— Как-то тихо сегодня, бабушка, и птицы даже приумолкли, — вздохнула Любава.
Они сидели возле реки, на одеяльце агукала маленькая Заряна, а Ярополк носился вдоль берега с прутиком, распугивая лягушек. Те с шумом прыгали в воду, а потом с удивлением смотрели на мальчика, кто он и что ему надо на этой реке. А может и не думали ничего, потому что думать у них было нечем. Рот да глаза занимали всю голову.
— Мама, смотри какие ныряльщики! — закричал мальчик, подбегая к ней.
— Тихонько, сынок, а то сестрёнку разбудишь. Видишь, только уснула, — погладила вспотевшую вихрастую голову.
— Посиди возле нас с бабушкой, отдохни, покушай.
— Не хочу я пока ещё. Мама, а отец скоро приедет?
— Ты уже соскучился, малыш? Скоро. Наверное, скоро, — вздохнула и посмотрела на дорогу. — Я тоже соскучилась.
— А Заряна?
— И она, конечно тоже.
— Мама, а ты её назвала так, потому что мою первую маму, которая ушла далеко, так звали?
— Я же тебе уже рассказывала, что мы с папой посоветовались и решили, что это очень красивое имя. Похожее на утреннюю или вечернюю зорьку. А у тебя ведь сестрёнка красивая, правда?
— Какая же она красивая? Маленькая и не умеет говорить, а только плачет. Можно я ещё побегаю?
— Побегай. Так хорошо вокруг и спокойно.
Любава смотрела на Ярополка, который весело резвился, но во взгляде её сквозила грусть.
— Видишь, а я и не знала, что первую жену Тодора звали Заряной. Просто думала, что вы для девочки выбрали красивое имя.
— Бабушка, это я так решила. Знаю, что любил её очень. Но так сложилось, что умерла она и счастье было недолгим. Знаешь, когда я сказала, как хочу назвать дочь, у Тодора даже слёзы на глазах появились.
— Глупенькая ты. Это имя будет постоянно напоминать ему о давней любви.
— Нет, бабушка. Никто, кроме меня, ему не нужен и это я знаю точно. И мне тоже. Как раньше я не могла этого понять? И вот сейчас его нет, а сердце отчего-то щемит, не успокоится.
Обе надолго замолчали, думая о своём.
Прибыли гонцы с дальних селений и рассказали, что идёт большая киевская дружина на древлянские земли. Тодор не поверил вначале этим рассказам, ведь за данью киевский князь приезжал осенью или зимой, а сейчас, в начале лета никто никогда не беспокоил. Да и дань они отдали сполна в прошлом году, а сейчас Ольга уроки определила окрестным княжествам. Выполнять их срок — осенью.
Но когда гонцы всё прибывали, то Тодор забеспокоился.
Первым на пути киевской дружины был Малин. Тодор, оставив часть отроков и дружинников в Искоростене, остальных взял с собой и выехал туда. Он твёрдо приказал оставшимся никому не открывать ворот и не впускать незнакомцев в город.
Его не было уже два дня и Любава начала волноваться. Такого ещё не было, чтобы князь не подал весточку, уезжая из дома.
Поэтому и смотрела на дорогу, ожидая увидеть его. Уставшего, но такого родного.
Не заметила, когда полюбила. И не только телом, которое оживало, трепетало под его умелыми руками, его ласками, но и сердцем, чувствующим его, понимающим с полуслова, с полувзгляда.
Когда-то, вспоминая Подвизда, её лицо покрывал румянец, а губы ныли, напоминая о поцелуях. Сейчас княжна понимала, что это было удовлетворение извечной женской сущности, когда горят мужские глаза, глядя на неё. И что это она, молоденькая девушка, зажгла в них страсть, желание обладать ею.
Тодор же был частью её и, оторвав его от себя, она бы лишилась чего-то большого, светлого. А жизнь была бы серой и неинтересной, вот как прямо сейчас, хотя и нет его всего-то два дня.
Любава не могла сидеть в тереме. Какие-то плохие предчувствия сдавливали сердце, не давали глубоко дышать. И даже маленькая дочурка не отвлекала её своим лепетом от тяжелых мыслей.
Потому-то и собрала детей, отправилась на речку, на простор.
«Хотя бы Алекс был рядом. Он сумел бы развеять эти глупые мысли. Ведь наверняка ничего плохого не случилось. Просто вбила в голову непонятно что, — уже начала сердиться на себя Любава. — Скоро приедет муж и мы будем вместе смеяться над моими страхами. Потом он меня успокоит. Посмотрит ласково, обнимет своими сильными руками…
Её размышления прервал конский топот. К ним приближался всадник и по лошади, по посадке девушка угадала в нём Алекса.
«Как будто боги услышали мои мысли, — радостно встрепенулась девушка. Она рывком поднялась на ноги и стала смотреть на приближающегося всадника с тревогой и ожиданием.
Алекс издали увидел эту живописную группку. А зная, что это любимое место Любавы, повернул лошадь и направился к ним.
Девушка всматривалась в его лицо. Оно на редкость было серьезным и встревоженным. Парень не успел спешиться, как прозвучал вопрос Любавы.
— Где Тодор?
Алекс спешился, обнял Ярополка, который видя, кто подъехал к ним, подбежал поздороваться. Они друг друга понимали и девушка часто удивлялась, каким, по сути, ещё ребёнком может быть Алекс, выдумывая какие-то игры и бедокуря с мальчиком.
Вот и сейчас Ярополк обнял Алекса, а тот, подняв его на руки, посадил на свою лошадь.
— Алекс, не молчи, — попросила Любава.
— Ну что, Ярополк, посидел немного? Пойди, поймай мне маленького лягушонка.
— Зачем он тебе нужен? Они так хорошо ныряют…
— Ближе хочу рассмотреть, — не мог придумать ничего лучшего, чтобы отправить мальчика.
Тот с радостью бросился выполнять просьбу своего старшего друга.
— Только лови на берегу, в воду не заходи. Ещё она холодная, можешь заболеть, — полетело вдогонку напутствие мальчику.
Алекс повернулся к Любаве и увидел её широко распахнутые глаза, а которых плескалась тревога.
— Ничего хорошего пока сказать не могу.
— Как? Что случилось? Где Тодор? — Подкосились ноги у девушки.
«Вот дурак, ну дурак, — пронеслось в голове Алекса, — так глупо сказал. Ведь у неё в голове сейчас только Тодор".
— Да не бойся, меня Тодор прислал, чтобы ты не волновалась, — улыбнулся успокаивающе.
— Разве можно было так с ног сбивать! А почему ты сказал, что нет ничего хорошего? Правда, что дружина киевская идёт по древлянской земле?
— Правда. Но княгини нет с ней. Уехала она с посольством в Византию. Князья Олег и Игорь туда с угрозами плавали, а она решила с миром ехать. Крещение принять на христианской земле. А отправилась, чтобы сейчас плыть Чёрным… ох, извини, Русским морем. Потому что путь дальний, а чем дальше, тем ближе к осени и тогда там холод и шторма.
— А как же дружина киевская? Кто её ведёт и зачем?
— А вот в том то всё и дело. Ольга призвала к себе бояр и посадила на стол киевский сына своего, Святослава. Но ведь мал он совсем, кто же на него внимание обращать будет? Ты знаешь бояр, Любава. Им всё мало. Князья киевские им и землю и золото…
— Это так… — задумчиво произнесла девушка, — раньше воевали с пришлыми племенами за честь и славу, а теперь со своими соседями, чтобы покорить их да нахватать побольше. Уже и так под данью непосильной ходим… Чего сейчас они хотят? И кто ведёт их?
Алекс помолчал, а потом выдохнул, глядя в глаза Любаве.
— Полуян…
— Кто? Разве жив он? — изумлённо подняла брови девушка. — Сама видела, что рана смертельной была. С такой не живут.
— Жив, жив он! Видно, как на собаке всё зажило.
— Чего же хочет он?
— Видно, месть движет. Не может простить своего поражения. Стала киевская дружина вокруг Малина, требуют твоей выдачи.
— Меня? Зачем я им?
— Полуян думает, что ты по-прежнему в Малине княжишь.
— Тодор там? — побледнело лицо девушки.
— Там. Поэтому и послал к тебе, чтобы закрыли город и никого сюда не впускали.
— А что с Малином?
— Тодор уверен, что нужно немного потянуть время, пока древлянские города объединяться, чтобы, если потребуется, противостоять Киеву.
— О чём это он? Раньше утверждал, что никаких сил у нас для этого не хватит, а сейчас вдруг принял такое решение.
— Они ведь никаких требований не выставляют, кроме одного — выдать им тебя. А иначе сожгут город вместе с жителями, чтобы никто другой не мог даже подумать противостоять, не то что князьям, но и боярам больше не смел перечить. Чтобы думать не думали поднимать руку на первых лиц киевской земли. А ты посмела. Вот Тодор и послал гонцов во все концы древлянской земли, союзники сейчас очень нужны.
Любава не слушала окончания, она принимала решение. Из-за её поступка погибнут люди родной земли. Если даже их и выпустят, то сгорит весь город. Город, в котором она родилась, выросла. Город, в котором княжил её отец, брат. И родины её больше не будет. Людей, с которыми она делила все радости и печали. Девушек, с которыми водила хороводы и плела венки на Купала. Парней, которых одолевала в дружеских поединках… Их больше не будет?
Такого она никогда не допустит.
— Собираемся, — деловито скомандовала. — Ярополк, сынок, едем домой.
— А лягушонка Алексу?
— Потом поймаешь. Иди садись на лошадку Алекса, он тебя покатает.
— Не надо меня катать, я сам могу, — заупрямился мальчик.
— Что ты хочешь делать, Любава? — насторожился Алекс.
— Я не буду сидеть и ждать, пока сожгут мой город… Поеду туда.
— Этого Тодор и боялся.
— Если он меня знает, то должен был понять, что я не буду сидеть на месте, сложа руки.
— О чём ты, Любава? Все знают, что ты прекрасный воин, но не забывай, что ты и мать. Это в первую очередь. Ярополк рос без матери, ты хочешь такой же судьбы для своей дочери? Конечно, ведь ты испытала тоже все её прелести. Я ведь не слепой и вижу, что дети и ты — самое дорогое в жизни князя. Если поедешь в Малин, то совсем ничем не поможешь, а просто станешь обузой для мужа.
— Я обузой? — вскинулась, обижено, — задеть меня что ли хочешь, Алекс?
— Пока они думают, что ты в Малине и держат осаду города, другие племена собирают силы. Если же ты будешь возле Тодора, то это не усилит, а ослабит его позиции. Ведь он будет бояться за тебя и детей.
— А если я сама выйду к Полуяну? — спросила вкрадчиво. — Он оставит Малин и отойдёт?
— Может и оставит, может и отойдёт. Его обидчица будет наказана. Но тогда его не оставит Тодор. Он вступит в бой и потерпит поражение, потому что сейчас силы неравные.
— Значит выхода нет, как только сидеть и ждать, чем всё закончится?
— Так сказал Тодор. Он просил тебя об этом, зная твоё упрямство. А ещё просил беречь детей. Князь надеется, что всё закончится хорошо. — Сказал и сам не поверил в это.
А и вправду распоясались бояре… Алекс видел старые фильмы о Петре Первом. Бояре там были в кафтанах с длинными рукавами, в меховых высоких шапках, с длинными бородами. Но Пётр быстро расправлялся с неугодными. Велел сбрить лишнюю растительность на лице, поумерить свой пыл. Те боялись царя, раболепствовали перед ним. Но до этого ещё семьсот лет, а эти бояре никого не боятся. Это они решают дела в княжествах. И воруют друг у друга и убивают, но как только обидят одного из них, как тут же сплачиваются против врага, забывая на время о своих распрях.
А сейчас этим врагом для них оказалась Любава. Алекс знал, что если бы княгиня Ольга не уехала к ромеям, то и опасности для древлянской земли не существовало. Та пыталась сплотить княжества вокруг Киева. Мир был выгоден. Она даже заменила дань уроками и никто не имел права брать больше, чем обязали. Без дани и уроков нельзя. На них содержалась дружина, которая приходила на помощь, в случае нападения кочевников.
Сейчас же очень много стало бояр, которые жили благодаря поборам. И Алекс понимал, что своей жестокостью по отношению к непокорным племенам или отдельным князьям, они показывали участь тех, кто пытался жить обособленно от Киева. Боярам нужна была причина и они нашли её, вернее, её им подсказал Полуян.
Дорогой все молчали. Каждый из взрослых думал о своём. Ярополк устал и тихонько посапывал впереди в седле. Алекс одной рукой прижимал его к себе, а другой правил лошадью.
Это была его семья. Любава, Тодор и их дети. Он почти потерял надежду вернуться домой и за этот год очень прикипел душой к этим простым, скромным людям. Алекс замечал, как на глазах взрослела Любава: из озорной, весёлой девушки она превратилась в жену, мать, княгиню, которую почитали и любили все. Любовь преобразила её — сделала мудрее, рассудительнее.
Но сейчас он не знал, как она поступит. Бросит детей и уедет к Тодору или сделает так, как просил её муж. В её глазах он читал нерешительность, что не было характерным для этой девушки.
— Давай поговорим обо всём ещё завтра. Утро вечера мудренее.
— А ты Алекс? Останешься здесь или вернёшься?
— Тодор попросил остаться возле вас. А ещё он сказал, что лучше бы тебе ни о чём плохом не думать. Он очень волнуется за вас. Но сама понимаешь, что центр древлянских земель — Искоростень, поэтому именно ему нужно решать все вопросы. И место его сейчас в Малине.
— Не говори мне о том, что я и сама знаю. Мой отец и брат ставили интересы народа выше своих. И Тодор такой же. Но ведь можно как-то избежать кровопролития. Можно? — надежда слабыми росточками пробивалась в её голосе. — Может постоят вокруг Малина, а тут и Ольга из Константинополя вернётся. Я знаю, она никогда не причинит мне вреда. — Глаза просили: ну соври, что всё будет хорошо…
— Ну, конечно же, всё закончится миром, — соврал Алекс, потому что очень хорошо помнил из истории, чем закончится всё это. А он так надеялся, что всё обойдётся. Но сейчас у него задача — уберечь от беды Любаву и детей. Мужчина считал своим долгом сделать это, хотя и не представлял пока как.
Историю он не мог исправить. Алекс не вмешивался в события, он понимал, что неумелые вмешательства в судьбы людей могут привести отнюдь не к лучшим результатам. Сколько был здесь, только изучал всё, что видел и ему это очень нравилось. Правда, только раз он не мог сдержаться и помог Любаве выкарабкаться из лап смерти. Но уж очень часто, по его наблюдениям она ходила по краю, буквально по лезвию ножа. Это явно был не её год со всеми передрягами, через которые она прошла и которые отнюдь для неё не закончились.
Он не скажет девушке, что участь древлянских городов предрешена и будут они разграблены и сожжены. Людей много погибнет, а остальные попадут в рабство.
Что может сделать она? И как ей сказать, что такое будет? Как объяснить свои знания? Ведь всё равно не поверит. А если и поверит, то какую от неё можно ожидать реакцию? Она ведь готова на самопожертвование. Они здесь все такие. На первом месте — люди, а потом уже они сами и их семьи. Такой Мал, такой Тодор… Алекс мучился, искал выхода и не находил его.
Ночью ворочался и как не пытался, уснуть не мог.
Под утро он услышал по коридору осторожные шаги. Свечи у него в комнате догорели и он на ощупь пошёл к двери, тихонько её приоткрыл. Кому тоже не спалось в эту тревожную ночь?
Щуплая фигурка уже миновала его дверь и двигалась к выходу.
«Кто бы это мог быть? Почему крадётся словно вор? — Алекс тихонько, под самой стеной двинулся следом.
Гридни в сенях спали на своих местах и парень подумал, что завтра нужно всех собрать и предупредить о надвигающейся опасности. И как-то так, чтобы и паники не посеять, но и спать на посту стражи не стали бы.
Человек вышел на улицу и двинулся к конюшне. Алекс узнал знакомую фигуру и походку — это была Любава.
— Далеко собралась, Любушка? — догнал её.
— Не мешай мне Алекс, всё равно уйду.
— Да я и не мешаю, просто хотел спросить, что у тебя на уме.
— Не могу я сидеть дома. Не могу, пойми. — В свете луны слёзы в глазах девушки блестели дивным светом, готовые пролиться в любую минуту.
— Скажи, как ты поможешь Тодору? — пытался сохранить он спокойствие и совсем опешил, когда услышал ответ княгини.
— А я вызову на бой Полуяна.
Алекс молчал, не зная даже что сказать. В голове было пусто. Он ожидал чего угодно, но только не этих слов…
А Любава продолжала
— Он не сможет отказать, потому что все сочтут его трусом.
— Ты не сможешь выиграть этот бой, даже если он согласится.
— Почему? Если ты думаешь, что я ему проиграла там, в лесу, то ты неправ. У меня с собой не было никакого оружия. Ты же видел, как я дерусь на мечах и стреляю из лука.
— Я знаю это, девочка, знаю какой ты прекрасный боец, но тебе его не победить. Он мужчина и притом имеет очень большой опыт ведения боя, и не тренировочного, а такого, где убивают. Он убивал и убьёт, рука у Полуяна не дрогнет. Я не хочу тебе напоминать, что если бы не тот юноша, Подвизд, чем бы всё закончилось для тебя. Боярин уже готов был убить и сделал бы это.
— Тебя там не было. Что ты можешь знать?
— Не было, точно. Но мне хватило твоего рассказа, чтобы понять и оценить ситуацию. Она ведь и правда была непростой. Как ты сейчас победишь Полуяна, ответь?
— Даже если у меня ничего не получится, то я умру в бою. Он получит то, за чем пришёл сюда и не причинит зла моему городу и моему мужу.
— Эх ты, глупышка, хотя и княжна. Застил тебе глаза страх за Тодора, боль за свой город. Ведь знаешь, что ты только причина, а вернее способ давления, чтобы поставить на колени древлян в назидание другим ещё свободным племенам. Убьют тебя, погибнет Тодор… А дети ваши?
— Ты их, Алекс, в обиду не дашь!
— Ах, вот как. Значит, на меня надеешься? А ты подумала кто я? Просто пришлый человек. Кто доверит мне воспитывать ваших детей? Ваши же бояре передерутся между собою за власть. Это они хорошие, потому что князь в ежовых рукавицах держит — силу чуют… Хочешь изгнания своих детей? Нищеты их, в лучшем случае? Ты не силу свою показать хочешь, а слабость скрыть. Что бы тебе Мал сказал? — специально затронул постоянно ноющую рану Любавы.
И девушка заплакала… Алекс притянул её к себе и прижал. Пусть поплачет. Выплачется, всё легче будет. Гладил её по голове, слушал всхлипывания маленького обиженного ребёнка.
— Что же мне делать? Я не могу сидеть на месте и ждать.
— А придётся. Сейчас, пока нет Тодора, ты княгиня и тебе всё решать. А начни с усиления дисциплины. Ты же мимо проходила. Гридни на посту спят, а если пройти к воротам, то и там, наверняка, стража спит. А нам сейчас нужно быть наготове. Никто не знает, что может случиться завтра или послезавтра. Вдруг город придётся защищать. Второе, чем нужно заняться до приезда Тодора, сделай запасы еды, оружия. Видишь же, какую тактику они используют — осаду. Города укреплены хорошо, выдержат натиск.
Алекс почувствовал, как напряглись плечи девушки, прекратились всхлипывания и он понял, что переубедил её, сумел повернуть мысли в нужном направлении.
— Я всё поняла и сделаю так, как советуешь ты. Это, наверное, правильное решение и его бы одобрил Тодор. Спасибо, Алекс.
— Всегда готов служить! — улыбнулся он.