-ба-ва! — Звал её родной голос.
— Алекс, я здесь! — Отозвалась девушка.
Алекс приблизился, встревоженно глядя на неё.
— Ну знаешь, Любава, не ожидал от тебя такого…
— Чего именно? — Удивлённо подняла брови.
— Знаешь ведь что волнуюсь… Смотрю, послы из Киева домой возвращаются, а тебя с ними нет. Мысли плохие сразу в голову полезли. Спрашиваю, где Любава? Видно вид у меня был странный, перепуганный. Сразу и рассказали и показали место, где ты остановилась. А почему осталась, они сказать не могли. Как ты? — Присел возле неё.
— Да вот, дома…
— Хорошо то, что хорошо кончается…
— Успокоилась я потом, когда ты посоветовал взять бояр. Они ведь предчувствуя малейшую опасность, теперь не поехали бы туда. Раз поехали, значит и правда плохого не ожидали.
— Зачем она тебя звала?
— Сама не знаю… Посольство хочет отправлять в Болгарию, союзников ищет против Константинополя. Мне предлагала…
— Тебе? Зачем ей это? — Удивился Алекс.
— Она хочет от всех земель людей послать, лучших.
— Напрашивается вывод такой: мира хочет внутри, чтобы сильнее быть с другими врагами. Что-то темнит, княгиня.
— Знаешь, Алекс, она нормальная женщина и мать. Я её сына видела, Святослава. Славным воином растёт. Но не вольна она… Бояре и воеводы всё решают.
— Смотрю я что везде у вас одинаково. Как ни стараются князья из-под опеки бояр выйти, а не получается. Если ещё князь мужчина, да в боях закалённый, то вес в его слове есть, а уж девушкам тяжело, — задумчиво произнёс Алекс.
— То-то. На последнем совете решили между собой, вроде бы меня и не было там.
— Один выход у тебя, девица, — приобнял за плечи.
— И какой же?
— Замуж идти.
— И скажешь за кого?
— Почему не скажу? За того, кого они тебе так рьяно сватали. За Тодора. Я был у него.
— Ты был? Зачем? — всполошилась Любава.
— За собой вину чувствовал, что не поговорил с ним, когда за тобой приезжал. Ревность ко мне в его глазах увидел.
— Да нет, тебе показалось, я ему сказала, что ты мне как брат.
— А он тебе не поверил. И сомневался, что небезразличен тебе. А ведь я знаю, что у тебя к нему какие-то чувства есть и выделяешь его для себя среди всех мужчин, окружающих тебя.
— Ты что, так ему и сказал? — Возмутилась девушка.
— Нет, конечно. О своих чувствах люди говорят сами. Я просто ему сказал, что Мал мне был другом, а ты стала сестрой. Сказал о том, что Мал, уезжая в Киев, как будто что-то предчувствуя, попросил меня защищать тебя и никому не давать в обиду.
— Он правда так просил? Ты мне ничего об этом не говорил…
— Зачем это говорить? Я и ему так сказал, что ты для меня очень близкий и родной человек. И я бы тебя и без каких-либо обещаний никому не дам в обиду. Но девушкам нужен мужчина. Муж, на кого она смогла бы положиться. И этим человеком я вижу Тодора. Он мужественный, опытный воин. Его беспрекословно слушаются и все подчиняются. Те же бояре и другие княжьи люди.
— Алекс, не надо было ехать.
— Надо было, Любава. Без него и его поддержки не выстоять тебе против бояр. Как я погляжу, почти все друзья Мала погибли. Сначала те которых заживо зарыли. А потом лучшие. Те, которых сожгли в бане.
— Не вспоминай, не надо… — прошептала девушка.
— Извини, я не хотел ворошить, но погибли лидеры, воины, а остались те, кто прятался да за печкой сидел.
— Зачем?
— Это просто такое выражение и ты его поняла правильно.
— Я тоже об этом когда-то думала.
— Вот именно. И они примут любое решение Киева, какое бы оно не было. Любую дань, любые уроки. Я не удивлюсь, что и замуж тебя отдадут за того, на кого укажет княгиня.
Любава с ужасом представила себе Полуяна или подобного ему боярина в роли своего мужа. Б-р-р-р…
От Алекса не скрылось смятение девушки.
— Я угадал? Предложение поступило?
— Нет, просто я видела того человека, боярина. Помнишь, в шатре Ольги. Он рассказывал о казни… Я его голос из тысяч узнаю. Он был там. И я нажила себе врага…
— Когда же ты успела?
— Да успела. Девушку при мне ударил, хотел против её воли… Ну…
— Понял, я понял. Можешь не подбирать слова и не продолжать. А ты что?
— Да коленкой его со всего размаха между ног… Только тогда и успокоился.
— Не повезло мужику, — посочувствовал Алекс. Правда, посочувствовал мысленно.
— А вдогонку орал, что найдёт и я об этом сильно пожалею, — закончила Любава.
— Ты уверена, что это он был на тризне?
— Никогда его голос не забуду. Пусть меня ищет, а я уж, поверь мне — не промахнусь. Кровь брата и на его руках. Больше кроме меня ему об этом напомнить некому.
— Вот это я тоже рассказал Тодору.
— О ком, о Полуяне?
— Значит так его зовут. Нет, о том, что вынашиваешь план мести. И я могу себе предположить, чем это может всё закончиться для тебя. Ты не понимаешь, что это не игры и никто в поддавки играть не собирается. Если они так поступили с воинами, такими как Мал, то я боюсь даже предположить, что могут сделать с тобой. И куда может привести жажда мести.
— Перестань, Алекс. Я как бы не раз ставила своим мечом тебя на колени в наших поединках.
«И это только потому, что видел я мечи только в музеях да книгах по истории, а ваши мужчины учатся владеть ими с детства", — подумал, но конечно же не сказал вслух.
— Ты меня не слышишь. Я еще раз говорю, что как бы ты хорошо не владела оружием, не справишься с воином, который участвовал в битвах и на его руках есть кровь. Ты просто не сумеешь убить. Убить человека. Тогда зачем из себя просто делать мишень?
— Чем мне поможет Тодор?
— Он тебе нужен для того, чтобы ты женщиной себя почувствовала, а не воином, затаившим злобу и жаждущим мести. «А ещё для того, чтобы я был спокоен. Ты в крепких руках и надёжных, а я могу лететь домой. Боже, как мне этого хочется»!
— Алекс, я ведь тебе говорила, что мне нравиться Тодор. Но не могу я ещё в себе до конца разобраться!
— Темнишь, сестра, — шутливо подёргал за косу. — Разбираться то разбирайся, да смотри, чтобы у тебя его из-под носа не увели. Жених то видный! Я ему о твоей поездке в Киев рассказал и знаешь, он тоже заволновался. Я это заметил. А ещё мне понравилась Милана. Её спокойствие, покладистость, душевное тепло. Она как солнышко. Всех старается обогреть, и все тянутся к ней. Вот тебе не только муж, но и сестра в придачу!
Любава с любопытством уставилась на него. Почувствовала что-то своей женской интуицией. Ничего, ничего она всё равно всё узнает…
А Алекс понимал, что если он останется здесь, то ему нужна будет жена, дом.
Милану он видел всего два раза. Перекинулись парой ничего не значащих фраз, но почувствовал какую-то симпатию к этой девушке. Свою родственную душу. Но парень старался поменьше думать о ней. Слишком велико было желание попасть домой, встретиться с родителями, друзьями. Пойти на футбол, вечером посмотреть телевизор. У Алекса никогда не пропадала надежда. Он верил, что его отыщут, не оставят здесь, найдут способ. Он не человек этого времени. Конечно, его интересовало всё вокруг. Это было почти начало всего. Точка отсчёта. Но всё чаще ему снились сны о доме, и просыпался он со щемящим сердцем и тоской по всему, чего у него сейчас не было.
И такая у него была вера в это, что он не мог рассказать Милане о своих зарождающихся чувствах, посеять в сердце её ростки, а потом бросить, улетев домой, на его Землю.