— Ничего не сломали? — спросил он, присаживаясь на корточки на краю ямы, и Рита яростно сверкнула глазами, словно рассвирепевшая кошка, угодившая в западню.
— Почему вы спрашиваете с таким сожалением?! Достаньте меня отсюда!
— Как вас угораздило?
— Вам процесс интересен?! Я уронила сумочку. Ручка порвалась… Я хотела ее достать веткой и сорвалась! Это волчья яма, да? Да вытащите же вы меня! Так и будете глазеть?! — она изо всех сил подпрыгнула, но край ямы был безнадежно высоко. Роман задумчиво оценил расстояние. Даже наполовину свесившись вниз, он все равно не сможет достать до ее вытянутой руки.
— М-да, — пробормотал он, встал и пошел прочь. Вслед ему из ямы всполошенно закричали:
— Куда вы?! Вы что — меня бросите?! Вернитесь сейчас же! Куда вы пошли?! Вы не представляете, что я с вами могу сделать! Вас в этом городе никто больше на работу не возьмет! Вытащите меня! Рома, пожалуйста, вытащите!.. — в голосе Риты сквозь злость проглянула паника. На несколько секунд она замолчала, очевидно, переводя дыхание, а потом из ямы раздалось нечто, похожее на визг беснующейся ведьмы:
— И-и-и-и!!!..
— Маргарита, не знаю вашего отчества, сделайте одолжение — заткнитесь! — рявкнул Роман, сосредоточенно оглядывавшийся по сторонам. — Или я действительно уйду! Причем навсегда!
Тишина наступила мгновенно, словно кто-то зажал Рите рот. Савицкий удовлетворенно кивнул, отошел еще на несколько метров и, наконец, нашел поваленный древесный ствол толщиной в руку. Подхватил его, отволок к яме и наклонился над ней, и со дна ямы на него глянули два злых-презлых глаза.
— Отойдите! — скомандовал он и медленно опустил ствол вниз, так что верхушка дерева осталась торчать наружу. — А теперь забирайтесь. Надеюсь, он выдержит ваш вес.
Рита зло что-то пробурчала снизу — явно в его адрес, потом посмотрела на древесный ствол с негодованием монахини, которой предложили исполнить у шеста стриптизерский танец.
— Ну, чего задумались? Али решили там навеки поселиться? В таком случае, попрошу расписочку, что вы остаетесь там добровольно.
— Мерзавец! — процедила она сквозь зубы, уцепилась за ствол и начала кое-как карабкаться по нему. Пару раз Рита чуть не сорвалась, но все же вскоре одна ее рука оказалась в пределах досягаемости, и Роман, наклонившись, крепко схватил ее за запястье и помог вылезти. Едва ее ноги ступили на землю, как он отпустил ее, и Рита, потеряв равновесие, плюхнулась на пятую точку, но тотчас вскочила, бешено сверкая глазами, которые, утратив синеву, стали темно-зелеными, словно предзимняя Шая.
— Вы специально это сделали?! — она взмахнула рукой, сумочка вылетела из нее и устремилась в сторону Романа, который проворно отскочил в сторону. Сумочка ударилась о березу, тяжело брякнула на землю, раскрывшись от удара, и из нее вместе с обычными женскими ненужностями вывалился предмет, который Савицкий совершенно не ожидал увидеть.
— Е-мое! — протянул он, опустился на корточки и поднял небольшой тускло поблескивающий пистолет с витиеватыми буквами PB на щечке рукоятки. Повертел его в руках, качая головой, вытащил обойму, тут же с щелчком вставил обратно и изумленно сказал — не столько Рите, сколько самому себе. — Хреновина-то заряжена!..
— Отдайте! — смятенно сказала Рита и отняла у него пистолет. — Нечего хватать чужие вещи! К тому же, он не настоящий.
— С точки зрения любителей крупного калибра он действительно может считаться не настоящим, — холодно заметил Роман. — Беретта Бантам, калибр шесть-тридцать пять. Не такой уж большой, конечно, но, ежели удачно пальнуть, человек задумается навсегда. На кой черт вам оружие?
— У меня есть разрешение! — воинственно ответила Рита, опускаясь на колени и торопливо собирая высыпавшееся содержимое своей сумочки.
— Интересно, какой идиот вам его дал?
— Не ваше дело!
— Вы правы, это больше не мое дело, — ровно отозвался Роман, отворачиваясь. — Жду вас на катере. Отплываем немедленно, так что пошевеливайтесь. А завтра найдете себе другого водителя.
Он быстро зашагал обратно, отбрасывая в сторону заслонявшие дорогу ветви. За его спиной раздался щелчок, хруст, потом быстрый топот, и в следующее мгновение Рита схватила его за руку и остановилась перед ним, виновато и даже как-то искательно заглядывая Роману в глаза.
— Подождите, ну, пожалуйста! Зачем вы так сразу?.. Это всего лишь пистолет, что в этом такого? Он со мной на всякий случай — ничего больше. Ну вы же знаете, какая сейчас жизнь? Вы же знаете, что сейчас может произойти все. что угодно! Нужно же бедной девушке как-то себя защитить? — на ее губах заплясала неуверенная улыбка, искательность в глазах сменилась томной грустью, и Роману внезапно захотелось дать ей пощечину. — Если вам не нравится, что рядом с вами вооруженный человек, так на время поездки я могу отдавать пистолет вам — вот и все. Так сойдет?
— А вы не боитесь, что мне захочется вас застрелить? — поинтересовался Роман, придавая себе предельно мрачный вид. — Откровенно говоря, мне уже хочется это сделать.
Рита усмехнулась — как-то слишком умудренно, уголок ее рта дернулся вниз, и она покачала головой, после чего молча сунула пистолет ему в руку и удалилась величавой, чуть прихрамывающей походкой. Роман, совершенно сбитый с толку, недоуменно посмотрел на пистолет на своей ладони, потом на уходящую девушку. Подождал, пока она отойдет подальше, и крикнул:
— Эй! Как, все-таки, ваше отчество?!
— Алексеевна, — удивленно ответила Рита, оглянувшись.
— Так вот, Рита Алексеевна, куда вы идете?
— К берегу. Вы же ска…
— Берег там, — он махнул рукой в противоположную сторону. Рита дернула плечом, глянув на Романа со знакомой злостью, развернулась и захромала в нужном направлении.
Отплыли они только спустя два часа, поскольку Рита изъявила желание откушать на лоне природы. Роман не стал возражать, ему уже и самому хотелось есть. Он забрал с катера прихваченный с собой сверток и вернулся к своей куртке, наблюдая, как девушка, перетащившая на берег объемистый пакет и одно из одеял, расстелила на траве клеенку и разложила на ней бутерброды с красной и черной икрой, колбасу сыр, баночки с какими-то вкусностями и довершила натюрморт бутылкой дагестанского коньяка, который сразу же шелковисто заблестел под солнцем. Села на сложенное одеяло, скрестив ноги, и призывно кивнула Роману, который сидел в сторонке и разворачивал свой скромный сверток с парой бутербродов с толстыми ломтями копченого мяса, свежим огурцом и несколькими яркими редисками.
— Прошу к столу.
В ее голосе была игривая безмятежность, как будто совсем недавно ровным счетом ничего не произошло, и Роман подумал, что, возможно, для нее действительно так и есть — все события не имеют значения, быстро затягиваются туманом и проваливаются в никуда — короткая память, как у бабочки-поденки.
— Спасибо за предложение, но у меня есть еда, — ответил он и сочно захрустел редиской. Лицо Риты стало обиженным, но эта обида показалась Роману фальшивой, будто под ней пытались спрятать нечто другое, чего он никак не должен был увидеть. Он уже заметил, что Рита то и дело смотрит на часы, но в этих взглядах нет нервозности торопящегося человека. Скорее наоборот.
— Бросьте, ну что вы? Я же от чистого сердца предлагаю.
— А я от чистого сердца отказываюсь. Мне хватит и того, что у меня с собой.
— Ну, а бутербродик с икрой? Оливки? А кальмаров хотите?
— Нет, спасибо.
— Но коньяк-то будете? — она скорее утверждала, чем спрашивала. Роман покосился на бутылку — не без сожаления, ибо коньяк был хорошим.
— Нет, не буду.
— Да не будьте вы такой букой, что вы, в самом деле?! — Рита улыбнулась, чуть склонив голову набок. — Чего вы стесняетесь?
Роман тоже склонил голову набок.
— А я похож на человека, который умеет стесняться?
— Вы похожи на человека, который умеет портить другим отдых! — буркнула она, погасив улыбку, и принялась пальцами выуживать оливки из банки. Роман пожал плечами, откусил здоровенный кусок от бутерброда и предался задумчивому жеванию. Как и всегда, на свежем воздухе, и хлеб, и копченое мясо оказались необыкновенно вкусными. Он ел и то и дело поглядывал на Риту, которая деловито расправлялась с едой, и теперь у нее был такой вид, словно она сидела на берегу в полнейшем одиночестве. Роман замечал, что и она поглядывает в его сторону — украдкой, взгляды были быстрыми и тонкими, как бушменские стрелы. Очень странная особа. На катер взошла с надменностью королевы, потом дружелюбие, игривость, ругань, опять дружелюбие, снова ругань, а теперь хлеб-соль… Пистолет в сумочке. Эти тонкие настороженные взгляды. А то испуганное и несчастное лицо, которое он видел тогда, за секунду до того, как его закрыли взметнувшиеся волосы? Нет, что-то очень не то с этой дамочкой. И почему она на него так странно смотрит? То ли побаивается, то ли пытается что-то понять… И зачем, все-таки, ей понадобился именно он? В рекомендации Роман не верил ни капли. Он вполне мог бы допустить, что приглянулся развеселой девчушке, и она наняла его с целью качественно развлечься на природе. Отдых не получается, и девчушка злобствует — вот и все. Но что-то тут не вязалось, и он пока сам не мог понять, что именно. Роман снова посмотрел в ее сторону, и в этот момент Рита уже во второй раз почти с мужской лихостью хлопнула порцию коньяка из пластикового стаканчика, вызвав у него невольную улыбку, и она эту улыбку почуяла, потому что сразу же взглянула на него — на этот раз открыто, и спросила:
— Может, все-таки, хотите? — она не уточнила, чего именно, и он снова улыбнулся, покачал головой и взял последнюю редиску.
— А меня редиской не угостите?
— Нет, — он с хрустом раскусил редиску — та была свежей и приятно-острой. Рита потрясенно передернула плечами.
— Слушайте, ну вы просто какой-то гипертрофированный женоненавистник! Я думала, такие только в книгах бывают.
— А с чего вы взяли, что я женоненавистник? — лениво спросил Роман, дожевывая редиску. — Только лишь потому, что мне не нравится ваша персона? Отнюдь. Возможно, у меня и появлялись завлекательные мысли в вашем направлении, но вы открыли рот и все испортили.