— Нам пора. У меня дела вечером, мне надо быть в городе к шести. Кстати, в восемь на Пушкинской начнется небольшой концертик в рамках городских увеселений. Я там тоже буду участвовать, если хочешь, можешь прийти, — она взъерошила ему волосы. — А потом мы можем поехать куда-нибудь, где нет людей и есть кровать. На земле оно конечно дико романтично, но все-таки очень уж жестко и холодильника рядом нет — такой энергичный амор очень способствует аппетиту.
— Я пока не знаю, посмотрим, — уклончиво ответил Роман. Он и в самом деле не знал. На центральной площади вечером будет много народу, а ему с некоторых пор нельзя ходить среди людей… никак нельзя. Рита, натягивавшая джинсы, подмигнула ему.
— Надеюсь, лодку никто не угнал, пешком-то далековато. По мне, так я бы тут и заночевала… не хочу обратно в город, — Рита застегнула пуговицу, потом присела на корточки, отняла у него сигарету и глубоко затянулась. — Ты меня спрашивал про население… Когда мне было девять, мой отец умер от инфаркта. Ему стало плохо в парке, он присел на скамейку, потом упал… а все ходили мимо, смотрели и шли дальше — мало ли, чего там валяется. Он умер и пролежал на скамейке почти три часа, прежде чем кто-то подошел, сообразил, что к чему и вызвал «скорую». Но до этого он немало лежал на скамейке и живой, понимаешь? Если бы «скорую» вызвали сразу, то папа мог бы и не умереть. Возможно, он был бы жив даже сейчас. И тогда, — она провела ладонью по лицу, словно смахивая паутину, — возможно, многого бы не случилось… Да, я люблю этот город отдельно, потому что людям в нем наплевать друг на друга. Я убеждалась в этом много раз. Я знаю, что, в принципе, таких людей хватает везде… но здесь их почему-то слишком много.
— Что-то в последнее время многие об этом рассуждают, — пробормотал Роман едва слышно. Рита мягко улыбнулась и потрепала его по щеке.
— Чувств нет, но ощущений хватает, и ты, Савицкий, мое чертовски хорошее ощущение! Выходи из задумчивости и надевай штаны, а то я опоздаю — уже полно времени. Но я еще улучу момент с тебя их стащить!
— Сигарету-то отдай, — сказал он.
Моторка стояла на месте, и Рита запрыгнула в нее первой, вытащила из пакета початую бутылку коньяка и, пока Роман отвязывал швартовы, отвинтила крышку, качнула бутылкой в его сторону и, провозгласив: «За дона Педро!» — ахнула прямо из горлышка. Роман, перебравшись в лодку, посмотрел на Риту сурово.
— Как тебе не стыдно?! — возмущенно сказал он, после чего отнял у нее бутылку и сам сделал несколько глотков. Рита засмеялась, забрала протянутую бутылку и спрятала ее. Роман запустил двигатель, и она привалилась к его плечу, закрыв глаза.
— Можно подержаться за вашу мужественную руку?
— Держитесь на здоровье… — ответил он, — а вот за это нет, держаться не надо, а то я поеду куда-нибудь не туда.
— Ладно, — сонно сказала Рита и сжала пальцы на его плече. Роман усмехнулся, отводя лодку от берега. Настроение у него было прекрасным, солнечным, как и этот медленно, но неотвратимо клонящийся к закату день. Он переложил руль на левый борт, разворачивая моторку, рассеянно взглянул на покинутый берег, и сердце у него упало, а солнце в душе сменилось абсолютным мраком.
На берегу, почти у самой воды стоял Денис все в тех же джинсах и ярком свитерке, и в этот раз он не улыбался и не махал приветливо рукой. Его губы были плотно сжаты, и застывшее лицо лучилось холодной злостью. Он выглядел, как человек, которому нанесли смертельное оскорбление, но в то же время теперь он меньше всего был похож на человека, потому что вместо глаз на Романа смотрели две черные дыры, в которых даже с такого расстояние было видно что-то копошащееся, омерзительное, и когда лодка уже заканчивала свой разворот, из этих дыр вырвались вдруг извивающееся черные нити — десятки нитей, сотни, и поплыли по воздуху к моторке, дергаясь и сокращаясь, словно некие кошмарные жадные щупальца. Отвернувшись, Роман включил скорость на полную, почти сразу же обхватив Риту за плечи, и моторка стремительно полетела прочь, с ревом полосуя спокойную шайскую воду. Рита вздрогнула, открыла глаза и недоуменно вскинула голову.
— Ром, так быстро-то не надо.
Не сбавляя скорости и ничего не ответив, Савицкий порывисто обернулся.
На берегу никого не было.
Со стороны внушительная фигура Нечаева выглядела на хрупкой изящной скамейке довольно нелепо, как нелепо выглядел бы волкодав, втиснувшийся в кукольный домик. Он был мрачен, но Роман, опустившийся рядом с ним, уже склонялся к мысли, что это — обычное выражение лица Валерия.
— У тебя странный вид, — заметил Валерий, окинув его проницательным взглядом. — Еще никогда не видел, чтобы человек был так счастлив и напуган одновременно… Поправь воротник, а то следы зубок слишком явственно видны. Что стряслось? Эта тварь опять являлась? Ну, Ром? Ты соизволишь, наконец, открыть рот? Или напишешь на бумажке?!
— Почему здесь? — Роман оглянулся. — Почему не…
— Потому что я, по определенным причинам, не могу бегать к тебе каждый день. Она далеко и под присмотром, не переживай. А здесь — чем плохо? — Валерий потянул носом, вдыхая аромат расцветающей черемухи. — Сидят себе два мужика, любуются на цветочки… Скажешь ты чего-нибудь или нет?! Перестань озираться. Парк отсюда хорошо просматривается, и я нигде его не вижу.
— По-моему, это совершенно не важно, — пробормотал Роман, после чего рассказал ему о том, что видел на берегу, опустив естественно, все остальное. Под конец его рассказа Валерий озадаченно почесал затылок.
— Ничего не делал? Приходил просто так?
— Он ничего просто так не делает.
— А что ты в лесу делал? — поинтересовался Нечаев.
— Сопровождал клиентку на променаде.
— Так-так, — он многозначительно ухмыльнулся. — И, судя по всему, сопроводил более чем удачно… Ладно тебе, не делай зверское лицо — вот уж это, по крайней мере, более чем естественно и без всяких мистификаций. А клиентка твоя — это, конечно же, Горчакова. Но в списке ее нет, значит, он приходил не к ней, а к тебе… Но ты жив. Вопрос — зачем он приходил?
— Мы совершенно не можем быть уверены насчет этого чертового списка, — Роман задумчиво потер щеку. — Он не улыбался. Впервые за все время, что я его видел, он не улыбался. Он был очень зол, а мне казалось, его разозлить невозможно. До сих пор он резвился в свое удовольствие, и ничто не могло ему помешать. Может, ему не в масть какие-то наши действия? То, что ты присматриваешь за этой студенткой?
— Или то, что мы обменялись информацией? — Валерий пожал плечами. — А может, он просто развлекается — тебя решил попугать? В принципе, пока он не трогает людей, а просто устраивает показательные выступления, это не так уж плохо…
— Тебе легко говорить! — огрызнулся Савицкий. — Поглядел бы ты, как у него из глаз эти щупальца полезли! Конечно, это не настолько на меня подействовало, чтоб я с визгом спрятался под банку, но зрелище крайне мерзкое, я тебя уверяю! Так что нечего рассуждать…
— Ладно, это все лирика… Сигареты есть?
Роман вытащил пачку. Валерий наклонился, прикуривая от поднесенной зажигалки, кивнул, потом чуть потянул носом и тоненько усмехнулся.
— Хорошие духи.
— А, иди ты!.. — Роман тоже закурил, глядя сквозь дым туда, где за ветвями черемухи просвечивало озеро и остров с особняком на нем, отсюда казавшимся игрушечным. Валерий посмотрел туда же и покачал головой.
— Не нравится мне, что Майка до сих пор у нее работает. Против этой особы я, лично, ничего не имею, обедали мы как-то втроем — девчонка вроде неплохая, — он подмигнул Роману, — во всех отношениях, хоть и со своими тараканами в голове. Но деньги все равно портят людей… к тому же, так там мутно все было тогда.
— Ты об убийстве Горчакова? — ровно спросил Роман и взглянул на часы. Нечаев кивнул.
— Да. Майка свидетельницей проходила — она ведь уже тогда там работала. Но если раньше это была работа, скажем так, сезонная, то теперь она сидит там почти постоянно, — Валерий недовольно прищурился. — И мне это не нравится. Мне вообще с самого начала это занятие не нравилось.
— Она действительно телохранитель?
— Да нет, оформлена кем-то вроде секретарши… Скажем так, секретарша, которая в случае чего может качественно дать в морду, — Валерий усмехнулся. — Сейчас работает на Риту, а раньше на ее мужа. Кстати, он держал себя с ней очень корректно, и это не мои домыслы на пустом месте и женушкиных докладах.
— Она тебе рассказывала, что там происходит?
— Иногда, — Валерий чуть поджал губы. — Но при ней редко происходило что-то, о чем стоило бы рассказывать. К тому же, — он развел руками, — это частная жизнь, все-таки, и я…
— Понимаю, — Роман нахмурился, потом не выдержал и оглянулся — никого, только гуляющие, большей частью мамаши с колясками. — А Горчаков… ты в курсе, что там вообще произошло?
— Какая разница? — нетерпеливо бросил Нечаев. — Ведь к тому, что происходит сейчас, это точно не имеет отношения. Так и… Или имеет?
— Просто я считаю нужным цепляться за все, что удается узнать, — обтекаемо ответил Роман. — Неспроста ведь он явился сегодня!
— Как же! — Валерий сделал руками некий расцветающий жест. — Рассказывай!.. Тебе просто интересно, — он понизил голос почти до шепота, — не твоя ли подружка… пардон, клиентка помогла заслуженному бизнесмену Горчакову… — Нечаев ткнул указательным пальцем в сторону неба, после чего громко чихнул. — Черт, опять простудился… Так вот, я, конечно, возле этого дела не был даже в отдалении, поскольку являюсь мужем одного из главных свидетелей, но мне известно, что лично она это осуществить не могла. Майя весь вечер была при ней, и обе они постоянно были на глазах у остальной компании, сидели на улице за столиком неподалеку, и Горчакова все это время хлестала коньяк, так что к тому моменту, когда нашли ее мужа, она уже лыка не вязала, потом, конечно, мигом протрезвела. Она пару раз заходила в дом, но в это время Горчаков сидел в обществе своих приятелей. В тот вечер там много народу было, вообще-то. В середине пьянки Горчаков куда-то ушел, и живым его больше не видали. Компания вначале не особо беспокоилась, решили, что он с бабой, это было в порядке вещей — не важно, что супруга тут же во дворике, а блядей туда привезли два катера. Потом, где-то через час, начали его искать и нашли за домом, у воды, уже холодного, с ножом в затылке. А Риту, повторяю, все время кто-нибудь видел, она так и сидела за столиком вместе с Майей. Потом, конечно, начался кавардак, вызвали врачей, милицию. Вот тогда-то одна из блядей и пропала, хотя толком ее никто и не помнит, все кривые были, — Валерий сплюнул. — Симпатичная брюнетка — вот и все описание. Те, с кем она на катере приехала, тоже ничего вразумляющего сказать не могли — загрузили кучу баб, а бабой меньше или больше… В такие вечера о надежности кадров, в смысле, тех самых баб не очень заботились. Разве что на острове охрана их сумочки обыскала. В общем, катера от острова не отходили, но, как ты сам видишь, до берега тут не так и далеко, можно вплавь добраться, а дело было в конце весны… как сейчас. Часть народа съехалась со своей охраной, но сам островок, как ты видишь, не бастион, особо не охранялся, во всяком случае, не настолько хорошо, чтобы один человек не смог уплыть незаметно своим ходом. Горчаков все свои дела вел качественно и корректно, никто ему не угрожал и он, судя по всему, никого не опасался.
— Кого-нибудь нашли?
— Нет пока. Ищут все еще… Так что, как видишь, насчет Горчаковой ничего определенно сказать нельзя. Сама она этого не делала, если, конечно, добрых три десятка человек не сговорились ее выгораживать, — Нечаев скривился с явным презрением к этой версии. — Но заказать могла.
— Мотив? — негромко спросил Роман и рассеянно посмотрел на одну из соседних скамеек, стоявшую метрах в пятнадцати от них. Прищурился задумчиво и отвернулся с равнодушным видом. Валерий фыркнул.
— Мотив всегда один, как правило. Деньги. Правда… — он замялся, — тут мог быть одновременно и второй мотив. Поколачивал господин бизнесмен свою женушку — качественно и часто.
— И кто знал?
— Да все. Его друзья, их жены, любовницы…