Там не было ничего.
На ада, ни рая. Ни туннеля из света. Ни моста Бифрост. Ни боли, ни света. Ни тьмы, ни страха, ни ожидания нового воплощения — ни — че — го.
Только бескрайняя и безликая бездна, в которой неслась постепенно гаснущая искорка Пашкиного сознания. Впрочем, и это не было страшно или больно — уже хорошо.
Может быть, Ангмар не лгал тогда — и посмертие людей — просто — напросто слияние с Эру? И сейчас сознание погаснет совсем и… что?
Но и любопытства не было. Не было любопытства у него — сотканного из любопытства, неспособного от него отрешиться даже перед лицом гибели, как уже было не раз доказано. И это, пожалуй, напугало бы Пашку…
…но и страха не было.
И, когда он совсем уже готов был кануть в окружающую бездну, из ниоткуда — и отовсюду — зазвучал девичий голос…
…Гарав открыл глаза.
Было утро.
В высокое окно с двойным стрельчатым разрезом, разделённое тонкой колонной в виде раскинувшего ветви дерева, лилось солнце, залетал тёплый ветерок и заглядывала зелёная листва.
Пела какая — то птица — звонко и монотонно.
Белый — даже, казалось, светящийся — навес над широкой постелью, в которой лежал под тонким покрывалом Гарав, поддерживали тоже сделанные в виде древесных стволов, только деревянных, балясины.
На краю кровати сидела и трогала струну арфы — снова и снова — Мэлет. И золотые локоны полускрывали её лицо, падая на гриф.
Это была не птица — звучала струна её арфы.
— Мэлет? — Гарав привстал на локтях.
Эльфийка подняла глаза.
— Мэлет, — повторил мальчишка.
— Ты жив, — губы Мэлет тронула улыбка.
— Я умирал? — удивился Гарав. И — вспомнил сразу всё. Откинулся в постель и закрыл локтем глаза. Потом — осторожно подсунул свободную руку под себя. Пальцы нащупали не шрам — участок нежной молодой кожи. Но сомнений не оставалось — именно сюда вошла стрела.
— Ты почти умер, — Мэлет поставила арфу на пол и положила руки на плечи человеческого мальчика. Гарав напрягся, дёрнулся даже… но потом расслабился. Фиалковые глаза были совсем близко, и в них хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь.
— Где я? — одними губами спросил он. Мэлет улыбнулась, и Гарав ощутил её чистое, тёплое дыхание:
— Карнингул. Имладрис. Раздол. Называй, как хочешь — это мой дом и дом моего отца.
— Глорфиндэйл вылечил меня? — напряжённо спросил Гарав и чуть повернул голову, пытаясь увидеть всю остальную комнату. Он хорошо помнил ставшие бешеными глаза могучего эльфа и свой страх — уффф… Нет, никого не было больше в округлой маленькой зале. Только из — за дверного проёма — ничем не прикрытого — слышалась отдалённая музыка. — Я… слышал твой голос. Там… Я давно здесь?
— Уже две недели, — эльфийка тронула волосы Гарава. Он нахмурился:
— Кто победил на бродах?
— Мы, — улыбнулась Мэлет. — Войско вернулось с победой. Укрепления ангмарцев в Рудауре разрушены, и твой рыцарь просил передать, что тебя ждёт награда, едва он вернётся. Они устраиваются лагерем в Пригорье.
— В Пригорье — это хорошо, — Гарав вспомнил Ганнель… и Тазар. — Мэлет, я…
— Я всё знаю, я видела твой путь в эти месяцы, — ласково сказала эльфийка. — Ты глупый, человек… Закрой глаза и поспи ещё. А потом тебе можно будет вставать. Закрывай глаза. Закрывай…
И Гарав закрыл глаза.
Туман пришёл вечером, когда они сидели в беседке и смотрели на золотую листву. Казалось, Раздол опустел — Гарав не видел ни одного эльфа, только временами слышал голоса и музыку. А завтра ему предстояло отправляться в Пригорье, и этот вечер в беседке был последним.
— Туман, — сказала Мэлет, вставая. — Я принесу плащи и вина… — она пошла к выходу из беседки и, оглянувшись, сказала, прежде чем ступить на укутанную туманом дорожку: — У меня будет сын. Я знаю.
И ушла.
Гарав негромко рассмеялся, раскинул руки по перилам, помотал головой. Пробормотал:
— Когда иссякают запасы вина, мешают забыться цена и вина, становится в тягость любая война… и все идет на… — а потом стал напевать вспомнившееся и переведённое ещё в Зимре:
Туман заполнил беседку. Гарав вздохнул. Да, всё началось с тумана… или приснилось, что началось с тумана? Он написал руну — «Райдо»… вот такую…
Гарав написал её в тумане и улыбнулся.
Она исчезла не сразу.
Песенный текст группы «Тамлин».
Стихи Тэм Гринхилл.