Вечером Милана неожиданно засобиралась домой.
Любава вернулась в городище, когда заканчивался день и не разговаривая ни с кем, заперлась в своей светлице.
Выждав некоторое время, Алекс решил поговорить с ней и постучав, получил разрешение войти.
Девушка сидела у окна, положив на подоконник руки и опустив на них голову. "Что-то с ней не так», — окончательно убедился Алекс. Он подошёл поближе. Молчал, надеясь, что девушка сама расскажет о том, что её беспокоит. Но нет. Тревожила звенящая тишина.
— Что тебя гложет, Любушка? — в его голосе слышалось искреннее участие.
— Я всё тебе расскажу, но немного попозже. Когда разберусь со своими мыслями.
— Хорошо. Я пришёл тебе сказать, что Милана не будет гостить у нас и собралась домой.
— Почему? Я знаю, что ты не мог её обидеть. Значит что-то случилось? Тодор за нею прислал?
— Насколько я знаю — нет.
Он не мог ей сказать, что они стали невольными свидетелями той сцены в лесу. Алекс знал, что Любаве дорог Тодор, хотя может она сама ещё этого не поняла. А вот то, что в это не поверила Милана после увиденного, подтверждал её внезапный отъезд.
— Тогда почему же так спешно?
И Алекс решился.
— Мы с ней видели, как ты в лесу обнимала какого-то отрока. Я думаю, что Милане неприятно было это, ведь она знает о чувствах Тодора к тебе. Объяснись, пожалуйста.
— Что вы ещё видели?
— Мы подъехали именно к этому моменту и поверь, сцена была не особенно приятной, как для неё так и для меня. Ведь именно я уверял Тодора, что у него никаких соперников нет и сердце твоё свободно для любви.
— Я тебя сейчас попрошу об одном. Попроси Милану никуда не срываться, а я попытаюсь ей всё объяснить.
— Конечно попытаюсь, но она настроена решительно, знай. Может ты мне скажешь, кто был тот парень? Я его видел где-то, но не вспомню сейчас.
— Потом, Алекс, потом. Поверь что ты будешь первым, кто обо всём узнает, — боль сквозила в её словах.
— Хорошо, хорошо. Только не волнуйся. Прости.
Алекс нашёл Милану, вернее она сама его нашла. Лицо её было замкнутым и никакие эмоции не проникали через эту натянутую маску спокойствия и безразличия.
— Ну зачем тебе ехать, Милана? Пусть не получается что-то у Тодора и Любавы, но нам же интересно вдвоём?
— Тебе только «интересно»? — Посмотрела с немым укором.
— Милана, ты мне очень симпатична. Да ты сама это успела заметить. Но могут скоро сложиться такие обстоятельства, что… Одним словом, мы пока не можем быть вдвоём.
— Объясни слово «пока», — попросила девушка.
— Я хотел бы, но не могу тебе всё сейчас рассказать. Ты просто не поверишь.
— Видишь, у вас какие то тайны. У тебя и Любавы… А у нас с Тодором их нет. Мы говорим то, что чувствуем. Что я скажу брату? — боль плескалась в глазах девушки. Сказала бы ему прямо Любава что любит другого, он бы смог перебороть свои чувства, Наверное…
— Ничего пока ему не говори. Знаешь, часто глаза видят то, чего нет. Легко сделать какие-то выводы и осудить человека, но нужно послушать, что скажет он. Я только что был у Любавы и вижу, что она очень огорчена. Поверь, она большая оптимистка и легко преодолевает препятствия на пути. Но такое настроение я видел у неё всего пару раз. Значит что-то случилось, но пока не готова она рассказывать. Я думаю, что в таком настроении со свидания с молодым человеком не возвращаются. Здесь что-то другое.
А Милана представляла, что Любава сейчас счастливая и весёлая. Ведь именно такие чувства она испытывала совсем недавно после объятий Алекса всего каких-то несколько часов назад.
Счастье переполняло её тело, она готова была взлететь и парить свободно и радостно после нежных поцелуев Алекса. А Любава обнимала тоже молодого человека там, в лесу… Что же случилось с ней?
Девушка сразу же забеспокоилась, забыв о своих выводах относительно поведения Любавы и решении немедленно покинуть этот дом.
— Что же с нею могло случиться? — Участливо спросила она и Алекс присоединил в уме ко всем положительным чертам девушки ещё одну — великодушие.
— Ничего рассказывать не хочет. Отставь на завтра поездку, если решилась наверняка. Потому что я буду за тебя очень беспокоиться. Просто не знаю как поступить. Любава в каком — то горе и тебя не хочу отпускать одну… Прошу, останься. А завтра я проведу тебя домой, если не передумаешь. Ещё раз прошу — не делай поспешных выводов.
Что дальше будет, как сложится, а провести с ним хотя бы несколько часов ещё… Кто же откажется от счастья? И девушка согласилась переночевать эту ночь в Малине. Да и настроение Любавы стало её беспокоить. Что случилось? Что за мужчина был с ней в лесу? Почему не хочет ни о чём говорить?
Алекс поговорив с Миланой и уговорив её остаться, снова пошёл к Любаве. И после упорных вопросов и молчания всё-таки добился рассказа о произошедшем. Он не мог поверить, что такое могло случиться с девушкой. Сколько ей ещё придётся преодолеть испытаний, пройти их с честью?
Алекс благодарен был Подвизду, который сумел защитить её, но страх за девушку, город, пронизывал его холодом. И никак нельзя было согреться, успокоиться.
Снова убийство на древлянской земле и не простого смерда, а боярина. Ничего хорошего людям, приютившим его, ждать в дальнейшем не приходилось.
— А может он просто ранен?
— Нет, я заметила, что рана была смертельной.
— Ой, как плохо всё, как плохо всё получилось. Но могло быть гораздо хуже для тебя, как я понимаю.
— Да уж… Он меч приставил к моей шее и если бы не Подвизд…
— Иди ко мне, сестрёнка!
Он сел возле неё и приобнял за плечи, а девушка постепенно приходила в себя и проявлением этого стал плач. Любава плакала горько и по-детски. Слезинки крупным горохом скатывались по щекам.
— Ну что ты, что ты, успокойся. Всё же уже позади. Всё хорошо, Любушка. Всё хорошо.
— Просто я очень испугалась, — горячо зашептала. — Особенно тогда, когда он сказал, что пора платить долги. Когда глаза его стали пустыми и жестокими. Это он, Алекс, приказал сжечь Мала. Я ведь запомнила этот голос на всю жизнь. Его я слышала в шатре у Ольги. Он на всё был готов, а я ещё не хочу умирать… — шмыгнула носом.
— Об этом я тебе и пытался толковать, что как бы ты не владела мечом, но мужчина, тем более опытный и сильный, не оставит тебе шансов. Так что о мести, сама видишь, нужно пока-что забыть… А теперь вытри эти потоки со своих глаз, а то скоро зальёт светлицу.
На них, тихонько отворив дверь, смотрела Милана. Ей тоже хотелось подойти, успокоить Любаву, расспросить, обнять. Но девушке казалось, что она лишняя в комнате, где сидят два очень близких человека. И они не нуждаются в её сочувствии.
Милана не слышала всего разговора, а только видела как Алекс вытирает слёзы плачущей Любаве. Им не до неё, — решила она и тихонько закрыла двери.
Когда Любава успокоилась, Алекс пообещал ей что утром они вдвоём поедут на то место. И уже поздно ночью, выходя из комнаты Любавы, вспомнил, что не подошёл к Милане как обещал. Вначале отправился к её опочивальне, а потом опомнился. Запросто он мог заходить к Малу, Любаве, а здесь ситуация немного не такая — ведь можно скомпрометировать хорошую девушку…
При воспоминании об утренней прогулке волна тёплых ощущений накатила на него. Губы мягкие, податливые, свежие. Тонкий стан… Как же она ему нравится… Но разве кому-то будет плохо, если он войдёт в её опочивальню? Нравы здесь, как он успел заметить, немного вольные. Он догадывался что не встретит сопротивления. И у него уже так давно не было девушки. Наверное сто лет, а то и больше. Ещё на Земле… Всё казалось таким далёким и полузабытым. Он же не слепой и видит что небезразличен Милане. Поцелуи, эта невинная близость могли бы стать прелюдией большего, прекрасного.
«Не ври сам себе, Алекс! Хочется секса, да ещё с такой привлекательной во всех отношениях девушкой? Да… Уймись и выруби это чувство на корню, не позволь ему перерасти в любовь. Потому что тогда будет очень трудно и тебе и ей. Господи! А наступит ли это «тогда»? Я так соскучился по комфорту. Мне приснилась мама и потом я долго не мог уснуть, как маленький ребёнок. Живу в подвешенном состоянии: ни там, ни здесь.
— А ты потерпи немного и может тогда определишься, где ты: там или здесь.
Два голоса в голове Алекса уговаривали друг друга и он ухмыльнулся: если дальше так пойдёт, то и шизофрения приветливо помашет рукой.
*
Любава смотрела на Милану непонимающе.
— Всё-таки решила уехать? Ты же собиралась погостить у нас. Значит что-то случилось?
— Нет, спасибо, я уже успела по дому соскучиться.
— Всего-то за два дня?
— Я же постоянно с ними — Тодором и Ярополком, и не привыкла надолго отлучаться.
— Домашняя ты, а собралась принять предложение Ольги.
— Раньше я сомневалась, а сейчас точно хочу уехать. Немного посмотрю на других людей, жизнь.
— Думаешь, Тодор позволит?
— Позволит. Меня здесь особо ничего не держит. А к зиме и вернусь.
— Как птица возвратишься с тёплых краёв, — улыбнулся ласково Алекс.
— Ладно, не хочешь оставаться — езжай, но с тобой я отправлю нескольких дружинников.
— Я дорогу домой знаю, — принялась отказываться девушка.
— Я тоже так думала, — непонятно для неё ответила Любава. И Милана заметила взгляд, которым обменялись они с Алексом.
— И я немного провожу, ведь мы с тобой так вчера и не поговорили.
Любава передала подарки, купленные в Киеве Ярополку. Вручила украшение и Милане, чем глубоко засмущала девушку, не привыкшую получать подарки от чужих людей. Она не знала, брать его или нет. Но всё же взяла. Милану мучила мысль: что же всё-таки случилось в лесу? Не потому что была очень любопытной. Просто Любава очень переживала. Не расстались ли они с тем юношей? Может он полюбил другую и это так обидело княжну, что заставило её проплакать половину ночи? Милане никто ничего не рассказывал, а спрашивать она не хотела. У всех могут быть свои маленькие тайны. Но если девушка так переживала разрыв, то Тодор ей совсем безразличен. Осуждать её не хотела и не могла. Тогда в первую очередь нужно осуждать и себя. Она вспомнила свою просьбу о поцелуе и щёки зарделись от смущения. Негоже девушке самой просить, но ведь так хотелось попробовать. И теперь эти сладкие, волнующие, зажигающие кровь поцелуи она запомнит навсегда.
Наверное будет у неё когда-то муж (как же без этого) и она будет сравнивать Алекса и его. И это сравнение не будет в пользу последнего.
— О чём ты задумалась, Милана? — спросил Алекс.
Они вырвались вперёд, а десяток дружинников остались далеко позади.
— Совсем ни о чём не думается, — грустно ответила. Это была совсем не та девушка, что вчера. Куда подевались смешинки, плескавшиеся в её глазах?
— Извини, что вчера вечером к тебе не зашёл.
— Я рано легла спать.
— Милана, помнишь о чём я тебе говорил?
— Когда?
— Вчера, на поляне. Ты мне очень нравишься, как никакая больше девушка. И если я захочу жениться, то другой, лучше тебя мне не найти. Знай это.
Он взял за уздечку её лошадь и остановил. Посмотрел вокруг — не видно ли посторонних глаз, чтобы не конфузить девушку. Дружинники были где-то за поворотом.
— Теперь у меня к тебе просьба.
— Какая?
— Можно я тебя поцелую? Прошу.
Она смущенно кивнула головой. Алекс прогнулся к ней. Держа одной рукой уздечку лошади Миланы и свою, другой он притянул к себе податливое тело девушки и припал к её губам нежным поцелуем. Милана, закрыв глаза, ответила ему сначала робко, а потом раскрылась навстречу, как цветок к солнцу.
— Мы ещё увидимся с тобой, Милана, — прошептал ласково.
— Когда и зачем? Ведь ты ясно дал понять, что будущего у нас с тобой нет.
— Глупенькая, будущее есть у всех. — Он снова впился в её губы, но сейчас это был страстный поцелуй, вызвавший в теле девушки бурю неведомых чувств.
— Возвращайся скорее, раз и вправду надумала ехать. Что тебе так далеко делать от родины? А я тем временем может разрешу все свои вопросы.
Она приходила в себя постепенно, не понимая, где она и что с ней. На каком она небе…
— Надумала и уже не передумаю. А там как судьба сложится… Может чувства к тебе мне только показались, а пройдёт время и окажется что это не так.
У Алекса ревниво кольнуло в сердце. Нет, отнюдь ничего не показалось. Он видит это в её глазах и чувствует то же самое. Не может двоим показаться…
Но обнадёживать девушку не мог, не имел права. Сказать, что из далёкого будущего — не поверит и посчитает что вру, лишь бы от неё быстрее отвязаться… А если бы взять Милану с собой? Мысль изначально сумасшедшая… Это всё равно что вырвать укоренившийся, распустившийся цветок и пересадить на другую клумбу. Он, несомненно. погибнет.
— Вот и хорошо, пройдём проверку временем.
Дружинники подъехали к ним. Алексу пора было возвращаться назад.
— Прощай, княжна. Не забывайте нас.
— Прощай, Алекс. Здоровы будьте.
— Передавай поклон Тодору, поцелуй за меня Ярополка.
Милана кивнула головой и тронула коня, за ней двинулась охрана.
«Обернётся или нет? Если да, то встретимся ещё».
Девушка не обернулась, не посмотрела назад…
Алекс, возвращаясь, заехал на место в лесу, где вчера произошли такие плачевные события. Он не знал что будет делать, если найдёт Полуяна, но его тянуло на это место. Говорят, так тянет убийцу на место преступления.
Полуяна нигде не было. Может Любаве привиделось всё это? Нет, конечно. Ведь такой удручённой как вчера, он видел её считанные разы. Может только ранили и он ушёл? Но если ушёл, значит легко ранен и придёт сюда вновь, но уже не один. Правда, девушка говорила, что с ним были отроки. Возможно это они тело Полуяна и отвезли в Киев. В общем, дальше ничего хорошего ждать не приходилось не Любаве, ни этой многострадальной древлянской земле.
Милана вернулась домой и Тодор удивлённо взглянув на сестру, поинтересовался, почему она не погостила дольше, так как предполагала.
— Заскучала за вами, — прозвучал скупой, но убедительный ответ.
Она поймала Ярополка, носившегося по комнатам и отдала ему подарки от Любавы. Мальчик несказанно обрадовался. И не сколько подаркам, а тому что его не забыли.
— Как они там? Что Любава?
— Тебе не стоит думать о ней, брат.
— Почему, что случилось с ней? — Встревожился Тодор, услышав такие странные для него слова сестры. Она же знала, что не думать о древлянской княжне он просто не мог.
Тодор жил с мыслями о ней постоянно. Вот она сидит за столом рядом с ним, трапезничает. Вот ласково обнимает Ярополка и вступает с ним в бой, щекоча весело смеющегося малыша. Слышит её смех, звенящий как маленькие колокольчики на ветру. Как не думать о ней, этой маленькой звонкоголосой птичке, которая разом вошла в его сердце и выбросить её, означает выбросить сердце.
— Она не для тебя, Тодор. Успокой своё сердце, брат. Любовь не для нас с тобой. Я устала и хочу отдохнуть.
— Нет, ты вначале расскажи к чему эти твои разговоры. И вообще, что случилось? Ехала туда весёлая, а вернулась такая грустная. И о Любаве загадками говоришь.
— Что ты хочешь услышать? Хорошо, я отвечу. Я скажу только то, что видела своими глазами, не выдумывая ничего больше, а ты сам для себя решай, — устало начала она. — Я видела, вернее мы с Алексом видели, что Любава стояла в лесу, обнявшись с каким — то незнакомым мне молодым человеком.
У Тодора на лице не дрогнула ни одна мышца. Он умел скрывать свои мысли, не выставляя их напоказ. Единожды он раскрылся, не боясь что его сочтут слабым человеком. После смерти Заряны. А потом, как бы ему не было больно, он скрывал это за равнодушной и спокойной маской. Вождю, князю народа никогда нельзя показывать своих истинных чувств, своих слабостей. Люди любят сильных, обласканных богами.
— Ты не спросила кто это?
— А зачем? Не сказали, значит не сочли нужным.
Милана понимала, что брат в недоумении от её рассказа, но сердце обрадовалось. Хорошо что сдуру не сказала, что девушка была немного в потрёпанном виде. Пусть решает сам, каждый живёт свою жизнь как хочет. Но это простому смерду, а не князю. Тот должен жить так, как надобно народу и земле. Зачем же она будет рассказывать о том, чего сама не понимает?
Тодор, видя её состояние, больше ни о чём не расспрашивал. Стал рассказывать что-то о повседневных делах. А Милана решила, что не такое уж большое место занимала Любава в сердце брата. Ну и хорошо. Потому что теперь сама понимала, насколько это прекрасное и в то же время горькое чувство — любовь.
Что за дела такие у Алекса, почему он боится связывать с ней свою жизнь? А вот она бы жила с ним до самой старости. Благодаря богов за то, что подарили его ей, простой древлянской девушке.
Она понимала, что между Любавой и Алексом нет других чувств, кроме дружеских. Но в то же время её очень обидело его невнимание к ней вечером. Всё какие-то недомолвки, секреты. Наверное, нужно попытаться забыть его, хотя она всей своей женской сущностью понимала, что далеко небезразлична мужчине. Всё выдавали его глаза, нежность рук, биение сердца. И она в который раз повторяла давнюю мудрость: время поставит всё на свои места. А может, если уехать, всё забудется. Появятся новые интересы, новые знакомые и всё издалека покажется таким мелким и не настоящим.
«Не ври сама себе, девица», — грустно подытожила свои мысли.
*
Вскоре Милана уехала и в тереме совсем стало тихо.
Ярополк носился со своими сверстниками по городу, только вечером вспоминая о своей любимой тётке. Однажды со старшими ребятами ушёл в лес смотреть птичьи гнёзда. А нянька и отроки с ног сбились, разыскивая его.
Тодор сам всполошился и решил поговорить с мальчиком. Вечером он зашёл к сыну, выдворив всех из комнаты. Присел возле него, почесал рукой спинку и Ярополк чуть ли не замурлыкал от удовольствия.
— Как ты провёл день, сынок?
Мальчик, как внезапно пробившийся сквозь землю родничок, зажурчал, взахлёб рассказывая о проделках и проказах.
— Сынок, это хорошо, что ты нашел себе друзей и тебе с ними весело, но ты заставил волноваться всех, кто тебя любит.
— А кто меня любит? — Вопрос малыша заставил на секунду задуматься. — Если бы меня любили, разве я был бы один?
Тодора удивили слова маленького мальчика.
— Я же с тобой.
— А Милана уехала. Я был непослушный? — Большие глаза с тревогой смотрели на отца.
— Ну что ты. Просто ей надо было уехать. Вот у тебя есть друзья и ей хочется с кем-то дружить.
— А со мной?
— С тобой она дружила, но ведь сколько в городище маленьких ребят, но ты же хочешь ходить в лес со старшими, правда?
— Ей не с кем ходить в лес и смотреть на птичьи гнёзда?
— Можно и так сказать. Она ведь скоро приедет и привезёт тебе много подарков.
— Завтра? — Надежда росточком пробивалась в голосе.
— Нет, немного попозже. Но мы же её подождём?
— А Любава? — Не сдавался мальчик. — Она ведь обещала приехать и обманула. — Надул капризно губки.
— У неё, наверное, много дел. Вот управится с ними и захочет с тобой повидаться.
— А с тобой захочет?
— А со мной, наверное, нет.
— Захочет, она весёлая и добрая. Помнишь, как с ней было весело? — Звонко засмеялся малыш.
— Как же ты так далеко ушёл за город? — Перевел разговор на другую тему Тодор, переключив внимание ребёнка.
— А меня один из мальчиков постарше на спине нёс… Почему у всех мальчиков и девочек есть мамы, а у меня нет?
— Сын, я ведь тебе рассказывал, что у тебя была мама, но она умерла. — Видя в глазах ребёнка вопрос, добавил, — улетела очень далеко.
— За лес?
— Немного дальше…
— Она не хотела нас видеть? Она нас не любит?
— Она любит, но приехать не может.
— Плохие люди её не пускают? Давай возьмём мечи, поедем и побьём их.
— Умничка, смелый мой сын. Ты ещё маленький, а когда подрастёшь мы обязательно поедем освобождать маму.
— А нельзя, чтобы пока у меня мамой была Любава?
Глаза Ярополка смотрели на отца не мигая. Он видно давно уже думал об этом. Родная мама была где-то далеко, и не вызывала у малыша никаких эмоций. А Любава была близка мальчику.
— Тебе, сынок, пора спать. Уже поздно, — ушёл от ответа Тодор. — Закрывай глазки и пусть тебе приснятся сладкие сны. Но прошу тебя, не уходи далеко от дома. Договорились?
— Хорошо. Но ты всё же попроси Любаву стать моей мамой, — не забыл напомнить отцу. Мальчик лёг на бочок и Тодор заботливо укрыл его перинкой.
— Посиди возле меня, пока я усну. Ладно?
— Хорошо, сын. Спи, а я посижу возле тебя.
Ревность раздирала его изнутри. Это чувство не покидало его с тех пор, когда он только увидел Любаву. Ему казалось, что вначале возникла ревность, а потом уже симпатия к этой девушке.
Князь полностью с головой вошёл в дела древлянской земли: суды, решения, объезды. Он был строг и подтянут, серьезен и мрачен. Ничто не выдавало в нём дикой, безудержной игры чувств.
Тодор никогда не оставлял дела незаконченными, поэтому решил всё-таки повидаться с Любавой, чтобы потребовать объяснений. А на самом деле, хотя он и боялся признаться себе в этом, просто повидать девушку за которой очень скучал.
Дорога не отняла много времени и вскоре он уже входил в терем Любавы. Там было тихо. Дворянка сказала, что Алекс на реке ставит верши на рыбу и это удивило князя: занятие только для смердов… А княжна была у себя в опочивальне. Тодор прямиком и направился туда. Девушка изменилась… Потускнели и стали грустными глаза, точёная фигурка стала ещё более хрупкой.
Увидев Тодора, Любава от неожиданности отступила шаг назад и даже что-то вроде испуга промелькнуло в её широко распахнутых глазах.
Совсем не то хотелось увидеть там Тодору. Надеялся что обрадуется встрече с ним, хотя бы как с другом. А в её глазах никаких положительных эмоций… Это задевало и вызывало у князя ревность к тому, другому, для кого эти глаза загорались радостью.
— Ищу причину и не нахожу, чтобы объяснить своё присутствие здесь, — виноватым голосом сказал Тодор.
— Это хорошо, что ты приехал. И Милана с тобой?
— Нет, разве ты не знаешь, что сестра уже уехала? — Удивился мужчина.
— Как? Но почему же она хотя бы не заехала попрощаться, ведь это по пути.
— Она просто торопилась, — не хотел вникать в подробности Тодор.
— Я думала, что мы подружились. Правда, она так быстро собралась и ничего не объяснив, уехала. Я подумала, что она за Ярополком соскучилась…
— Да и это тоже. А он сейчас за нею скучает, а меня просит привезти ему маму.
Любава молчала. Что она может сказать? Сложилась такая ситуация, что сама над обрывом, а другого, близкого человека она не могла подставить вместе с собой под гнев Киева. А то что это будет рано или поздно, она не сомневалась. Как не простили смерти Игоря, так и не простят смерти боярина, имевшего влияние на других, а на Ольгу в частности. Она уже не думала о своей личной жизни, а только изредка приходила мысль, что этот год не её. Уж очень многое свалилось на голову и на головы её земляков.
Но ничего этого Тодор не знал, поэтому продолжил.
— И знаешь кого? Просит, чтобы ты была его мамой.
— Я? — Удивилась Любава. — Он хочет, чтобы я была его мамой?
— Ну да. А я хочу, чтобы ты стала моей женой, если в твоём сердце осталось немного места для меня.
— Почему же немного? — На бледном лице девушки появился румянец.
— В твоём сердце, наверное тот юноша…
— С которым меня Алекс и Милана видели в лесу, — закончила она предложение.
— Если он тебе близок, ты скажи и я навсегда уйду с твоей жизни, как бы мне не хотелось обратного.
— Нет, Тодор, то был просто друг, который спас и жизнь и честь мою.
Князь нахмурил брови. Он не мог ничего понять.
— Продолжай, — попросил тихо.
И девушка, глотая слова и слёзы, рассказала о своём невесёлом приключении в лесу.
— Почему ты была одна?
— Я часто бываю одна в лесу, ещё с детства. И Милана же тоже приезжала без сопровождения.
— Как бы не так. Это ей так хотелось, но по моему приказу на расстоянии, чтобы она не заметила, её сопровождали дружинники. Сейчас ведь не те времена, что раньше, — назидательно закончил он.
Любава почему-то надеялась услышать другие слова: утешения, ободрения и ей был непонятен этот тон.
Как много значат иногда слова… Девушка почувствовала, что переступила важную для себя черту. Если бы он обнял её, начал утешать, она бы снова плакала и жалела себя. А когда Тодор, выслушав её рассказ, только указал на то, что пора быть взрослее, Любава внутренне приосанилась и успокоилась.
— И вот ещё что скажу, — немного подумав, продолжил, — будь хозяйкой в моём тереме, будь моей княжной. Хватит тебе самой всё решать и самой за всё отвечать. Не для тебя это — в страхе жить, птица ты вольная. Принуждать ни к чему не буду. Решай сама, слушай своё сердце. Если есть ко мне хоть какая-то толика чувств — соглашайся. Нет — больше настаивать не буду. Но защитить тебя смогу, а это сейчас самое главное.
— Не хочу чтобы ты пострадал, ведь вина моя.
— В чём твоя вина? Они привыкли получать то, что хотят. Но бывает не удаётся…
Горечь была в сердце Тодора. Больше он ничего о своих чувствах говорить не будет. Пока страх движет ею, плохие воспоминания затмевают действительность. Нужно немного времени, чтобы её девичья сущность взяла верх над всем остальным.
— Кто же тот парень, что помог тебе?
— Подвизд, отрок князя Игоря.
— Отрок князя убил боярина? — удивлённо вскинул брови Тодор.
— Да, он когда то умыкнул меня и хотел в Киев забрать. От волков ночью спас, — думая о чём-то своём произнесла Любава, — и сейчас помог. Так вовремя там оказался! Теперь я за него боюсь, ведь если узнает обо всём Ольга, лютой смертью он умрёт и семья его сильно пострадает, — с тревогой в голосе закончила она.
— И где он сейчас? — Оглянулся, как бы стремясь увидеть того здесь.
— Я его попросила уйти, укрыться.
— Он, наверное, любит тебя, если так подставил голову.
— Полуян ему обещал и деньги большие и повышение по службе, но он не предал меня, — гордость за поступок юноши звучал в голосе.
— Хорошим дружинником он бы не был, потому что всё на девушку променял.
— О чём ты, Тодор? А если бы ты был на его месте?
— Я никогда не буду на его месте, а он на моём. По той же причине. Вначале долг, а потом всё остальное.
Любава удивлённо посмотрела на князя. Она его решительно не понимала. Девушке всегда казалось, что из-за любви можно решиться на многое. А оказывается что долг для него превыше всего. Впрочем, как и для брата её, Мала. И чем всё это закончилось? Почему мужчины такие. Бои, походы всегда нужнее им чем женщины?
Все мысли Любавы были написаны на её лице и Тодор без усилий читал их.
«Ох ты, птичка-невеличка, это у вас, женщин любовь всегда на первом месте. Наплетёт вам целый короб вот такой отрок, а вы и растаете перед ним». Тодор решил ещё дома, что чувств своих больше не покажет. А вот выжигала ревностью. Он боялся прикоснуться к ней, чтобы не вспугнуть, не обидеть. А её какой то юноша успел умыкнуть… Какая женщина не уступит молодому мужчине, тем более юная девушка, которой не терпится всё познать? Да что же это такое? Почему я так накручиваю себя? Зачем? Ведь ничего не вернуть и повернуть вспять нельзя.
— Здоров будь, князь, — радостно кинулся к нему вошедший Алекс. Он не слыша голосов, пришёл в опочивальню к Любаве, подозревая, что она снова грустит. Но увидел Тодора, правда задумчивого и на вид сердитого.
— Здоров будь и ты, Алекс, — улыбка озарила лицо князя. — А ты всё что-то изучаешь?
— Да вот ты знаешь… — И умолк, догадавшись что рассказ его о рыбной ловле сейчас будет неуместным. — Какими судьбами к нам?
— Прошу Любаву стать хозяйкой в моём доме. — Не стал таиться от Алекса Тодор.
— Ну, а она? — повернулся к девушке.
— А она согласна, — услышали оба неожиданный ответ.
Тодор даже растерялся, не зная как отреагировать, хотя в мечтах давно слышал эти слова. А вот Алекс обрадовался. Обрадовался за девушку, зная, что она будет за Тодором как за крепкой стеной. И за Тодора. Из-за мужской солидарности, видя что тому очень нравиться девушка. Ну и конечно обрадовался за себя, потому, что хотелось быть ближе к Милане…
— А меня не оставите здесь? — спросил лукаво.
— Да куда тебя денешь? — улыбнулась, вопрошающе посмотрев на Тодора.
— Всегда буду рад видеть тебя у себя в городище.
Когда князь уехал, Любава собрала бояр и сообщила, что выбрала себе мужа по сердцу — Тодора, а значит будет княжной всех древлянских земель.
Без печали покидала это место. Не было Мала, лучшие бояре и дружинники погибли. Первые в Киеве, а другие на тризне по Игорю. Не на кого было опереться, каждый из оставшихся хотел власти сам. Это был уже не тот город: гордый и сильный, с населяющими его людьми, почитающими закон.
Когда все формальности были соблюдены, девушка стала собираться. Приданого было много. Мал хотел, чтобы красоту сестры оттеняли драгоценности, одежда, красивые лошади.
Все дворовые оставались в тереме для поддержания порядка. Любава могла приехать сюда в любой момент, а чистоту и уют она ценила. Только старая нянька очень просила взять её с собой, а Любава и не думала ехать без неё.
Перед отъездом зашла попрощаться к старушке-ведунье в лес.
— Уезжаешь в Искоростень?
— Откуда ты всё знаешь, бабушка?
— Да уж знаю, — хитро прищурила глаза ведунья.
— Надо — зови! — поцеловала девушку на прощание. — Или присылай Алекса, за вами скучать буду.
Когда Любава в сопровождении прибыла в Искоростень, то увидела, что её здесь ждали. Князь встретил девушку за воротами и в глазах его была неприкрытая радость. На улице городища, которая вела к терему, собралось много народа. Дети приносили княжне цветы и от такого проявления дружелюбия Любаве становилось спокойнее. Какое-то непривычное для неё оцепенение прошло, а ведь оно не покидало её уже довольно давно.
— Ну вот и наш дом, проходи, молодая хозяйка.
А навстречу уже бежал Ярополк, раскинув широко руки.
— Это будет наша мама? — радостно сверкали глаза.
— Да, сынок, наша мама. Как ты и просил.
— Вот как хорошо! Ну так хорошо! Правда, Любава? Пойдём, поиграемся. Я за тобой соскучился. Очень-очень!
— Милый мой, я тоже за тобой соскучилась. Очень, очень. — Наклонилась к мальчику и прижала крепко к себе. Она очень боялась приближающихся событий и казалось, что лучше бы она осталась в Малине.
Тодор показал комнаты Любаве и Алексу, где они могли остановиться и отдохнуть перед пиршеством.
Во дворе и на кухне кипела работа. Ключница едва успевала выдавать дворянам, сновавшим от клетей до кухни, продукты. Пир готовился на весь мир. Их князь привёл в терем молодую хозяйку и её нужно было встретить достойно.
Любава всегда всё делала сама, а сейчас её ожидали две молодые дворянки, приставленные Тодором в услужение.
Как хорошо с дороги было вымыться, расчесать свои пышные волосы.
Она надела платье, специально сшитое для этого события. Мал когда-то в Киеве купил белого шелка, расшитого золотом, а умелые мастерицы сшили платье, облегающее фигурку девушки, не сковывая её движений.
Увидев впервые это платье Мал сказал, что похожа сестрёнка на белого лебедя. Её муж залюбуется, вместо того чтобы уделять внимание гостям. Этими словами очень смутил тогда Любаву. Белая накидка с золотым обручем была в тон платью.
Когда она вышла навстречу Тодору, то увидела неподдельное восхищение в его глазах, а Алекс покачав головой и улыбнувшись, молвил:
— Во всех ты, душечка, нарядах хороша.
Тодор взял её под руку и повёл в гостиную, где стояли уже щедро накрытые столы, а вокруг них — бояре, воеводы, старейшины.
— Садитесь, люди добрые. — Поклонилась им низко.
— Княгиню, княгиню! — услышала громкие крики со двора и вопросительно посмотрела на Тодора.
— Люди ждут, что бы мы вышли к ним и одарили.
Она кивнула головой и вместе с князем медленно двинулись по переходам, неизменно встречая людей, которые кланяясь им, радостно улыбались. Любава понимала что князя здесь любят. И рады что он обретёт счастье в жизни, пройдя такой трудный для него этап потери жены. Девушка сразу же засомневалась: сумеет ли подарить этому, несомненно заслуживающему счастья человеку, радость и покой.
Любава вышла на крыльцо и даже зажмурилась. Много людей было во дворе и они тоже приветствовали князя и княгиню.
Тодор поднял руку, прося тишины.
— Спаси вас боги, древлянский народ, что разделяете радость и трапезу с нами в этот день. Все боги и Лада благословляют нас и их десницы накроют нас благодатью своею. — Пируйте же вместе с нами, принося жертвы благодарности богам, — поклонился на три стороны Тодор.
Народ не заставил себя просить дважды, все бросились к скатертям, выстланным на земле. Стали наливать себе медовуху из корчаг, благодаря за угощение князя и княгиню.
В большом зале тоже все насыщались едой и запивали брагой и медовухой, хмелели. Становилось шумно. Голоса уже перекрикивали друг друга.
Любава сидела возле Тодора молча и ей совсем было не до еды. Он тоже не пил, а только с улыбкой поднимал бокал когда кто-то хотел с ним выпить. Но только пригубливал хмельное. И ему тоже было не до еды.
Тодор очень ждал этого дня, когда перед богами назовёт Любаву своей женой и уже боялся, что он никогда для него не настанет. Когда так неожиданно для себя он получил в ответ «да», свершилось то, о чём мечтал. Но странное дело, князь обратил внимание на то, что на лице девушки совсем не было радости, а движения были напряжены и немного заторможены. Он мог сравнивать… Когда брал в жёны Заряну, она как птичка щебетала, глядела с любовью на него своими большими глазами. А он! Его счастью не было границ. Весь мир готов был перевернуть.
Любава же сидит потупив взгляд и ни улыбки на лице, ни слова из уст.
— Милая, тебя что-то беспокоит?
— Нет, почему ты так решил?
— Покушай немного. Сколько всего приготовлено. И люди с недоумением смотрят. Отведай немного, чтобы не обидеть стряпух. — Он взял её руку, но девушка медленно забрала свою маленькую ладошку с его крепкой руки.
— Хорошо, я попробую всего. Наверное, вкусно…
Он насторожено смотрел, не понимая, что с ней.
Алекс, видя такое настроение княжны, решил отвлечься от кулинарных изысков на столах и перемигиваниями с хорошенькой девушкой, дочерью одного из воевод. Такая плутовка, что привлечь внимание Алекса ей не составляло большого труда. Она томно смотрела на него из-за плеча усатого отца и её ресницы чуть прикрывали игривые глаза.
— Посмотри, Любушка, какая хорошенькая девушка, — прошептал Любаве, наклонив голову.
— Что-то ты быстро забыл Милану, — заметила.
— Перестань, я ведь так думал, что она никуда не уедет или будет здесь сегодня, — сразу загрустил Алекс.
— Не надо было девушку отпускать, ведь она не очень — то стремилась к поездке.
— Как-будто бы она меня послушала…
— Тебя бы — да. Ты и сам не слепой и видел, что нравишься ей. Но ты не сделал первого шага. Не показал ей что нужна тебе.
— У меня на то свои причины. Я же говорил тебе, что ненадолго здесь. Пока сидится — сижу, а позовёт сердце и пойду смотреть новые земли. А она ведь со мной не пойдёт по свету. Княгиня…
— Глупый ты Алекс, хоть и старый.
— Спасибо. Можно подумать, что у тебя муж моложе.
— Не о том я. Говорю, что за любимым можно пойти на край света. Чтобы только ты и он, — мечтательно закончила девушка.
— У тебя такие чувства к Тодору? — серьезно спросил Алекс, глядя на Любаву.
— Не знаю, сейчас я ничего не знаю. Но вот подумала, что это навсегда. Он и я. И стало вдруг страшно.
— Отчего же? Глядя на вас, заметно что вы симпатичны друг другу.
— Алекс, никто не отрицает, что мы нравимся друг другу. Но только это и не больше. У нас есть причины, оправдывающие наш союз.
— Причины… Какие причины?
— Мне нужна защита, а Тодору — женщина и мать для его сына. И не о какой любви здесь речи нет. Он даже никогда о ней не говорил.
— А ты говорила ему?
— Меня тянет к нему, с ним легко разговаривать. Он ласков и сумеет меня защитить. Но это, наверное, никакая не любовь. — Нотки сомнения звучали в её голосе. — Может я поспешила?
— О чём это вы шепчетесь? — Наконец сквозь шум в зале к ним прорвался голос Тодора.
— Да вот Алекс спрашивает о той хорошенькой девушке, дочери воеводы, — нашлась Любава.
— Которой? — Проследил за взглядом Любавы. — Да, хорошенькая! Но она не дочь его, а жена. — Зашёлся в весёлом смехе Тодор. — А он к тому же очень ревнивый. Ой смотри, Алекс!
Любава и Алекс тоже подхватили этот смех и лицо девушки повеселело, немного поднялось настроение. Она даже отведала перепелов, жареных на вертеле.
Когда дворяне стали петь венчальную, девушка прошлась с Тодором в танце. Впервые за долгое время, руки Тодора легли на тонкую талию, а глаза внимательно наблюдали за ней. «Как кот за мышкой», подумалось вдруг Любаве.
Танец заканчивался и дальше молодых стали провожать в опочивальню, напевая протяжную песню.
— А где Алекс? — Когда дверь закрылась и они оказались вдвоём, спросила Любава.
— Можешь поверить, что он нам сейчас не понадобится. Устала?
— Устала. Сколько всего за один день.
— Ну тогда ложись и немного отдохни, — он совсем не хотел её пугать своей необузданной страстью.
— Хорошо было бы. Сейчас разденусь. Отвернись, — посмотрев на него, скомандовала девушка.
Он отвернулся, чтобы не смущать.
— Мы что же, будем спать в одной кровати? — Сейчас её мучил только этот вопрос.
— Ну раз другого ложе здесь нет…
Она что-то делала, чем то шелестела и всё-таки обратилась за помощью.
— Подойди, но только не смотри. У меня что-то с платьем не получается. Где-то там зацепилось.
Тодор подошёл к ней за спину, двумя руками расстегнул золотую застёжку и стал опускать одежду с плеч.
— Дальше не надо. Я сама…
Опустив голову он стал нежно целовать шею и плечи Любавы. Она слабо сопротивлялась.
— Тодор, я устала, давай немного отдохнём.
— Милая, не бойся, я только поцелую твою шейку.
Губы нежные, тёплые перекочевали чуть вперёд. Тодор наклонив голову, поцеловал бархатистую кожу ключицы, и опускался всё ниже, проделывая дорожку поцелуев.
— Что ты делаешь со мной? — Со стоном спросила.
Он молчал, только бережно повернул её к себе и припал длинным, страстным поцелуем к её зовущим губам.
Глаза девушки были закрыты, а ресницы трепетали, как крылья испуганной бабочки. Он опустил платье ниже пояса и взял в ладони, а потом стал по очереди целовать её грудь. Это было так невероятно приятно, что Любава застонала.
Тодор подхватил её на руки и положил на мягкое широкое ложе. Его нежные прикосновения пьянили её, не давали сосредоточиться. Ну почему её тело так предательски реагирует на все эти ласки? А первым был Подвизд, который пытался раскрыть ей всё это.
Тодор сразу увидел, что мысли её переключились и были не о том, что сейчас происходило между ними. Мужчина? Она думает о том молодом отроке. Нет, он сейчас заставит забыть о всех других мужчинах, которых она знала.
Он быстро разделся и лёг с ней рядом. Провёл нежно пальцем по её щеке, медленно опустился ниже, к шее, груди, обнажённому плоскому животу.
— Ты прекрасна, — выдохнул. — Но тебе, наверное, не я один говорил…
Тодор поцеловал её маленькое ушко, а потом веки, шею и снова грудь, перекачивая соски языком, как маленькие вишенки.
Любава застонала и выгнулась вперёд.
— Я не причиню тебе боли, — шепнул он и девушка вдруг почувствовала присутствие чего то большого и постороннего в своём теле, которое медленно продвигаясь вперёд, заполняло её.
Тодор припал к её губам, сначала нежно, а потом страстно, сгорая от желания до конца обладать ею и вдруг наткнулся на преграду. Как, она девственница? И никто ещё не касался этого юного тела? И напрасно он так ревновал её, сгорая и страдая от этого чувства? Радость переполнила любящее, истерзанное сердце.
— Потерпи, милая, сейчас будет немного больно.
Он приподнялся на локтях и глядя в её теперь широко распахнутые глаза, резко вошёл до конца.
Зря её пугал Тодор. Любава боли почти не почувствовала.
Он немного подождал, глядя в её тёмные глубокие глаза, заполненные туманом, потом начал медленно двигаться.
Странные волны наслаждения начали подниматься откуда-то от пальчиков ног до живота. Это были для девушки непередаваемые сказочные ощущения. Она ведь и раньше догадывалась, что за поцелуями должно следовать что — то ещё более прекрасное…
Тодор двигался медленно и ритмично и она, обняв его за плечи, подалась вперёд и стала откликаться на ласки, стремясь поближе быть к телу, которое дарило ей такое наслаждение.
В одном ритме они дошли до того момента, когда все чувства и ощущения куда-то испарились, а остался только восторг, полностью поглотивший её.
Тодор сделал последнее глубокое движение и замер, горячий и мокрый от пота.
— Тебе было не очень больно? — участливо спросил, нежно поцеловав в губы.
— Нет, почти не больно. Так прекрасно, что я даже и не могла себе представить. Это только сегодня так, потому что у меня до тебя никого не было?
— Нет, милая, с каждым разом будет лучше и лучше.
— Лучше просто не бывает, — сонно прошептала девушка.
— Глупенькая ты ещё, — гортанно рассмеялся Тодор. А потом став серьезным, закончил, — я рад быть у тебя первым, моя дорогая жена.
Но никакого ответа не последовало. Он услышал тихое сопение и увидел, что Любава уснула.
«Ну вот, совсем замучил девушку, — укорил себя и улыбнулся Тодор. — Ничего, пусть отдыхает. У нас таких ночей будет много. Да и дней тоже.