— Это значит, что ты — не первый.
— Не понимаю.
— А ты неплохо рисуешь, — Нечаев подтянул к себе рисунок и хмуро посмотрел на улыбающееся мальчишеское лицо. — Есть такой же, но возрастом помладше?
Роман развел руками, словно врач, констатирующий неизлечимую болезнь, встал, подошел к письменному столу и вернулся с рисунком, который вчера держала в руках Рита. Его мысли вновь вернулись к ее застывшему лицу, мелькнувшему в рыночной толпе, к проскочившему мимо «мини куперу». Случайность?
— Так-так, — пробормотал Валерий, принимая рисунок и кладя его слева от первого. — Определенно неплохо. А теперь вот так.
Он извлек из кармана куртки сложенный лист и аккуратно расправил его рядом со вторым.
— Ай-ай, как вам не стыдно, Валерий Петрович, подбирать чужие вещи?! — Роман криво усмехнулся, потом поднял указательный палец навстречу метнувшемуся недовольному взгляду Валерия. — Заметь, я не предполагаю, что ты свистнул его из моего кармана.
— Ладно, — Валерий пристроил рисунки поровнее, потом демонстрационно провел над ними раскрытой ладонью. — Прямо возрастная галерея. Но кое-чего не хватает.
Он вытащил из другого кармана еще три сложенных листа, разгладил их и один за другим выложил на столик, словно козырные карты. Роман прижал ладони к вискам и уткнулся согнутыми локтями в колени, потрясенно глядя на рисунки.
Они были сделаны неплохо. Рисовал, конечно, не мастер, но явно человек не без таланта.
Смеющийся малыш лет трех, может двух. Еще одна улыбающаяся детская мордашка — вряд ли старше лет полутора. И совсем кроха, вероятно еще даже не научившаяся ходить — черты мягкие, расплывчатые, в улыбающемся рте всего-навсего два зуба, и волосы, как пух. Но все рисунки напоминают один другой, как детские возрастные фотографии. Один и тот же ребенок.
Денис Лозинский.
— Что это такое? — прошептал Савицкий. — Что это значит?! Есть кто-то еще?!
— И он тоже неплохо рисовал, — Валерий откинулся на спинку дивана. — Полтора месяца назад я занимался несколько странным несчастным случаем… были основания предполагать, что это было убийство. Женщина упала с балкона шестого этажа. Дверь квартиры была заперта, но вполне возможно, что некто воспользовался своим ключом. Очевидцы не могли с точностью сказать, что никто из подъезда не выходил, так же, как не могли утверждать, что женщину выбросили с балкона — они ее узрели уже в полете, когда крик услышали. В общем, ни то, ни се. Ни в квартире, ни на балконе никаких следов борьбы, соседи ничего не слышали, и я бы с удовольствием, извини за рабочий цинизм, констатировал самоубийство, но были две странности. Во-первых, женщина не жила здесь раньше — она сняла эту квартиру в этот же день, и, по словам хозяйки, страшно спешила. Заплатила ей сверх требуемого — за скорость. Вела себя очень странно, но та не обратила на это внимания — квартира сдавалась посуточно, деньги она получила очень хорошие. Спустя десять минут после того, как хозяйка распрощалась с постоялицей, та упала с балкона.
— На фоне всего остального не очень-то странно, — заметил Роман, не отрывавший глаз от рисунков, — но для первого раза — да. Дороговатое самоубийство. В городе сколько хочешь мест, откуда можно качественно сигануть, коли приспичило. А вторая странность?
— Главный свидетель — мужчина, живший по соседству. Их балконы смежные, незастекленные, он вышел покурить, и в тот же момент на соседний балкон вышла женщина, — Валерий покосился на него и яростно потер небритый подбородок. — У нее на руках был маленький ребенок.
Роман постучал указательным пальцем по крайнему рисунку, потом недоверчиво хмыкнул.
— Я понял, к чему этот звук, — буркнул Нечаев. — Мужик хоть и видел их всего несколько секунд, очень хорошо рассмотрел и запомнил малыша… в отличие от женщины. Ребенок был крошечным — месяцев пять, может шесть… в общем, ни ходить, не говорить… — он смущенно пожал плечами, — впрочем, не разбираюсь я в детях — чего там и когда… В общем, мужик утверждал, что эта кроха вдруг посмотрела на него, помахала ему рукой, сказала «Привет!» и назвала по имени. А потом женщину просто выбросило за балкон. Будто кто-то схватил сзади и перекинул через перила, но мужик утверждал, что там никого не было.
— И ты, конечно же, решил, что у него поехала крыша, — мрачно констатировал Савицкий.
— А ты бы что решил на моем месте? — Нечаев сверкнул глазами. — Я еще могу поверить в не по годам развитых детей, но даже они не умеют растворяться в воздухе. Все очевидцы утверждали, что женщина падала одна. И когда все сбежались, в наличии был только один труп. Даже если допустить, что они просто не разглядели ребенка, нельзя допустить, чтобы практически грудной младенец, брякнувшись с такой высоты, встал и ушел, верно? Так же, как нельзя допустить, что бедную тетку выкинул с балкона человек-невидимка. В общем, подумал я, что у бедняги просто мозги не в порядке. В подозреваемые его было не записать — соседи видели его на собственном балконе, когда тетенька летела, и летела она именно с соседнего балкона. Данные осмотра это подтвердили — не стану утомлять тебя подробностями. Мужик, кстати, во дворе устроил форменную истерику — все бегал, ребенка искал.
— Дело закрыли?
— Да. Самоубийство. Дама оказалась некоей Стеллой Лячиной, тридцати семи лет. Гример в одном из местных театров. Особа нервная, неуравновешенная. Состояла на учете — в двадцать лет наглоталась снотворного по причине несчастной любви. Поэтому, вроде как, дело было ясное. Но этот мужик, — Валерий страдальчески прищурился. — Как он начал меня доставать! Три дня подряд в отделение таскался с раннего утра, все про ребенка этого — мол, был — и точка, разберитесь, куда пропал, и никакое это не самоубийство, а, натурально, происки темных сил. Рисуночек принес, вернее, кучу рисуночков. Потом вроде отстал.
— Можно вопрос?
— Изволь.
— Судя по интонации, кроме вышеперечисленного было еще что-то, что показалось тебе странным.
— Не странным, — Валерий закурил. — Просто показалось забавным совпадением — ну, на самом деле это не так уж все забавно, конечно. Я с участковым когда говорил, так он сказал, мол, несчастливая квартирка. Год назад точно так же выбросили с балкона женщину — тоже днем… но то точно было убийство — в квартире разгром, соседи слышали крики и звуки борьбы. Видели убегающего мужчину, как выглядел, не запомнили, только что невысокий, субтильного вида. Может, это даже и баба была. В любом случае, никого не нашли — так и зависло… Я, как вернулся, проверил — из любопытства. Все верно. Но совпадения сплошь и рядом бывают… бывали.
— Да уж… Андрей Лещук, — Роман ткнул указательным пальцем во второй пункт списка. Нечаев кивнул.
— На четвертый день после случившегося некий Лещук, сварщик по профессии, ранним вечером получил под лопатку чем-то вроде стилета во время дисциплинированного перехода улицы в одном из центральных районов. Убийцу никто не видел, но в этом нет ничего удивительного — вместе с Лещуком дорогу переходило довольно много людей, и в толпе несложно провернуть такой фокус и уйти незаметно. Лещук свалился, и никто вначале не понял, что к чему — решили, что человеку плохо… Но, как ты думаешь, кто был одним из тех, кто решил, что человеку плохо?
— М-да, — сказал Савицкий, взял бутылку с коньяком и посмотрел сквозь нее на свет. — И он, конечно же, прибежал к тебе.
— Позже, вначале со мной связались соседи, чья территория была, интересовались показаниями по недавнему самоубийству — он же им все вывалил. Потом уж сам явился и рассказал, что стоял возле ларька и видел, как мимо прошел мужчина с ребенком, и, мол, он узнал ребенка — тот же самый, что на балконе, только на год старше. И ребенок ему улыбнулся и подмигнул. Мужчина нес его на руках. Начал переходить улицу и вдруг упал, а ребенок испарился. Рисунок мне опять притащил, истерики закатывал. Надо мной к вечеру уже весь отдел потешался, — Нечаев зло воткнул сигарету в пепельницу. — В общем, я его кое-как выпроводил. Соседи его в подозреваемые не записывали — несколько людей подтвердило, что он стоял на тротуаре, когда упал Лещук, — но рекомендовали консультацию у психиатра. А потом вечером мы с нашими мужиками зашли пива выпить, и один, которого недавно к нам перевели, сказал, что год назад на том же самом переходе идентично мужика замочили — возможно, один и тот же тип работает. На этот раз мне это показалось немного странным, но если тут было железное реальное убийство, то с Лячиной-то были непонятки. Другое дело, что в обоих местах присутствовал мой рисующий знакомец. Разумеется, ни в каких мальчишек я не верил ни капли. Но… — Валерий развел руками, — мне в тот момент было не до этого. А пять дней спустя, — он кивнул на список, — Дзевановская. Студентка политеха, девятнадцать лет. Поздним вечером обнималась на скамейке во дворе со своим приятелем. Потом что-то произошло. Приятель так и не смог толком ничего объяснить. Говорит, ничего не видел, потому как его физиономия пребывала в области ее груди. Слышал только, как в какой-то момент Дзевановская начала нести всякую ерунду, что, мол, нельзя себя так вести при детях. Потом она вскрикнула, и ему в лицо чем-то плеснуло — как выяснилось позже — кровью. Пацан прянул назад, шлепнулся со скамейки в кусты и уже оттуда услышал странный звук — будто что-то хрустнуло. Когда он протер глаза и принял вертикальное положение, мертвая Дзевановская лежала возле скамейки, а от угла дома к ним бежал какой-то мужик, а с ним — две женщины. Пацан, кстати, и поныне пребывает в психушке — слаб нервами оказался. Прибывшая медицинская бригада, осмотрев студентку, констатировала смерть от перелома шейных позвонков. Также под левой грудью обнаружили косую рану, предположительно нанесенную острым режущим предметом. Трое людей, прибежавших на крик пацана, никого не видели и ничего не слышали…
— Прибежали на крик? Ну, а говорит, нет отзывчивых людей, — пробормотал Роман. Нечаев непонимающе вскинул брови.
— Что?
— Позже. Продолжай.
— Оружия при нем не было, в окрестностях тоже ничего не нашли.
— Но все равно все записали на этого парня?
— Следствие еще ведется, — обтекаемо ответил Валерий. — И не я им занимался. Это, как и в случае с Лещуком, была не моя территория. Я просто все узнал позже…
— …когда к тебе пришел один из прибежавших на крик, твой знакомец.
— Да, — на лице Валерия появилась недовольная гримаса. — У вас, Валерий Петрович, сказал, лицо располагающее, я чувствую, что только вы мне поверите.
— Честно говоря, твое лицо располагает к чему угодно, только не к…
Нечаев раздраженно отмахнулся.
— В этот-то раз он вел себя примерно, просто сказал, что проходил мимо и услышал крик. А уж мне сообщил, что на самом деле гнался за все тем же мальчишкой, которому уже почему-то было года три-четыре. Мальчишка подбежал к скамейке, схватил Дзевановскую за руку, и она сразу же дернулась и вскрикнула, а потом резко повернула голову — как-то странно — вбок и в то же время вверх — и сразу упала. А мальчишка исчез.
— Ты ему, разумеется, не поверил, — утвердительно произнес Роман.
— Нет. Но было странно, что этот красавец третий раз появляется там, где спустя минуту кто-то умирает.
— Как я, — негромко заметил Роман, глядя перед собой невидящими глазами. — А может, все-таки, он Дзевановскую…
— Нет. Он был далеко от нее. Женщины это подтвердили. Они псов своих выводили и… Я, конечно, могу допустить, что он мог нож метнуть, который потом куда-то делся, но свернуть шею на расстоянии?.. Врач сказал, что шейные позвонки именно сломали. Она не могла сломать их при падении со скамейки — картина бы тогда выглядела иначе.
— Кого-нибудь убивали там раньше? — Роман плеснул в рюмки коньяк, выпил свою, но Нечаев к коньяку не притронулся, только глянул коротко на рюмку и принялся изучать свои широкие ладони.
— Да. Год назад. Девчонку двадцати двух лет, продавщицу из ларька неподалеку. Резаная рана под левой грудью, сломанная шея. Сняли свитер и золото, но, возможно, это сделали местные нарики, когда она уже была мертва. Рядом с ней были обнаружены следы чужой крови. Это все. И, как ты понимаешь, уже чересчур для совпадения.
— И что вы сделали?
Нечаев пощелкал зажигалкой и спокойно ответил: