— И что там происходит? — прошептала Соня.
Ант вглядывался вдаль, медленно поднялся над травой, не отрываясь от оптического прицела.
Опустил ствол, повернулся к нам.
— Плохо видно, — сказал он, стал озираться по сторонам. — Надо поближе подобраться.
— Так, а что видно? — спросил я, тоже встал, посмотрел в прицел. Вдалеке, в тумане были видны какие-то неясные суетливые движения. Тряслись кусты, колыхалась трава. Отличить волка от лесовика в этой возне не представлялось возможным. Звуки тоже были приглушены расстоянием и растительностью. То ли они играли там, то ли дрались.
Ант усмехнулся.
— Ага, резвятся на полянке! Леший и несколько волчат!
— А что? — сказал я. — Может, это прирученные волки? Дикие люди, дикие собаки в диком лесу — почему нет?
— Эти волки никогда не будут приручены! Тем более лесовиком! Они территорию делят!
— То есть, все же дерутся?
— Ну конечно! — закатил глаза Ант. — Пойдемте со мной, только тихо. Сейчас все увидим.
Раздвигая черную колючую траву, Ант пробрался к ближайшему дереву. Кряжистые толстые ветви висели низко. Он закинул ружье за спину, легко подпрыгнул, ухватился за крайнюю ветку и через секунду оказался наверху. Позвал молча нас. Мы повторили его движение. Переместились на основную ветвь, толщиной почти метр, двинулись к стволу. Перепрыгнули на другую ветвь, что вела ближе к месту схватки. Огромные ветви позволили приблизиться почти на тридцать метров, и обзор сверху был гораздо лучше.
— Только тихо, — прошептал Ант. — Если волки нас учуют — несдобровать.
— Они что, по деревьям умеют лазать? — спросила Соня.
— Они — нет. Но ты готова сидеть тут и ждать, когда они уйдут? Или будем как обезьяны с ветки на ветку прыгать?
— Да что мы с волками не справимся? — спросил я, похлопал по ружью.
— Ну, не знаю, не знаю, — загадочно ответил Ант. — Вот здесь ложитесь на ветки и смотрите. Должно быть видно.
Сам первый устроился на центральной ветке, приложился к прицелу, выбрал просвет между листьями.
Мы расположились на таких же ветках справа и слева.
Отсюда до места боя было метров тридцать-сорок, но в прицел видимость была отличная. Туман, конечно, частично размывал контуры, но уже четко было понятно — где лесовик, а где волки.
Как только я взял в прицел самого крупного местного волка, сообщение пришло само.
Объект: волк мутированный, уровень 6
Показатели:
Сила 92
Скорость 79
Ловкость 75
Выносливость 89
Интеллект 76
Дух 74
Интуиция 88
Физические данные:
350 см/370 кг/11лет
И первое, что меня впечатлило, так это размеры дерущихся. Битва монстров — так бы я назвал эту бойню. И не хотел бы сейчас оказаться в этом месиве. Один трехметровый широкоплечий лесовик противостоял четырем мутантам-волкам, которые на четырех лапах были ему по пояс. Дубина, больше похожая на небольшое дерево, ловко отбивала атаки клыкастых хищников, глухо сбивая их на лету. Мощные удары, которые запросто могли бы разнести череп, попадали и по мордам, и по туловищу, но им было все нипочем! Волки кувыркались в воздухе, падали, снова вскакивали и продолжали атаку. Шерсть на загривках стояла дыбом, красные глаза горели, пена летела во все стороны. Волки держали лесовика посреди поляны, окружив со всех сторон, не давая ему приблизиться к деревьям. В отличие от волков, дикий человек вполне мог запрыгнуть, как и мы, на нижние ветки и хотя бы передохнуть, или вообще уйти. Бой длился уже долго, движения лесовика становились слабее, медленнее. Несколько раз он пропустил атаку, и тогда ему с глухим рычанием приходилось отдирать от плеча, руки или ноги вцепившуюся серую тварь. Для этого он использовал и дубину, и мощный кулак, которыми наносил удары по мордам волков, чтобы ослабить хватку, а затем, схватив за загривок, откидывал тело от себя. Противостояние было неравным, волки не теряли силы и скорости, действовали молча, продуманно будто механические киборги. И судьба лесовика была бы предрешена, если бы не наше вмешательство.
— Скоро ему конец! — сказал Ант. — Надо помочь!
— Давно бы надо, — подтвердил я. — Чего мы все ждем? Нам же еще в контакт с ними вступать!
— Правильно! — продолжил Ант. — А это удачный способ войти в доверие. Давайте, Ник бери волка справа, Соня — ты слева, я того, что в центре ближе ко мне. Бейте самым мощным зарядом, и не один раз!
Решение было как нельзя кстати. Один из волков смог перехватить дубину лесовика, повис на ней, как бульдог, не давая двигаться. Другой волк в это время сумел схватить сзади за лодыжку, третий прыгнул на спину, они повалили лесовика. Четвертый волк уже нацелился на шею лешего.
— Огонь! — крикнул Ант.
Три мощных пучка света ударили по целям, одну из которых я сбил налету. Шипящие горелые ошметки брюха брызгами полетели во все стороны. Волки взвизгнули, удивленно выпучили глаза, но хватки не ослабили! Кажется, даже если они сдохнут, но челюсти будут сжимать добычу до конца. Вторые выстрелы были удачнее — мы целились в головы волкам, пока они замерли в недоумении. Черепа у них, конечно, были прочные, но не настолько. Четвертый волк, которому повезло уцелеть, оценил обстановку, отпустил дубину и, поджав хвост, удрал в чащу.
Система уведомила о результате охоты.
Уведомление от ЛЕС.
Вы уничтожили: Волк мутированный, уровень 6.
Получаете:
Сила 38
Скорость 33
Ловкость 41
Выносливость 32
Интеллект 41
Дух 37
Интуиция 35
Энергия 60 ед.
Лесовик отцепил раскрошенные дымящиеся челюсти хищников, оглянулся по сторонам, закатил глаза и упал на спину, распластав руки. Не думаю, что он понимал, что произошло, но силы его были на исходе. Возможно, ранения настолько серьезны, что и он не выживет.
Ант приподнялся на локтях, осмотрел в прицел окрестности.
— Вроде, все спокойно. Давайте спускаться.
— Поможем раненому? — спросила Соня.
— Конечно! — сказал я. — Он нам очень даже нужен живым!
Мы спрыгнули с ветки, пробились к полю боя. Ант шел без опаски.
— После волков тут за километр никаких хищников не осталось! — сказал он. — Такая бойня всех распугала. Но надо торопиться, волки могут вернуться, чтобы добить жертву.
Вытоптанная битвой поляна была метров десять в диаметре. Вмятые в землю, вырванные с корнем трава и кусты, взрытые целые пласты грунта, говорили о серьезной мощи соперников. Вблизи они оказались гораздо крупнее, чем издалека и сверху. Три трупа волков, как три небольшие лошади грязно-серой масти. Челюсти могли бы запросто перекусить человека, разорвать пополам.
Под стать им и гигант-лесовик, который лежал без сознания, лишь бочкообразная грудь вздымалась в частом дыхании. Бессознательное состояние позволяло хорошенько разглядеть человекоподобного. Коричневая длинная шерсть покрывала все длинное немного несимметричное тело. Ноги у него были короткие, кривые, длинный торс и руки, голова небольшая, приплюснута, переходит в покатые широкие плечи без шеи. Широко расставленные утопленные в черепе глаза закрыты, нос короткий, плоский, рот широкий, нижняя челюсть и скулы мощные. Из приоткрытого рта торчали небольшие окровавленные клыки, кровь, смешанная с пеной, стекала по волосатой щеке.
Вблизи привычный, хоть и сильный запах собачатины, смешивался с резкой вонью от лесовика.
Ант, глядя на меня, засмеялся.
— Да это он просто вспотел! Столько дубиной махать!
— И это называется разумной расой? — удивился я, присел рядом, зажав нос одной рукой, а другую вложил в его раскрытую ладонь, сравнивая. Она выглядела детской в его лапе, волосатой снаружи и шершаво-черной внутри.
— Они еще и говорить умеют! — сказал Ант, проверяя тела волков. Он с усилием поднял двумя руками дубину лесовика, поставил рядом с собой, чтобы оценить размер. — Килограмм восемьдесят, не меньше. — Попытался дотянуться до верхушки, даже на цыпочки встал.
Соня достала из рюкзака аптечку, обрабатывала раны лешего, забираясь в шерсть, останавливала жгутами кровь на ноге и руке. Я взялся ей помочь.
— Достань воду, — попросила она. — Влей ему в рот. Только голову сначала приподними.
Я пошарил в своем рюкзаке, достал бутылку с энергетиком, критично осмотрел.
— А ему это можно?
— Это всем можно, — ответила Соня, втирая в раны зеленую густую мазь. — Только будь осторожнее, он может неожиданно очнуться.
— Надеюсь, я его не напугаю, когда он откроет глаза.
— Ты — точно нет, — усмехнулся Ант, отпустил дубину, она глухо ударилась оземь, подняв тучку пыли. Он приподнял ее за тонкий конец, подтащил к лесовику. — Мы для него мелочь, мелюзга. Для него местные зайцы опаснее.
— Это почему ты так считаешь? — спросила Соня, поднимаясь.
— А что? Ни когтей, ни клыков, размеры так себе, мышцы атрофированы. Он от таких как мы не глядя одной лапой отмахивается. Даже без дубины.
— У нас оружие! — сказал я, пытаясь двумя руками приподнять голову лешего, без шеи она почти не двигалась, казалась чугунной.
— Только это нас и спасает! Раньше только за счет оружия мы и были царями природы, — ответил Ант, подсунул под голову дубину. — Ну, ты уже зальешь ему водички? Чего ты возишься? Боишься, что он тебе палец откусит?
— Такими зубками полруки можно откусить и не заметить, — сказал я, пытаясь приоткрыть зубастую пасть.
Небольшими дозами я залил розовую водичку ему между зубов. Соня держала его за запястье.
— Пульс стабильный. Сильный. Выживет. Хотя и крови много потерял.
Я заметил, как где-то под челюстью заиграл кадык. Рефлекс работал, вода попала куда нужно. Я залил примерно пол-литра, решил, что для начала хватит. Поднялся, закрыл бутылку, отошел на несколько шагов. Ант и Соня сделали так же, но встали, чтобы лесовик, открыв глаза, нас всех видел.
— Ружья спрячьте, — посоветовал Ант. — Тогда он поймет, что мы ему не угрожаем. Может, и поговорит. Но на всякий случай принять походный вид. Рюкзаки собрать, пристегнуть.
— Это если он будет несговорчивым? — спросил я. — И нам придется экстренно спасаться бегством?
— Так точно, — сказал Ант. — Думаю, что в таком его состоянии, если возникнет необходимость, нам это удастся.
Приход лесовика в сознание начался с движения ладонями. Он медленно сжал, разжал обе ручищи, пошевелил ногами. Затем на лбу заиграли морщины, рот почмокал губами, мутные глаза медленно открылись, посмотрели в туманную вышину. Затем он пошевелил ноздрями, изо рта раздался глухой рык.
Он нас учуял? Или про волков вспомнил?
Лесовик подтянул к себе руки, приподнялся на локтях. Первыми увидел нас. Три белых человека из Большого Леса стояли перед ним с поднятыми руками, глупо и испуганно улыбались. Брови поползли вверх — он явно удивился. А потом он увидел трупы волков, снова зарычал, дернулся было встать, но скривил гримасу боли, и остался сидеть. Секунды ему хватило, чтобы понять — волки больше не представляют угрозы. А вот люди?
Руки свободные, ружья есть, но они за спиной. Хотели бы добить, добили бы в беспамятстве.
Лесовик отвел от нас взгляд, оглядел себя. Мазнул толстыми пальцами по бальзаму на ноге и плече, понюхал, скривил рожу, но, судя по всему, остался доволен. Я знал, что этот травяной бальзам уж очень резко пахнет, зато стопроцентно излечивает в кратчайший срок. И, похоже, лесовик был с ним знаком.
На нас он больше внимания не обращал, кидал изредка взгляд, если мы чуть двигались. Но больше не рычал, только слегка постанывал, как щенок.
Я решил, что самое время налаживать контакт.
Сделал полшага вперед, поднял руки еще выше над головой, произнес как можно более дружелюбно, даже ласково, чтобы, если не поймет мой язык, то хотя бы по интонации догадался о наших самых добрых намерениях.
— Мы пришли с миром! Мы добрые люди из Большого Леса!
Ант справа хмыкнул. Лесовик приподнял одну бровь, глядя на меня, словно удивился, что я умею говорить.
Я сделал еще полшага вперед, опустил руки, продолжая держать ладони раскрытыми.
Лесовик слегка рыкнул, приподняв уголок рта, но не двинулся с места. Смотрел с любопытством.
— Это мы тебя спасли! — я медленно показал на все еще дымящиеся трупы волков.
— И раны твои тоже мы! — продолжил я, указывая ладонью ему на ногу и плечо.
Лесовик прикрыл глаза, опустил голову, прорычал что-то себе под нос. Было похоже на скромное «спасибо».
Мы переглянулись. Кто-то что-то понял? Соня и Ант пожали плечами, продолжая стоять с поднятыми руками.
Лесовик снова поднял голову, мутным взглядом посмотрел на меня и произнес членораздельное, но не понятное слово.
— Бур.
Что оно означало, я конечно же не знал.
— Что значит «бур»? — прямо спросил я, разведя руки в стороны.
— Бур, — повторил лесовик. А затем поднес одну руку с выставленным указательным пальцем ко рту. — Бур. — И смешно пошлепал губами.
— Чего он хочет? — прошептал Ант. — Еды?
— Нет, — ответила Соня, — скорее воды.
Она безбоязненно скинула с плеч рюкзак, достала бутылку воды, показала лесовику.
— Вода? — громко спросила она, показывая, как ее пьют из бутылки.
— Бур! — кивнул лесовик, протягивая руку.
Соня, медленно ступая, подошла.
— Давай я, — прошептал я, когда она шагала мимо меня.
— Нет, я сама! — она обошла его раскинутые ноги, ближе подходить не пришлось. Почти двухметровая лохматая рука вытянулась, аккуратно взяла у нее уже открытую бутылочку, которая утонула в ладони, поднесла к закинутой голове, и леший за раз осушил емкость.
— Пака, — довольно произнес лесовик, протягивая пустую бутылочку обратно Соне. Прозвучало не как «пока», а с ударением на первом слоге.
Похоже, два слова мы из лексикона диких людей уже знаем. Бур — вода, пить, пака — хорошо, вкусно. Примерно так.
Продолжаем разговор?
Но лесовик, откинулся головой назад, хорошо приложившись к собственной дубине, и затих. Минут на пять.
Первую минут мы продолжали стоять с поднятыми руками.
Потом опустили руки.
Потом тоже сели на землю, следя за его реакцией.
— Похоже, он решил вздремнуть, — выразил мнение Ант. — У них это, видимо, способ быстрее восстановить силы.
— Вообще-то, — вставила Соня, — у всех животных этот способ используется.
Ант скривился, глянув на Соню. Мол, чего умничаешь?
— А что, у нас выбор есть? — спросил я. — Ждем, пока снова оклемается.
Леший лежал, отдыхал, восстанавливался. Мы сидели, смотрели на него, прислушивались к Лесу. Тревога росла. Если он еще тут минут десять проспит, то снова набегут волки. Или зайцы какие-нибудь хищные на запах крови. Или еще кто похуже.
— Может, его по щекам похлопать, — предложил я, — в чувство привести?
— Ну, а какие еще варианты? — спросил Ант. — Мы это туловище даже втроем не утащим, килограмм триста, не меньше. И, представляешь, это у них еще молодой самец, если так можно выразиться.
— Короче, — я поднялся. — Ждем ровно минуту, будим принудительно!
Не успел я досчитать до двадцати, как огромное волосатое тело вздрогнуло, зашевелилось, не обращая на нас внимания, сначала село (снова стало примерно с меня ростом), а потом, опершись на руки, не без усилий, поднялось. Посмотрело на нас с трех метров осмысленным, умным взглядом, шагнуло, оступилось, сморщилось — нога-то прокушенная еще болит. Ант подскочил к нему, приобнял за талию, которая у этого коротконогого гиганта была примерно на уровне его плеч. Гигант кинул на него благодарный взгляд, положил широченную ладонь-лопату на плечо. Я, не долго думая, подбежал с другой стороны, сделал то же самое. Получил и на свое плечо руку весом с небольшое ленинское бревно. Присел, но, глянув вверх, улыбнулся.
— Все хорошо! — сказал. — Мы дойдем до дома! Где дом?
Брови наверху сморщились. Он пытался понять.
И ответил, указывая рукой в заросли. На эту секунду на плече полегчало.
— Покр! — сказал леший. — Пака!
— Я все понял, дружище, — кряхтя, ответил я, — нам туда, там покр, то есть дом, да?
Леший глянул на меня как-то по-особенному, вскинул брови, будто удивился, сказал почти восторженно:
— Ха! Покр! Пака!
Я натянуто улыбнулся. Ант с другой стороны волосатого тела выглянул.
— Что он говорит? Ты что, понимаешь?
— Почти, — ответил я, — похоже, у нас новое слово «ха»!
Соня показала рукой направление, спросила:
— Туда?
Леший кивнул, повторил:
— Ха. Покр.
— Я все поняла, — сказала Соня. — Это значит «да»! Он сказал «да, дом»!
И, радостно разбивая мачете жесткую траву, двинулась в заросли.
Мы помогали лешему, придерживая его с двух сторон.
Леший шел сильно хромая на одну ногу. Придерживать его стоило больших усилий, но мы с Антом держались. Соня время от времени оборачивалась и переспрашивала:
— Туда?
Леший кивал, говорил «ха», значит правильно. Если же с направления Соня сбивалась, то он отвечал «бу» и показывал другое направление.
Вот и новое слово: «бу» — значит «нет».
И еще, я сделал вывод, что он нас понимает.
— Почему ты так решил? — спросил Ант.
— Элементарно! Мы же спрашиваем его по-нашему, а отвечает он по-своему!
В этот момент леший утробно проурчал, поднял ладонь, погладил меня шершаво по голове, как я бы погладил месячного котенка, проворковал:
— Ха, пака, пакар!
Я глянул наверх, он смотрел на меня, глаза его улыбались. Серьезно?
Блин, самый необычный комплимент в моей жизни.