«Красивая всё-таки девчонка получилась, — подумал Саша, взглянув на стройное тело дочери, — была б только счастливой. Как говорится, не родись красивой…».
Он закурил и хотел было что-то сказать, продолжая начатый разговор, но в это время в сумочке у Ани раздалась трель мобильника. Девушка посмотрела на высветившийся номер и поморщилась:
— Достал, блин… Да, — произнесла она, поднося маленький пластмассовый брусок к уху. — Я слушаю.
Некоторое время она слушала, и Александр Николаевич ясно различал раздражение, плещущее в глазах дочери.
— Нет, Стас, — сказала она наконец, — сегодня никак. Нет. Завтра? Не знаю, не знаю. Я перезвоню. Всё-пока.
— Очередной поклонник?
— Очередной вешатель лапши, — бросила Аня, складывая телефон. — Якобы основатель якобы сногсшибательного нового проекта, якобы обречённого на успех. Набирает команду, и зовёт меня к себе.
— А ты?
— Мне не восемнадцать лет, папа, — девушка устало вздохнула. — Ещё лет пять назад я бы поверила в эти розовые горизонты, а теперь… Этот новоиспечённый гений, раздобывший каким-то макаром кучу бабок и мечтающий их удвоить… Видали мы таких — гонору много, а за душой ничего и нет. И к тому же он хочет, чтобы я под него легла, — авансом, так сказать, в счёт будущих сумасшедших дивидендов… Господи, как они мне все надоели! — Она снова растянулась на подстилке и уткнулась лицом в скрещенные руки.
— Послушай, Анечка-синичка, — Алхимик осторожно коснулся ладонью встрёпанных волос дочери, — почему бы тебе не бросить всё это, а? Тебе не двадцать, это верно, — что, так и будешь до сорока прыгать в подтанцовке? Не выйдет — съедят гораздо раньше. Ну нет у тебя таланта певицы — зачем же биться лбом об стену?
— Талант? — Аня рывком повернулась и села. Убрала нервным движением упавшие на лицо волосы и обожгла отца злым взглядом. — Кому он на хрен нужен, этот твой талант? Ты можешь назвать среди нынешних звездюлек хоть одну по-настоящему талантливую? Пруха-везуха нужна — это когда удаётся попасть в струю и раскрутиться! Талант… Продюсерам нужны не талантливые, а покладистые и понимающие, что звёзды не загораются сами — их зажигают фонарщики! А твоё дело — суметь себя подать, пробиться и доказать, что ты лучше других претенденток сумеешь носить товарный штрих-код и отрабатывать — с хорошей прибылью! — вложенные в тебя деньги! А ты — талант… — Она вынула сигарету и закурила.
«Эх ты, девочка-синичка, — с горечью подумал Александр Николаевич, — пообжигала ты себе пёрышки, факт…». Он внимательно всмотрелся в лицо дочери, в горячечный блеск её глаз, и ему стало не по себе — он понял, что огонь зацепил не только пёрышки, и что его маленькая Анечка неотвратимо сжигает сама себя. Наверняка и к травке пристрастилась, если не к чему-нибудь похуже…
— И потом — ну куда я пойду со своим дипломом? К тебе в лабораторию — колбы мыть? Так мне вашей нищенской зарплаты даже на классный тональный крем не хватит! — Аня глубоко затянулась, свободной рукой пересыпая песок. — А в шоу-бизнесе можно заработать настоящие деньги — такие, что… Да и привыкла я ко всей этой бодяге… — закончила она с ноткой безнадёжности в голосе. — Втянулась. Не знаю, как буду жить, когда меня спишут в тираж…
— Послушай, Анюта, а зачем тебе большие деньги?
— Что-то я не поняла, — девушка недоумённо подняла брови. — До маразма тебе вроде бы ещё далеко — что за такой странный вопрос? Коммунизм, ожиданием которого жило твоё поколение, не построен — это известно всему прогрессивному человечеству. И кусок хлеба в магазине тебе дадут только в обмен на презренный металл или на соответствующим образом раскрашенную бумажку, разве не так?
— Ты меня и в самом деле не поняла. Я спросил не просто деньги, а большие деньги. Что изменится, если у тебя будет много этих раскрашенных бумажек? Небо станет другого цвета, или солнце будет светить только для тебя одной, или все эти люди, — Саша махнул рукой в сторону весёлой компании с шашлыками, — падут перед тобой ниц и воспоют тебе осанну?
— Насчёт неба и солнца не знаю, а вот люди — люди точно станут другими. Они будут лебезить перед тобой, будут смотреть на тебя снизу вверх — только потому, что у тебя много-много этих самых бумажек.
— Ты в этом уверена?
— Уверена, — Аня смяла окурок и зарыла его в песок. — Твоё поколение не в счёт — вы там через одного блаженные. Тяжёлое наследие социализма… А вот мы — мы другие. Отец, ты же умный мужик, неужели ты до сих пор не понял — всё продаётся, и всё покупается, и хозяин жизни тот, у кого больше бабок! Так живёт весь мир! А что касается неба — думаю, что если иметь много денег, то можно и небо перекрасить. Заменить этот похабный голубой колер на зелёный в горошек… Вот было бы клёво!
— Ну, это вряд ли…
— А это уже неважно. Главное — с деньгами ты будешь на коне и получишь всё, что захочешь. Вот ты, например, — давно бы завёл себе молоденькую бабёшку, да финансы не позволяют! Совсем одичал — вон, даже небрит, и рубашка мятая. Эх ты, химик-идеалист, анахорет замшелый…
«Лихо ты перевела стрелки, доча, — подумал Алхимик. — Мол, не зуди, папаня, не исполняй сольный номер в стиле бабушки, не учи меня уму-разуму, если сам на обочине… Но ведь не меня ты убеждаешь, синичка, а себя…». Ему вдруг захотелось взять Аню за руку и сказать: «А пойдём-ка с тобой в зоопарк! Там мы посмотрим на зверей, и я куплю тебе мороженое…». Но тут же он оборвал себя — его дочь давно уже не та маленькая девочка, и на зверей она насмотрелась вдоволь, причём не в клетках, а на вольном выпасе, на подиумах и за кулисами, в ресторанах и в элитных саунах. Машину времени никто пока не изобрёл, да и вряд ли когда изобретёт — в далёкое детство уже не вернуться…
«К хорошему привыкаешь быстро, — размышлял Александр, щёлкая мышкой. — Когда-то всё расчёты делались в институтском вычислительном центре, на громоздких монстрах, пожирающих тонны перфокарт и отплёвывающихся километровыми языками распечаток… А когда появились первые персоналки, народ из всех отделов собирался поглазеть на эту диковинку да погонять в рабочее время какую-нибудь мультипликационную игру с забавным человечком. На них работали с дискетами — компакт-диски появились позже... Дисплеи с электроннолучевыми трубками — они давно стали анахронизмом и повымерли неуклюжими динозаврами, уступив место жидкокристаллическим экранам. Вон, в Австралии и Японии уже собираются запускать в массовое производство лазерные телевизоры, куда экономичнее и качественнее плазменных. Наука умеет много гитик… А Сеть? Выдаст любой справочный материал — не надо рыться в пыльных библиотеках! Конечно, много мусора, и к выложенной в Интернете информации надо подходить с осторожностью, и всё-таки — не сравнить…».
Да, мусора в Мировой Паутине было предостаточно — требовалась определённая степень самодисциплины, чтобы не обращать внимания на интригующие заголовки. Туда только занырни — потом рад не будешь.
Свиридов работал целенаправленно, не отвлекаясь на всякую сетевую мишуру. Его подчинённым длительные погружения завлаба в Интернет казались вполне естественными — а как же иначе? Алхимик копает, ищёт любые крохи информации, каковая может оказаться полезной для их темы, — всё правильно. И никто из его ребят даже не подозревал, что Саша разыскивает в Сети ответы на вопросы, никоим образом не касающиеся ароматизаторов для механических контрацептивов.
На эту страничку он наткнулся случайно, хотя, как известно, случайностей не бывает. Открыл, скользнул взглядом по диагонали, и… задержался. Что-то привлекло его внимание, а вот что именно — заведующий лабораторией молекулярного синтеза Александр Николаевич Свиридов вряд ли смог бы ответить. Как бы то ни было, он стал читать.
Нет в мире вещи более мистической, чем зеркало… Его таинственные свойства привлекают серьезных ученых и сказочников, оккультистов и колдунов. В трудах учёных о зеркалах есть что-то от сказки, а мистические изыскания эзотериков с интересом читают ученые…
«Будем считать, что ещё один учёный прочёл эту мудрую сентенцию, — мысленно усмехнулся Алхимик. — Ну-ну…».
Известно, что легендарный граф Калиостро, которого одни считали авантюристом, а другие адептом тайных наук, часто проделывал трюки с зеркалами. Он ставил их таким образом, что исчезал из поля зрения наблюдавших за ним. И когда однажды в Петербурге личностью графа заинтересовался всесильный князь Потемкин, приславший к нему на сеанс полицию, то помощники Калиостро без всяких шуток ответили пришедшим: «Граф в грядущем!» И — указали на систему зеркал, в которой «растворился» удивительный итальянец. Естественно, что тогда это приписали трюкачеству ловкого гастролера, сумевшего так расставить зеркала, что человека нельзя было увидеть…
«Уэллс перевернётся в гробу — сочинял про машину времени, а оказывается, ушлый сеньор Калистро построил действующую модель этой машины ещё в восемнадцатом веке!».
Спустя два с лишним столетия после описанных событий российский исследователь Тибета Эрнст Мулдашев невольно реабилитировал непонятого и оклеветанного графа. Он написал: «Каменные зеркала Тибета могут сжимать время…».
«Мулдашев, Мулдашев, Мулдашев… Что-то я слышал об этом человеке — кажется, что-то связанное с неким чудодейственным препаратом, регенерирующим живые ткани. Но при чём тут зеркала?».
…мудрецы прошлого предупреждали, что в самом конце двадцатого столетия человечество столкнется с такими открытиями, которые перевернут наше представление о мире, в том числе и о времени.
«Так, теперь здесь не хватает только цитат из Нострадамуса!» — подумал Саша. И тем не менее, он уже понял, что дочитаёт всё до конца, несмотря на всю свою иронию.
…академик Козырев сделал зеркало, которое меняет ход времени. Он считал время не абстрактным понятием, а конкретной энергией, способной или концентрироваться (тогда время «сжимается»), или распространяться (тогда время «растягивается»).
«Стоп! Энергия! О природе времени с философской, физической и метафизической точек зрения можно поспорить — единого взгляда на сей предмет не существует, — однако заветное слово «энергия»… Все процессы во Вселенной сопровождаются энергообменом и переходами энергии из одной формы в другую. Процессы… А в чём суть выражения «бег времени»? Это же именно процесс! Значит… Значит, правомочен вопрос: а не обладает ли время собственной энергией? И… нельзя ли получить доступ к этой энергии?».
…люди, побывавшие внутри зеркал Козырева, чувствовали головокружение, страх, переносились в свое детство. Это объясняется тем, что они буквальным образом погружались в энергию, именуемую временем.
«Так… Машина времени нам как-то без надобности, а вот керосинчик с этой машины неплохо бы слить, да заправить им наш примус…».
…зеркала Козырева не превышали высоты в два-три метра. А каменные зеркала Тибета, по свидетельству Мулдашева, размером с двухкилометровую гору. Размещенные определенным образом по отношению друг к другу, они и создают желаемый эффект «машины времени»…
«Два километра… Далеко не портативный аппарат получается — спрятать его будет несколько, гхм, затруднительно…».
Дальнейшие леденящие душу истории — об альпинистах, забравшихся вопреки предостережению тибетских лам на священную гору, попавших там под действие каменного зеркала и за один год постаревших и умерших, а также о гигантском подводном зеркале на дне океана в районе Бермудского треугольника, способном искривлять пространство и зашвыривать корабли и самолёты в иные измерения, — Свиридов просмотрел бегло. Сознание Алхимика выцепило из текста главное, ключевое слово — энергия, а также то, что вогнутые зеркала могут служить концентраторами энергии времени. Чушь? Может быть… А если попробовать? В конце концов, многие великие открытия рождались из самых что ни на есть сумасшедших предположений!
«Энергия времени… Зеркала… Но два километра — это же ни в какие ворота не лезет, даже в Нарвские!»
Он отвёл глаза от дисплея, и тут заметил Юлю. Девушка стояла возле его стола, тихая, как мышка, — весь штат лаборатории молекулярного синтеза очень хорошо знал, что когда Алхимика «осеняет до посинения», к нему лучше не лезть.
— Александр Николаевич, — робко сказала лаборантка, поймав его взгляд, — мы там только что закончили серию опытов. Результаты интересные — хотим вам показать.
— Спасибо, Юля, сейчас подойду.
Он свернул открытые веб-страницы и поднялся. «Хорошо всё-таки быть начальником! Главное — организовать и направить, а уж дальше… Процесс пошёл — реакция стала саморазогревающейся. А я — я могу заниматься настоящим делом. И теперь я точно знаю, что чувствует охотничья собака, наконец-то выследившая притаившуюся в кустах дичь!».
Мысль, пронзительная и яркая, сработала лучше любого будильника и мгновенно вырвала Алхимика из тёмного мира снов. Несколько секунд он лежал неподвижно, а потом осторожно выбрался из-под одеяла. Регина сонно вздохнула, и Саша замер — ему совсем не хотелось её будить. Он подождал ещё немного — нет, женщина безмятежно спит, — подобрал валявшийся на полу халат, накинул его и, тихо ступая, вышел из комнаты.
Регина позвонила ему вчера на работу и заявила, что придёт к нему в гости — они не виделись уже одиннадцать дней. Прежде чем Александр Николаевич успел что-либо сказать в ответ, она добавила, что если у него опять какой-то чрезвычайно важный симпозиум со светилами мировой науки химии, то тогда пусть он и дальше двигает вперёд прогресс, но при этом напрочь забудет номер её сотового, дабы не отвлекаться от проблемы счастья всего человечества на всякие пустяки.
Саша сдался без боя. Он привык к «своей девушке» за несколько лет их своеобразного романа, да и одиннадцать дней — это немало; Алхимик явственно ощущал в своём организме некий, гм, дискомфорт.